Клад адмирала - Привалихин Валерий (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
– Понимаю. Клад в другой, далекой стране, за океаном, все равно к нему невозможно подобраться…
– Не так, – Пушели отрицательно потряс головой. – Степан Пушилин причину всех своих несчастий усматривал в том, что позволил втянуть себя в историю с золотом. Суеверно думал, что Бог послал ему лагеря за это.
– За какие же грехи тогда еще пол?России попало в лагеря? – Зимин усмехнулся.
– Мне трудно судить. Я жил жизнью другой страны, – не пожелал обсуждать это Пушели. – Мы говорим о золоте. Степан Пушилин сумел всем в семье внушить, что, если кто попытается прикоснуться к русскому кладу, неминуемо разделит его участь.
Зимин давно отметил, что о своих родственниках, прямых, судя по осведомленности, Пушели из каких?то соображений говорил отстраненно, не обозначая степень родства, и поэтому не переступал границ, принимая правила игры.
– Хорошо, – продолжал он. – Допускаю, что Степан Пушилин в чем?то был прав. Но он говорил это, наверно, давно, не мог знать, что в России все так переменится. Сейчас?то какой риск?
– Вы считаете, нет? – Пушели поднял глаза на собеседника.
– По?моему, никакого. Стоит сделать заявку, приложить точный план – и…
– И что?
– И остается получить вознаграждение. Двадцать пять процентов.
– А остальные? – Пушели переломил сухую палку, бросил в костер.
– Так определено законом, – ответил Зимин.
– Скажите честно, Андрей Андреевич, вы верите, что клад будет передан на благое дело? – Пушели пытливо посмотрел в глаза Зимину, перевел взгляд на связанных бандитов. – При том, что творится сейчас у вас, и не только на самых глухих дорогах, верите?
Выдержав долгую паузу, сказал:
– И я не верю.
– Вы хотите сказать… – начал Зимин и нарочно умолк, давая возможность собеседнику выговориться до конца.
– Пусть пока тайна останется тайной. – Еще одна сухая ветка хрустнула в руках у Пушели и полетела в костер. – Это не навсегда. Но сегодня так лучше, Андрей Андреевич.
Воцарилось молчание.
Зимин встал, сделал несколько шагов от костра в сторону машины.
Таежный проселок все глубже зарывался в темень сентябрьского вечера. Уже и на полсотни шагов окрест невозможно было рассмотреть очертания деревьев. Резина на колесах все продолжала гореть, однако прежнего, шарахающегося из стороны в сторону и вызывающего тревогу огня не было; больше копоти. Запах горелой резины мешался с запахом грибов и прелой листвы. Зимин посмотрел на часы. Если все хорошо, Сергей сейчас где?то на подъезде к Пихтовому. Однако до половины ночи самое малое придется еще проторчать на проселке в ожидании. Нужно как?то скоротать время. Прежде всего поесть.
Светлел ствол поваленной березы на обочине.
Вспомнив, что ствол усыпан опятами, Зимин шагнул к березе.
– Хотите, сварим грибов, Мишель? – спросил громко.
– Хочу, – послышалось в ответ. – С удовольствием, Андрей Андреевич.
Книга вторая
Часть первая
У Зимина был свободный от чтения лекций в институте день. Заказанные им из архива материалы дожидались уже неделю, все не удавалось выкроить время и отправиться туда, но вот сегодня, кажется, никаких помех.
Он уже стоял в пальто у порога своей квартиры, готовый выйти, когда раздался звонок в дверь. Где?то около месяца назад он звонил из дома, из Квебека, и вот теперь – письмо. Зимин тут же принялся читать его – написанное по?русски, от руки.
Пушели сообщал, что в ближайший год едва ли приедет в Россию, много дел: у него строительные заказы на родине и в одной из южноамериканских стран. Однако это не означает, что он сворачивает дела в Сибири, – наоборот. Просто вместо него будет представитель его фирмы.
