Роковое наследство - Феваль Поль Анри (список книг txt) 📗
Карпантье опрометью бросился на улицу Нев-де-Пети-Шан.
Но порыв Винсента заведомо не имел смысла: когда Карпантье добежал до пассажа Шуазель, он там ничего не увидел и не услышал.
«Коляска уже далеко, – подумал Винсент. – Да, полковник свое дело знает... Он не пренебрегает ни малейшими предосторожностями. Мне остается только последовать его совету и пойти спать».
Винсент Карпантье как человек бедный вынужден был обосноваться на окраине города. Бывший архитектор поселился за Военной школой, в малообжитом тогда квартале, где комнаты стоили очень дешево. И теперь, отчаявшись догнать экипаж в лабиринте парижских улиц, Карпантье зашагал в сторону Елисейских полей.
Читателю надобно знать, что Винсент, собственно, не подозревал полковника в дурных намерениях. Тот представлялся Карпантье добродетельным человеком, в силу неизвестных обстоятельств вовлеченным в какую-то таинственную историю. У Винсента просто-напросто отчаянно разыгралось воображение, как это случается со всяким, кто сталкивается с ловко выстроенной шарадой, разгадать которую, на первый взгляд, невозможно.
Любой человек в подобной ситуации заключает пари с самим собой, и, чем замысловатее головоломка, тем упорней он стремится ее разгадать.
Выйдя на простор Елисейских полей, Винсент принялся озираться вокруг, словно пытаясь распознать тот путь, который проделал с завязанными глазами.
Карпантье напрягал слух, стараясь уловить в звуках хоть какую-то подсказку. Винсент даже принюхался – и рассмеялся над собственной беспомощностью.
Он свернул налево, в аллею Вдов, которая называется теперь авеню Монтеня.
Надо обладать незаурядной сообразительностью, чтобы понять, зачем и почему некоему эльзасскому префекту с весьма скромными познаниями в области истории и искусства вздумалось в один прекрасный день сменить все колоритные и памятные названия, коими была расцвечена топонимика Парижа.
Вычеркивая имя улицы или площади, вы убиваете память, но выскочки разного рода всему на свете предпочитают новенькие таблички на белых оштукатуренных стенах.
Префект, пренебрегавший историей Парижа, сделал, впрочем, немало хорошего.
В предрассветные часы Париж безлюден. Винсент перешел на другой берег Сены, не встретив ни души. На краю Марсова поля Карпантье остановился и, поглощенный своими мыслями, произнес вслух:
– Голову даю на отсечение, что уже слышал раньше голос кучера, буркнувшего «спасибо» на улице Нев-де-Пети-Шан!
Винсент двинулся напрямик через Марсово поле – вместо того, чтобы идти по тротуарам вдоль него.
Если бы вы поинтересовались у этого человека, почему он так поступил, – Винсент и сам не смог бы ответить на >тот вопрос.
А между тем Карпантье преследовал определенную ноль. Инстинктивно, разумеется.
Дойдя до середины Марсова поля, он остановился, воткнул в землю трость и привязал к ней носовой платок, получилось что-то вроде флага.
Затем Винсент постоял некоторое время в нерешительности, стыдясь своей ребяческой затеи.
Но воображение одержало верх, и он воскликнул запальчиво:
– А если я угадал, тогда что?
Карпантье зажмурился и пошел вперед, не разбирая дороги, по лужам и кочкам, мысленно восстанавливая давешний маршрут, стараясь в точности воспроизвести все повороты на пути от загородного дома полковника до его особняка в Париже.
Одновременно Винсент, как мог, по памяти, высчитывал длину отрезков пути, прикидывая разницу между скоростью фиакра и резвостью своих собственных ног.
Карпантье ставил заведомо бессмысленный эксперимент. Известно, что вслепую и по прямой – не дойти до заданной цели.
Тем не менее Винсент посвятил этой игре добрых пятнадцать минут, в течение которых ум его работал так напряженно, словно от точности расчетов зависела жизнь бывшего архитектора.
Когда он остановился, то есть, по его разумению, довел опыт до конца, сердце его учащенно билось.
Винсент открыл глаза и принялся усердно всматриваться вдаль, ища оставленную веху.
