Одиссея капитана Блада(изд.1960) - Sabatini Rafael (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Овладев островом Святого Христофора, они образовали подобие самостоятельного разбойничьего государства. Пример французов оказался заразительным: к ним начали примыкать свободные мореплаватели многих национальностей— англичане, голландцы, датчане… Позже флибустьеры обосновались на острове Тортуга, а затем на Гаити.
Со всех сторон стекались на огонек «берегового братства» беглые рабы и каторжники, международные авантюристы, искатели приключений и наживы. Среди пестрой компании пиратов было немало людей талантливых— великолепных мореходов,судостроителей, стратегов и тактиков морского боя. Корабли пиратов отличались быстроходностью и способностью совершать сложные и быстрые эволюции, что давало им большое преимущество в сражениях с громоздкими и неповоротливыми плавучими крепостями. Команды кораблей составлялись из «отпетых» моряков: они знали, что поражение грозит им виселицей, а удачный бой сулит богатство, и это укрепляло стойкость и умножало доблесть пиратских экипажей. А вожаками пиратов были «отборные» люди, принимавшие командование не по заслугам предков, не благодаря знатности рода или крупным связям, а по своим личным качествам и талантам. Этот своеобразный «естественный» отбор выдвигал на роли вожаков личности поистине исключительные, и неудивительно, что правительства Франции, Нидерландов и особенно Англии охотно принимали на государственную службу прославленных пиратов, награждая их офицерскими патентами, высокими званиями и орденами.
Вторая половина XVII века была периодом наибольшего «расцвета» пиратства. В начале 80-х годов на океанских просторах буйствовал знаменитый пират — англичанин Морган. Его люди захватили город Панаму и держали в страхе все побережье Тихого океана от Калифорнии до Чили. В 1683 году не менее знаменитый пират голландец Ван-Горн разграбил Вера-Круц в Мексиканском заливе, а в 1684 году— несколько городов Перу. Одновременно пираты француза Граммона опустошали прибрежные города и селения Мексики. Историки сообщают, что «в это время их черный флаг с мертвой головой наводил ужас не только на испанские торговые корабли, но и на военные суда всех наций».
И как раз в эти же годы в бирюзовые просторы Караибского моря врывается на своей «Арабелле» герой романа Сабатини — отважный Питер Блад— Педро Сангре— Пьер Санг.
* * *
«Он был беглым рабом, человеком, объявленным вне закона у себя на родине, и бездомным изгнанником на чужбине. Оставалось только море…»
Эти самые слова почти в таких же или очень похожих сочетаниях мы могли бы встретить в сотнях романов и повестей из пиратской жизни.
Совершенно естественно, что приключения пиратов, корсаров, морских гёзов, каперов, флибустьеров и прочих морских разбойников нашли отражение в литературе всех времен и почти всех народов. Особенно много произведении, посвященных подвигам свободных мореплавателей, было создано английскими, французскими, голландскими, испанскими прозаиками и поэтами.
Среди всех этих произведений роман Р. Сабатини стоит особняком.
И не только потому, что его герой— не обычный морской разбойник, а пират поневоле. Подобные ему герои встречались в литературе и прежде. Среди них были и «благородные» корсары с робин-гудовскими чертами характера, и «мстители», похожие на жюль-верновского капитана Немо, и почти такие же «пираты-джентльмены», как Питер Блад.
В его «одиссее» внимательный читатель увидит нечто иное—ту правду времени, которая обычно теряется в стандартных пиратских романах, где одно удивительное приключение наслаивается на другое, еще более немыслимое, и где основной целью автора является только занимательность повествования.
Сабатини в первую очередь историк, который идет не по пути «блистательного» Волверстона, а по дороге «бездарного хроникера» Джереми Питта, заносившего в свои журналы и дневники только скучные, ничем не прикрашенные и подчас даже утомительные по обилию подробностей описания событий.
