ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША - Sabatini Rafael (электронные книги бесплатно txt) 📗
— Но вы не должны! Не должны! О, это безумие! — Она попыталась высвободиться из кольца монарших рук, но это была слабая попытка, совсем не похожая на тот решительный рывок, в котором она ускользнула из его объятий раньше. — Вы хотите сказать, что не поедете в Тулон? — Голос девушки выдал в полной мере её ужас.
— При необходимости да. Всё в ваших руках, Алина.
— Что значит в моих руках? О чём вы говорите? Зачем вы взваливаете на меня такую ужасную ношу?
— Чтобы представить доказательство, в котором вы нуждаетесь.
— Мне не нужно никаких доказательств. Вы не должны ничего мне доказывать. Между нами нет ничего, что нуждалось бы в доказательствах. Ничего. Отпустите меня, монсеньор! Ах, отпустите меня!
— Что же, пожалуйста, если вы настаиваете. — Но Мосье по-прежнему крепко прижимал девушку к себе. Их лица почти соприкасались. — Но сначала выслушайте меня. Клянусь вам, я не поеду в Тулон, я не покину Гамм, пока не уверюсь в вашей любви, пока не получу доказательства этой любви, моя Алина. Доказательства, вы понимаете? — С этими словами принц ещё крепче обнял девушку и прижался губами к её губам.
Алина содрогнулась от этого поцелуя, а потом безвольно застыла в объятиях его высочества. Её мысли бродили в прошлом и в будущем, ибо мысли неведомо время, и ничто не может удержать её в тесных рамках настоящего. Андре-Луи, её возлюбленный, человек, которому она хранила бы верность до конца, погиб несколько месяцев назад. Она оплакала его, и рано или поздно смирится с его смертью. Без смиренного принятия смерти жизнь была бы невыносима. Но страдание, вызванное этой смертью, надломило душевные силы Алины, перетряхнуло все её ценности, лишило ориентации. Какая разница, что станет теперь с её жизнью? Кому до этого теперь есть дело? Если этот сластолюбец желает её, если желание толкает его на такое безумство, что он готов предать её собратьев по классу и крови, что ж, она пожертвует собой ради них, ради всего того, в почтении к чему её воспитывали с детства.
В таком тумане блуждали мысли Алины в те несколько страшных мгновений, пока принц держал её в объятиях. Потом до её сознания дошёл звук, раздавшийся у регента за спиной. Ещё мгновение он прижимал её к себе, приникнув губами к холодным, неживым губам, потом тоже ощутил движение за спиной. Мосье отпрянул от девушки и обернулся.
На пороге, за открытой дверью застыли два господина — граф д'Антраг и маркиз де Ла Гиш. На подвижном лице графа мелькнула циничная понимающая усмешка. Маркиз, забрызганный дорожной грязью, в шпорах и сапогах, был чернее тучи. Когда он заговорил, голос его звучал хрипло и грубо; в нём не было и намёка на почтительность к августейшей особе, к которой он обращался.
— Мы помешали вам, монсеньор. Но это необходимо. Дело срочное и отлагательств не терпит.
Регент, застигнутый в столь неловкий момент, попытался напустить на себя ледяное высокомерие, но его фигура мало способствовала такой операции. Желая сохранить достоинство, он добился лишь напыщенности.
— Что такое, господа? Как вы смеете врываться ко мне?
Д'Антраг представил своего спутника и представил объяснения — всё это на едином дыхании.
— Это господин маркиз де Ла Гиш, монсеньор. Он только что прибыл в Гамм. Его прислали из Тулона со срочным донесением.
Возможно, граф сказал бы больше, но ярость регента не оставила ему времени.
— Никакая срочность не может оправдать вторжения в мою частную жизнь. Или вы полагаете, что со мной можно совершенно не считаться?
Ответил ему маркиз де Ла Гиш, и ответил с откровенной издёвкой:
— Я начинаю думать, что так оно и есть, монсеньор.
— Что такое? — Регент не поверил собственным ушам. — Что вы сказали?
Властный, уверенный в себе Ла Гиш пропустил вопрос мимо ушей. Его ястребиное лицо исказил гнев.
— Дело, которое привело меня сюда, не может ждать.
Регент, который с каждым мгновением всё меньше доверял своим органам чувств, вперил в маркиза негодующий взор.
— Вы непростительно дерзки. Не забывайтесь. Вы будете ждать столько, сколько я сочту нужным, сударь.
Но маркиза было не так-то легко поставить на место или запугать.
— Я служу делу монархии, монсеньор, а оно не позволяет ждать. На чаше весов его судьба, и промедление погубит всё. Вот почему я настоял, чтобы господин д'Антраг проводил меня к вам немедленно, где бы вы ни были. — И не вдаваясь в дальнейшие подробности, Ла Гиш презрительно и бесцеремонно швырнул в лицо его высочеству вопрос. — Вы выслушаете меня здесь или соблаговолите пойти с нами?
Регент смерил его долгим надменным взглядом, но бесстрашный маркиз не отвёл глаз. Тогда его высочество повелительным жестом пухлой белой руки указал ему на дверь.
— Идите, сударь. Я последую за вами.
