Все дороги ведут в Геную (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
- Наш?
- Конечно. Пираты не приобретают законное право собственности на захваченный корабль. Сейчас придем в Марсель, наймете сколько надо солдат, хоть послезавтра на "Зефире" вернетесь на Корсику и заберете "Санта-Марию". Может быть, ее к тому времени даже починят. Вы мне еще спасибо сказать должны, что я так устроил, что пираты корабль не испортят.
- Что не испортят - вилами по воде писано.
- Но к нам по поводу корабля претензий нет? - спросил Макс, - А то, если "Санта-Мария" все еще ваша, мы можем поднять вопрос о включении "Зефира" в делимую часть трофеев.
- Двадцать тысяч ваши. По рукам? - предложил Тодт.
- По рукам, - не торгуясь, согласился Макс.
- Дядя Гец бы торговался дальше, - скривился Фредерик.
- Не будь как дядя Гец. Давай делить между нами.
- Сколько мне?
- Рыцарю половину, оруженосцу половину от оставшегося, остальное - простолюдинам.
- Согласен, - обрадовался пяти тысячам Фредерик, - Им поровну?
- Нет. Фрау Марте три тысячи, Бонакорси две.
- И она еще нам должна тысячу.
- Тогда сразу отдадим ей две.
- А мне с той тысячи сколько? Это я поднял цену с четырех сотен.
- Зато я из-за нее поссорился с де Вьенном и разгромил Борго-Форнари. А ты только добил раненого не тобой Феникса и без всякой пользы разнес таможню. Ладно, тебе пятьсот и скажи спасибо, что я сегодня добрый.
Надо сказать, что упоминаемые суммы для своего времени очень и очень большие. "Санта-Мария" стоила бы примерно тысяч двадцать, а "Зефир" не меньше десяти. Это чтобы не пересчитывать в конях, баранах и прочей мелочи.
На палубе Келарь благодаря лекарствам и молитвам пришел в себя. Рана у него в животе уже пованивала из-за попавшего в брюшную полость содержимого кишок.
- Только не надо лить мне в пузо кипящее масло - были его первые слова.
- Не будем, - сказал Иеремия, - Я дал тебе болеутоляющего. Ты скоро встретишься с Господом, как раз успеешь исповедаться.
- Книжник! Тодт! Вы тут? - прошептал раненый.
- Тут, - Книжник как специально ждал, когда пациент очнется.
Тодт тоже подошел.
- Говорить больно.
- Говори быстрее, - сказал Иеремия, - Лекарство пока еще действует, но скоро дойдет до кишок и выльется тебе в живот.
Я хочу, чтобы вы знали, - сказал Келарь, - Меня зовут Жак. Жак Бертье. Я был интендантом короля Франции.
- Это не грех, - ответил Книжник, - Мы все берем новые имена, принимая постриг.
- Я не принимал постриг. Я заплатил, чтобы спрятаться в монастыре.
- От чего?
- От погони. Я слишком часто запускал руку в кошелек Его Величества. Да в этом кошельке обычно было больше запущенных рук, чем золота. Монастырь в маленьком городке, неподвластном французской короне, отличное место. Я даже решил там поработать, стал келарем. У меня всегда были способности к финансам.
- Ты был хорошим келарем. Мне, госпиталию, всегда хватало средств на прием паломников.
- Конечно. У нас был такой жирный, богатый монастырь. Одно удовольствие управлять имуществом. Если бы епископ не решил все распродать! Как таких земля носит! Он ведь даже внешне не хотел походить на духовное лицо. Имел жену, любовницу, даже в турнирах участвовал!
- Епископ понес справедливое наказание, - строго напомнил Тодт, - Божий суд.
- Какая чудесная у нас была компания в монастыре, какие вина, какие игры... Вдруг в один день все закончилось, и я сбежал, чтобы Аурелла Фальконе не свалила на меня всю ответственность.
- Я помню, - сказал Книжник, - Я и сам тогда ушел, чтобы меня не заставили под пыткой раскрыть тайны исповедей.
- Потом мы встретили старика Джанфранко в Венеции, тут-то все и завертелось. Главное, что я должен сказать, братья, самое важное, ради чего я молил Господа отложить мою смерть, пока не скажу вам, это что мы всегда работали в убыток.
- Как? Мы бы разорились!
- Я добавлял из своих сбережений. Я понимаю, что согрешил, потому что не отказался от своего имущества, принимая постриг.