Питер Блад одинок в мире алчности и наживы. Ему мерзок и откровенный бандит Левасёр с замашками мелкого воришки, и «благородный» мошенник барон де Ривароль, командующий морскими и сухопутными силами Франции. Для этих хищников золото и счастье являются равнозначащими понятиями. Погоня за золотом, за драгоценностями, за всем, что может быть обращено в деньги, увлекает и офицеров английского корабля «Прайд оф Девон», ограбивших испанский галион, несмотря на то что английский военный корабль— это не каперское судно, а между Англией и Испанией царит «доброе согласие». «Это была обычная пиратская история,— сухо замечает Сабатини,— одна из многих историй, являвшихся источником постоянных трений между Сент-Джемсским двором и Эскуриалом».
Но испанский аристократ адмирал дон Диего д'Эспиноса также ведет себя по-пиратски и не прочь при любом удобном и даже малоудобном случае ограбить чужой, а подчас и дружеский корабль. Представитель французской Вест-Индской компании д'Ожерон, играющий роль губернатора Тортуги, «работает в доле» с морскими разбойниками. Между командирами пиратской эскадры и официальными лицами, олицетворяющими Францию Людовика XIV, происходит омерзительный торг за будущие барыши, и аристократ барон де Ривароль, считающий для себя бесчестьем сидеть за одним столом с пиратами, все же не считает зазорным для своей чести обокрасть союзников по весьма «мокрому делу» и темной ночью скрыться с награбленными сокровищами.
Отважный капитан «Арабеллы» одинок и среди своих товарищей, которые не могут понять щепетильности своего командира. На протяжении всей пиратской деятельности Блад пытается сохранить чувство собственного достоинства, и к этому его понуждает, конечно, не только любовь к Арабелле, но и личные качества: сочувствие к угнетенным и обездоленным людям, подлинная гуманность и высокая культура, носителем которой он является.
Не однажды он пытается оставить путь пирата, но судьба вновь и вновь сталкивает его на прежнюю разбойную дорогу. В роли судьбы выступают как раз те самые люди,с помощью которых Блад надеется спустить наконец прославленный им же пиратский флаг и поднять флаг любой страны, могущей избавить его от необходимости грабить даже корабли ненавидимой им Испании.
Но все его попытки разбиваются о скалы и рифы жестокой действительности.
Вспомните последнюю попытку Блада «рассчитаться с пиратством» и его горький смех, в котором «было больше гнева, чем презрения», когда на военном совете французского командования «пират и морской разбойник» защищает честь Франции, выступая против генерала де Ривароля, предложившего грабительский рейд на Картахену с целью личного обогащения.
Отнюдь не стремление к личной выгоде понуждает Блада принять из рук лорда Уэйда офицерский патент, затем отказаться от него, пойти под знамена Людовика XIV и вскоре же согласиться на службу Вильгельму III. Питер Блад не меняет своих убеждений, как прокурор Полликсфен или верховный судья Джефрейс, который вначале был ярым протестантом, а при Якове II стал яростным католиком и гонителем протестантизма, за что и получил пост лорд-канцлера. Людей, подобных этим перебежчикам, в те годы было множество— они с легкостью меняли свои религиозные, а с ними и политические убеждения, предавая и продавая своих друзей ради личных выгод.
Даже будучи пиратом, Блад старается оставаться последовательным и принципиальным, нападая на испанские корабли потому, что Испания была самой жестокой из всех колониальных стран, а с тех пор как колонии стали ускользать из ее рук, жестокость испанцев не знала предела. Блад не мстит своим личным врагам, поступая по рыцарским правилам— не разить насмерть поверженного противника, и если он дважды дарит жизнь своему злейшему врагу — полковнику Бишопу, потому что это родной дядя Арабеллы, то его великодушие по отношению к испанскому адмиралу дону Диего д’Эспиноса можно объяснить только так, как это объясняет лорд Джулиан Уэйд, называющий Блада «рыцарем до идиотизма». Ведь никому же не придет в голову оправдывать это непонятное милосердие по отношению к испанскому адмиралу тем, что испанец является католиком и, следовательно, единоверцем Питера Блада.
