Копье милосердия - Гладкий Виталий Дмитриевич (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
А в это время возглавляющий караван Мелхиседек, переглянувшись с Вифисарием и Гатаспой, загадочно изрек:
— Так предначертано, так тому и быть…
Дворец царя Ирода находился на западной окраине Ершалаима, в Верхнем городе. Это место господствовало над западным отрогом и отсюда посылались световые сигналы во все другие крепости Иудеи. Дворец окружала высокая стена. Северо-западная и западная ее стороны являлись продолжением городской стены и имели три башни, носившие имена Гиппия, погибшего в бою друга юности Ирода, Фасаила, покойного брата царя, и Мариаммы, бывшей жены царя.
Возле башни Гиппия находился водоем для хранения дождевой воды, а за ним двухэтажное здание, увенчанное парапетом с бойницами. Нижний этаж башни Фасаила имел крытую галерею, а на втором этаже находилась купальня и изысканные апартаменты. Башня была настолько великолепной, что выглядела как знаменитый Фаросский маяк в Александрии. Башню Мариаммы построили меньших размеров, но она была пышнее и разнообразнее обставлена.
Южнее башен находился главный дворец с двумя большими покоями, названными в честь Августа и Марка Агриппы. Кроме покоев имелось множество других помещений; некоторые их них были настолько велики, что в них укладывали спать до сотни гостей. Искусные мастера инкрустировали стены дворца редкими дорогими видами мрамора, а потолочные балки, необычно большой ширины и богато украшенные, изготовили из ценного ливанского кедра. Множество изысканных картин и скульптур радовали глаз, а все вещи домашнего обихода ювелиры изготовили из золота и серебра.
Снаружи дворца шел ряд галерей, украшенных колоннами с прекрасной резьбой. Их окружали зеленые лужайки и рощицы, которые орошались из глубоких каналов и прудов; вода в них освежалась и пополнялась каскадом бронзовых фонтанов.
Выше водоемов располагались голубятни. Голуби играли роль курьеров и представляли важную часть Иродовой системы связи. Царь унаследовал эту практику от идумейского города Мариссы, где до разрушения его парфянами голубей во множестве разводили как священных птиц в пещерах в честь Атаргатис-Танит, языческой богини, отождествлявшейся с Афродитой.
Начальник тайной стражи царя Ирода Великого, арамей* Халафта, дожидался повелителя в галерее. Струйка воды из большой серебряной клепсидры*, богато украшенной чеканным орнаментом, уже передвинула стрелку отсчета времени на два деления, а царь все не выходил из подземного мавзолея, где в хрустальном саркофаге лежала его любимая жена, Мариамма I, которую убили по приказанию самого Ирода — из ревности.
Безмолвным телохранителям царя, которые застыли, как статуи, у входа в мавзолей, и начальнику тайной стражи достаточно отчетливо слышались слегка приглушенные толстой дубовой дверью вопли и горестные стенания Ирода, но они делали вид, что глухи и немы.
После того как слуги убили Мариамму, царь опомнился, но еще никто не возвращался из царства мертвых. Тогда он приказал забальзамировать жену. Ее поместили в прозрачный саркофаг, залили светло-янтарным падевым* медом, который никогда не засахаривается, и теперь Мариамма выглядела не мертвой, а просто уснувшей. Когда Ироду становилось совсем плохо (особенно в жаркие летние месяцы), он спускался в мавзолей (чаще всего по ночам), где всегда царила прохлада, и часами рыдал над гробом жены, жалуясь ей и на подчиненных, и на беспутных сыновей, и на свою горькую судьбу, и на богов, которые наказали его многими болячками.
Семейные несчастья до того омрачили жизнь Ирода, что он уже ни в чем не находил себе отрады. Его помраченный дух повлек развитие разных болезней. Помимо лихорадки, по всей поверхности кожи Ирод испытывал невыносимый зуд, ноги сильно отекали, в желудке развивалась язва, а в кишках временами начинались ужасные боли. Кроме того, царя мучила одышка и болезненные судороги в мышцах.
Наконец дверь отворилась, и Ирод, измученный ночным бдением у гроба бывшей жены, вышел в галерею. Он сразу же обратил свой взгляд на склонившегося перед ним в низком поклоне начальника тайной стражи и бесцветным усталым голосом сказал:
— Знаю, знаю… Знаю, что в очередной раз ты принес плохие вести. Опять моя сестричка Саломея плетет сеть интриг. А сынок Антипатр поносит меня на всех углах и готовится всыпать отраву в мой кубок с вином. Надеются меня извести, лишить трона… Антипатр сейчас в Риме, императора Августа обихаживает, напраслины на меня возводит… это мне известно. Ничего, мы и до Рима доберемся, он нигде от меня не спрячется… Что, что там еще у тебя?! — вдруг вскричал Ирод пронзительным голосом. — Говори, не молчи!