- Отпускаю тебе этот грех, - сказал Книжник.
- Подожди ты про грехи, слушай дальше. Я давал взятки, откупался, платил за покровительство. Как вы думаете, почему нас никогда не беспокоили в Чивитавеккье?
Тодт вздохнул. Келарь немного помолчал, поморщился, но продолжил шептать. Видно было, что говорить ему действительно больно.
- Ладно бы только это. В конце концов, можно со всеми наладить отношения. Но у нас же сразу воровали все, что не приколочено. А что приколочено, воровали чуть позже. Я сам до сих пор не понимаю всех схем, по которым нас грабили. Наверное, я так и не стал моряком.
- Я тоже, - признался Книжник.
- И я, - согласился Тодт.
- И вы, и я, и капитан. Вы только замечали, что экипаж разбегается. Если бы они разбегались с пустыми руками! Я до сих пор не понял, как, но гребцы воровали весла! У нас три раза угоняли баркас, кто-нибудь кроме меня заметил?
- Какой баркас? - спросил Тодт.
- Такую большую лодку, которая на каждой приличной галере стоит на палубе сзади-слева, напротив полевой кухни.
- Не помню. А на последней фусте баркас был?
- Был. До Неаполя. Потом сплыл. Я бы мог поискать его на других кораблях, но для меня все эти лодки одинаковые. У нас воровали запасные паруса, порох из крюйт-камеры, провизию. Господи, да у нас в прошлом году в Пизе вместе с парусом украли мачту, а капитан заметил это только в Специи, когда приказал поднять паруса. Гребцы над ним так ржали, что с ритма сбивались.
- Почему ты не говорил нам?
- Толку-то? Что бы вы сделали? Разогнали экипаж и набрали новый? Так это и так было чуть не в каждом порту.
- Я надеюсь, мы тебя не разорили? - обеспокоился Книжник.
- Ерунда, мне до конца жизни хватило, - слабо махнул рукой Келарь, - Простите, что я не справлялся.
- Прощаю, и ты нас прости, брат. Мы все были плохими моряками. Но мы старались во имя Господа.
- Бросайте это все. Продайте "Зефир", возьмите все деньги, поезжайте на Родос. У вас обоих немало талантов, но они лучше всего пригодятся на суше. Не зарывайте их в море. И госпиталии везде нужны, и пехотный командир в крепости пригодится. Я еще не умер?
- Пока нет.
- Тогда позовите, пожалуйста, оруженосца.
Книжник привел Фредерика, который все еще находится под впечатлением от внезапно свалившегося на него богатства.
- Первый раз я участвовал в битве, - продолжил Келарь, - Обычно я сидел с зажженным фонарем у крюйт-камеры.
- Зачем? - удивился Книжник.
- Чтобы поджечь или взорвать корабль, если вы проиграете.
- Но ты бы погиб первым! - удивился Тодт.
- Лучше смерть, чем невольничий рынок.
Книжник перекрестился. Тодт и Фредерик с уважением посмотрели на толстячка.
- Так вот, мы с тобой сражались плечо к плечу и не раз спасали жизнь друг другу, - пафосно, насколько возможно, произнес Келарь, - Поэтому не откажи мне в просьбе.
- Не отказываю.
- В Сиене есть банк Монте деи Паски, который принял на сохранение мои сбережения после итальянского похода Его Величества. Возьми все, что там осталось, себе.
- С удовольствием, - радостно ответил Фредерик, - Это не составит мне никакого труда.
- За это ты должен разыскать моих ближайших родственников и отдать им то, что хранится у Гуаданьи в Лионе. У меня под рубашкой пояс, в нем все документы. Брат Книжник напишет положенные бумаги, что я умер, а ты на берегу заверишь их у нотариуса.
- Обещаю сделать все как положено.
- Десятину пожертвуешь на церковь, закажешь побольше молитв за упокой моей души. На этом все.
- Клянусь святым Фредериком, что исполню Вашу последнюю волю!
- Предпоследнюю. Моя последняя воля - похороните меня на суше.
- Не беспокойся, брат. Сейчас оторвем каких-нибудь досок и сделаем тебе хороший гроб, - твердо пообещал Тодт.
- Спасибо, - ответил Келарь, - Книжник, теперь останься со мной один и отпусти грехи. Если я еще не умру, почитай мне Библию, а я посмотрю в небо и подумаю о Господе нашем Иисусе.