Де Ла Гиш чопорно поклонился и вышел, за ним следом вышел д'Антраг, закрыв за собой дверь.
Побелевший регент повернулся к мадемуазель де Керкадью. Его била дрожь, чёрная ярость затопила душу. Но его высочество справился с собой и вкрадчиво сказал девушке:
— Я скоро вернусь, дитя моё. Очень скоро.
И Мосье важно прошествовал к двери. Плащ остался висеть на стуле.
Ослеплённая стыдом и страхом Алина молча ждала ухода регента. Её преследовал жгучий, преисполненный презрения взгляд маркиза, мысли которого были написаны у него на лице. Прижав руку к груди, Алина слушала, как шаги Мосье и двух его спутников стихают на лестнице. Потом она стремительно развернулась, упала на колени возле кресла и, закрыв лицо руками, горько зарыдала.
Глава XXXVII. ПРЯМОДУШНЫЙ МАРКИЗ
Мосье шагал по коридору гостиницы «Медведь», и его била дрожь. Досада на несвоевременное вторжение мешалась с гневом, вызванным беспримерной наглостью маркиза.
Оба джентльмена ждали его на галерее. Д'Антраг облокотился на перила. Ла Гиш стоял прямо, в напряжённой позе. Он тоже дрожал, но только от гнева. Этот бесстрашный солдат, горячий и прямодушный, презирал придворные манеры. Послание, которое он привёз, было довольно нелицеприятным, и теперь маркиз не собирался его смягчать.
Пока они ждали регента, маркиз устремил на д'Антрага пылающий взгляд и с глубочайшей горечью произнёс:
— Стало быть, это правда!
Циничный как всегда д'Антраг пожал плечами и улыбнулся.
— Стоит ли из-за этого горячиться?
Ла Гиш ожёг его презрительным взглядом и промолчал. Он считал ниже своего достоинства тратить слова на этого прихвостня. Он прибережёт их для принца.
И вот принц предстал перед ним — воплощение надменного раздражения.
Под галереей, на которой они стояли, находилась общая комната. Там, за картами и триктраком сидели несколько горожан. Несмотря на своё состояние, Мосье понимал, что беседа не может происходить здесь, на глазах у публики.
— Следуйте за мной, — распорядился он и направился к лестнице.
Вскоре хозяин провёл их в маленькую комнату на первом этаже, зажёг свечи и оставил господ одних. Только тогда надутый, как индюк, регент обрушил на джентльменов своё негодование.
— Похоже, моё положение уже ничего не значит, господа. До чего я дошёл, если даже люди благородного происхождения настолько непочтительно относятся к моей особе, что не раздумывая врываются ко мне без разрешения? Я многое ещё мог бы сказать, но сначала хочу услышать ваши объяснения.
Ла Гиш не заставил себя ждать.
— Возможно, вы сочтёте, что вам не стоит больше ничего говорить, монсеньор, когда меня выслушаете, — язвительно заметил он. — Объяснений множество, и — предупреждаю вас — не очень приятных.
— Меня бы удивило, если бы это было иначе. — Принц фыркнул. Как и все неумные люди, он изливал своё дурное настроение, не обременяя себя мыслями о достоинстве, которое пристало августейшим особам. — Я почти оставил надежду услышать когда-нибудь приятные новости. Так уж скверно мне служат.
— Скверно! — От лица маркиза отхлынула краска; побелели даже губы. В его глазах сверкнули молнии. Ни один упрёк в эту минуту не мог бы вызвать у Ла Гиша большего взрыва негодования. Он отбросил последние остатки почтительности, принятой в обращении с царственными персонами. — Вы сказали, вам скверно служат, ваше высочество? Бог мой! — На миг маркиз замолчал, словно от возмущения не находил слов. — Я приехал из Тулона, который три месяца назад признал короля, признал вас. С тех пор, как мы подняли там королевское знамя, наша сила росла. К нам стекались роялисты со всей страны; присоединились к нам даже те, кто не поддерживал монархию, но после падения жирондистов озлобились на нынешнее правительство. В Тулон пришёл английский флот под командованием адмирала Худа, к нам на помощь поспешили войска из Испании и Сардинии. Восстание в Тулоне открывало возможность поднять весь юг, привести его в движение, которое очистило бы Францию от революционной заразы. Чтобы добиться этого, чтобы пробудить энтузиазм и укрепить мужество восставших, нам требовалось присутствие одного из принцев крови; ваше, монсеньор, поскольку вы представляете Францию и фактически являетесь главой дома, за который мы сражаемся. Столь бесспорного доказательства нашей преданности, казалось нам, достаточно, чтобы привести вас к солдатам, проливающим за вас кровь. Когда выяснилось, что это не так, мы стали посылать к вам курьера за курьером, мы убеждали, заклинали, чуть ли не приказывали вам занять надлежащее место во главе вашей армии. Шли дни, недели, месяцы, но ни чувство долга, ни наши просьбы не побудили вас сдвинуться с места, и наше мужество стало иссякать. Люди начали спрашивать себя, как могло случиться, что принц крови пренебрёг чувством долга по отношению к тем, кто готов отдать за него жизнь.