Марсово поле заливал лунный свет. Месяц скользил по небу, затянутому легчайшей пеленой весело бежавших друг за другом облаков.
Там, куда смотрел Винсент, ничего не было.
– Ну и безумец же я! – воскликнул он, смеясь над собой.
Но в ту минуту, когда Карпантье повернулся, чтобы поискать трость в другой стороне, он так и ахнул от изумления: воткнутый в землю флажок торчал в двух шагах от него.
На расстоянии вытянутой руки.
Винсент почувствовал, как руки его похолодели, а нервы напряглись до предела.
– Что это, случайное совпадение или неправильный расчет? – вырвалось у него.
– Ну полно! Хватит! – пожал плечами Карпантье. – Похоже, я просто спятил!
Он медленно зашагал дальше в сторону Военной школы, низко опустив голову, клонившуюся под бременем тяжких раздумий. Мысли Винсента хаотично мешались...
Винсент Карпантье был честным человеком, познавшим, однако, горечь неосуществившихся надежд.
В былые времена он мечтая о богатстве и, возможно, о славе, теперь же костлявая рука нищеты держала его за горло.
Перед глазами Винсента всплыл образ дочери. Он обожал это белокурое создание, копию горячо любимой покойницы-жены.
Вспомнил Карпантье и о Ренье, благородном отроке, единственной своей подмоге и опоре.
В Париже всякий знает, что секрет может стоить дорого.
Но, повторяю, Карпантье был честным человеком. Он подумал:
«Полковник обещал поместить Ирен в пансион, Ренье – в коллеж. Какое я имею право осуждать человека, которого весь город почитает за святого?»
Карпантье обогнул Военную школу с запада и уже ускорил шаг, чтобы поскорее добраться до дома, но тут его осенила новая догадка. Он остановился, как вкопанный, будто чья-то сильная рука схватила его сзади за шиворот.
– Вспомнил! – вскричал Винсент, хлопнув себя по влажному от пота лбу. – Голос кучера, который буркнул «спасибо»! Ей-богу, он же спрашивал на заставе: «Что везете?» Как теперь слышу.
Винсент дрожал от волнения.
– Так что же тогда получается? – проговорил он. – Выходит, не было никакой заставы. Роль караульного сыграл кучер. Мы не покидали Парижа. Результаты моего опыта на Марсовом поле – вовсе не бред, а истинная правда. Мы приехали туда же, откуда выехали. Конечный пункт известен, следовательно, и пункт отправления.
Руки Винсента безжизненно повисли, голова упала на грудь. Он пробормотал:
– Что скрывается под маской старческого добродушия? Я не в силах разгадать тайну этого человека. Он смеется, а мне страшно. Я никогда не встречал таких людей. Чутье подсказывает мне, что тайник ему нужен для хранения сокровищ. Так почему же у меня на лбу проступает холодный пот? Может, я напал на след преступления?
VI
ДОМ ВИНСЕНТА
Ужебрезжил рассвет, когда Винсент добрался до своего жилья.
Он занимал мансарду в уединенном домишке, расположенном посреди пустыря. Привратника в доме не держали.
На первом этаже этого строения помещалось под вывеской «Бомба» питейное заведение с весьма скверной репутацией.
Все жильцы других этажей работали в округе. То был квартал дровяных и угольных дворов. Здесь на одной и той же улице находились склады: «Французский гренадер», «Настоящий французский гренадер», «Новый французский гренадер» и «Единственный французский гренадер». Последнему наглости было не занимать.
Винсент отпер наружную дверь дома и поднялся по расшатанным ступенькам. Жилище его состояло из двух комнатушек и чердака. На чердаке спал Ренье, о котором уже не раз упоминалось в этой книге.
Винсент обычно возвращался с работы в восемь часов вечера, они ужинали втроем, а затем отправлялись спать, поскольку вставали на рассвете. Однако накануне утром Карпантье надел свой парадный костюм и предупредил, что, возможно, придет поздно.
Дети просидели до полуночи в ожидании Винсента, хотя он и велел им этого не делать; вечер омрачало лишь волнение за отца. Ирен и Ренье, оставаясь вдвоем, никогда не скучали.