Мишель писал, что получил из Пихтового от Нетесова посылку. Там – картина с видом фрагмента улицы Красных Мадьяр, где на переднем плане и кирпичный дом с чешуйчатым, похожим на кедровую шишку куполом, бывший Торговый дом купцов Игнатия и Степана Пушилиных. Он, Мишель, бесконечно благодарен за бесценный подарок и Сергею Ильичу, и пасечнику с Подъельнического кордона Василию Терентьевичу Засекину, автору картины. Теперь картина висит у него в кабинете на самом видном, самом почетном месте. И фотоаппарат «Зенит» – подарок Зимина, – как память о поездке в тайгу, в урочище Трех Истуканов, на реку Большой Кужербак, – тоже в его кабинете. Пишет письмо и время от времени поглядывает на «Зенит», на картину. Вообще он, Мишель, исключительно признателен новым своим друзьям за то, что взяли его с собой в тайгу. Это самое яркое, незабываемое впечатление от пребывания в России.
Зимин улыбнулся, читая: еще бы, в буквальном смысле самое яркое, ослепительное впечатление.
Продолжая скользить по строчкам, Зимин мыслями перенесся в ту сентябрьскую ночь, когда они вместе с Пушели остались на заброшенном проселке у костра рядом с догоравшим грузовиком в обществе двух связанных бандитов, ожидая отправившегося за милицейским нарядом Сергея.
…Машины примчались глухой ночью. Не считая «Урала», в котором Сергей сидел один, – два «уазика» и «Нива».
Шины сгоревшего грузовика еще продолжали чадить, но уже вяло; огонь черно?красными неровными язычками лишь обозначал металлический скелет ЗИЛа.
Дверцы захлопали с такой быстротой, так ринулись с оружием наизготовку розыскники и омоновцы к бандитам, будто те не были связаны и для страховки опутаны крупноячеистой рыболовной сетью, а предстоял сопряженный с риском захват.
Зимин был твердо уверен: из?за случившегося накануне поездка сорвалась, они возвращаются в Пихтовое.
– С какой стати, – возразил Нетесов на высказанное сожаление. – Базавлук жив, никаких ЧП. Сейчас отправим всех – и едем дальше.
Как бы в подтверждение своих слов – ничего не меняется, планы не рушатся – крикнул оперативнику Мамонтову, довольно небрежно стягивавшему сеть с Жала и Крота:
– Э?э, поаккуратней. Ее еще на карася ставить.
Мишель, к удивлению Зимина, услышав, что остаются, заметно оживился, повеселел.
Самое удивительное, однако, было впереди.
Едва ближе к рассвету вырулили на усыпанный мелкой галькой берег Большого Кужербака, не успели еще в местечке, где в него впадала речушка, разобрать вещи, как Пушели спросил у Нетесова, слышал ли он про Мордвиновскую заимку. Уточнил: она должна быть у слияния Омутной с Большим Кужербаком.
– Переплыть, – кивнув на противоположный, подернутый реденьким туманом берег, сказал Нетесов, – там недалеко какая?то развалюха есть. Может, и заимка.
– Мордвиновская?
– Без названия. Слышал, когда?то охотник там жил.
– Сходим, Сергей Ильич, – попросил Пушели. По тону, каким попросил, невозможно было не почувствовать: рыбалка ему совершенно безразлична. А вот заимка – интересна, да еще как.
Пока надували резиновую лодку, переправлялись через Кужербак и шли по влажному от росы и оседающего тумана лиственному чащобнику, совсем рассвело.
В первых солнечных лучах взглядам предстала избушка с провалившейся внутрь двускатной крышей, с трухлявыми, прогнившими местами насквозь, бревенчатыми стенами. Входная дверь, тоже изрядно сгнившая, валялась неподалеку от порожка, а над зияющим дверным проемом виднелись три прибитые в рядок на одинаковом друг от друга расстоянии конские подковы.
Пушели долго внимательно смотрел на эти подковы, ладонью дотронулся до одной из них. Медленно обошел разрушившийся от времени домик, остановился, сказал:
– Здесь точно жил охотник. Иван Егорович Мордвинов.
– Откуда вам известно? – спросил Нетесов.
– Дочь охотника Мордвинова была женой Игнатия Пушилина, – ответил Пушели. Родственные связи Пушели с семейством Пушилиных были уже ясны. Игнатий Пушилин, погибший в гражданскую, имел сына Степана, а тот приходился отцом Андрею, бежавшему вместе с родителями, Степаном и Анной, из России в тридцать шестом. Мишель Пушели – сын Андрея. Михаил Андреевич Пушилин. Оказывалось, он еще вдобавок и прямой потомок охотника Мордвинова, которого, как слышал Зимин, считают первопоселенцем, основателем Пихтового. Но ведь не специально за тем, чтобы взглянуть, где жил его прапрадед, стремился попасть Пушели на заимку?