— Странные слухи поползли по Ершалаиму… — осторожно начал Халафта. — Будто бы свершилось древнее пророчество и в Иудее родился Машиах*…
— Очередная утка! — фыркнул Ирод. — Сколько их было… Один мудрец сказал: «Если ты держишь в руке саженец и тебе говорят, что пришел Машиах, сначала посади саженец, а потом иди встречать Машиаха». Мне уже доложил об этом первосвященник Симон. Его шпионы получше твоих… — Под жестким взглядом Ирода начальник тайной стражи опустил глаза. — Третьего дня я собирал Синедрион* и книжников и спрашивал их, родился ли Машиах, а если да, то где. И что они ответили? Как всегда, напустили туману: «Когда это произойдет, никому неизвестно, но если ОН родится, то в Вифлееме Иудейском». «Почему вы так думаете?», — спросил я. «А потому, — говорят, — что так написано у пророка Михея». Написано у пророка — и все тут! Этих пророчеств не счесть. И ни одно пока не сбылось.
— Да, это так, повелитель. Однако на сей раз все гораздо достоверней и серьезней. В Ершалаим пришли три персидских жреца…
— О боги! — воскликнул Ирод с иронией. — Эка невидаль — персы. Им тут словно медом намазано. Как пришли, так и уйдут. Накупят мирры и ладана, — у них там с благовониями всегда сложно — да ярких тканей восточных на свои халаты и отправятся восвояси.
— Дело в том, что, во-первых, ведут они себя странно. Не похоже, что приехали скупиться. Мои шпионы доносят, что персы спрашивают у торговцев, где им можно лицезреть недавно родившегося царя иудейского.
— Царя? — Взгляд Ирода потяжелел. — Так и сказали? Интересно… А во-вторых?
— Во-вторых, никакие они не жрецы. Это маги высокого ранга.
Ирод совсем помрачнел.
— Откуда это тебе стало известно? — спросил он начальника тайной стражи.
— Один из моих людей, купец, узнал старшего из волхвов. Ему приходилось бывать в Вавилоне.
— Маги… — Ирод нервно щелкнул пальцами. — Маги! В Ершалаиме только персидских магов и не хватало. Отдай их Синедриону. Старейшины терпеть не могут магов. Но пусть сначала палачи Синедриона как следует поспрашивают этих персов, какого царя они ищут (лично я думаю, что это очередная блажь книжников, только персидских), а затем пусть распнут их или бросят в яму с голодными псами. Дабы неповадно было другим смущать народ разными сказками.
— Прости меня, повелитель, но все не так просто… Старший из магов — сам Мелхиседек.
— Что-о?! — Ирод побледнел.
У него вдруг сильно зачесалось все тело и он начал извиваться в своих одеждах, словно змея, которая сбрасывает старую кожу. Он хорошо знал, КТО такой Мелхиседек и какой авторитет у этого мага не только на Востоке, но даже в самом Риме. Если в Иудее с ним что-нибудь случится, то Ироду придется отвечать за это перед самим императором Августом. Это не шутки. Так можно и головы не сносить.
— Мелхиседек… — Царь собрал всю свою волю в кулак и заставил себя не думать про нестерпимый зуд, буквально сводивший его с ума. — Если это так, то здесь Синедрион бессилен. Он не по зубам нашим старейшинам. Они не осмелятся не то что его осудить, но даже заточить. Старейшины и книжники уверены, что Мелхиседек — священник Бога Всевышнего.
Халафта молча кивнул, соглашаясь с царем. А затем сказал, осторожно подбирая слова:
— Но Мелхиседека можно использовать в наших целях…
— Как?
— Вам нужно устроить магам тайную аудиенцию — зачем лишние глаза и уши в таком, прямо скажем, непростом деле и попросить их, чтобы они нашли младенца Машиаха, благо нам известно, что он родился в Вифлееме (если верить Синедриону). Вы скажете, что хотите поклониться будущему царю иудейскому… — При этих словах лицо Ирода исказилось злобой, он хотел что-то сказать, но начальник тайной стражи опередил его и закончил свою мысль скороговоркой: — Законы магов высшего посвящения (а Мелхиседек как раз и относится к избранным) запрещают им лгать, и если они отыщут младенца, то они обязаны будут сказать вам правду. А затем… — Халафта коварно улыбнулся. — Мало ли что может случиться с магами на обратном пути в Персию. Времена нынче беспокойные. Разбойников много развелось, и опять-таки варвары восстали… До сих пор войска легата Квинтилия Вара ничего не могут с ними поделать.
