Иголка в стоге сена (СИ) - Зарвин Владимир (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Вслед за ним, в небольшом отдалении, скакало еще трое верховых со странными длинными прядями волос, развевающимися над бритыми головами.
Только теперь Волкич понял, какую ошибку совершил, решив покуражиться над поверженным врагом. По следам поляка шли люди еще сильнее Флориана, заинтересованные в поимке беглеца. На Самборских стражников они походили мало, но от этого были не менее опасны.
Забыв о шляхтиче, тать мигом вскочил на коня. Будь его лошадь свежее, он бы попытался бежать, теперь же возможность спастись заключалась в том, чтобы самому напасть на противника и, не давая опомниться, искрошить его топором.
«Главная опасность для меня — Бутурлин, — пронеслось в голове убийцы, — если убью его, те трое тоже отступят. Похоже, это — просто разбойники, коим московит посулил за их помощь награду. Без него они сразу утратят свой пыл, ну, а если не утратят — тем хуже для них!..»
Волкич в совершенстве владел своей страшной секирой и знал, что легко свою жизнь не отдаст — скорее, будет отнимать направо и налево чужие жизни.
Едва ли степные варвары, скакавшие за Бутурлиным, окажутся искуснее в военном деле, чем татары, бессчетно набитые Волкичем в последней войне с Казанью. Ну, а если ему не хватит собственных сил, на помощь придет пока еще живой Ворона…
Испустив боевой клич, он ринулся навстречу врагу. Московит был совсем рядом, тать уже видел решительный прищур его серых глаз и тусклый блеск нательного крестика, выпроставшегося из-под одежды.
К седлу противника была привешена тяжелая булава, но пускать ее в дело он не спешил. В отведенной для замаха правой руке Бутурлин держал смотанный кольцами аркан.
«Хочешь взять меня в плен? Давай, попробуй! — Волкич криво усмехнулся наивности московита. — Это даже лучше, что ты не взялся за булаву, так мне будет легче тебя убить!»
Чтобы заарканить врага, Бутурлин должен был разминуться с ним и, обернувшись в седле, набросить ему на шею петлю. Волкич, сам не раз пользовавшийся подобным приемом, знал, как этому помешать: нужно не дать противнику пройти мимо и оказаться у себя за спиной.
Действуя по-задуманному, тать привстал в стременах и раскрутил над головой свое страшное оружие, отчего оно превратилось во вспарывающий воздух стальной вихрь.
В былые времена татарские нукеры с ужасом разбегались прочь от одного вида бешено вращающейся секиры, но на сей раз Волкич не собирался пугать врага. Блеск и свист острой стали были призваны сбить московита с толку, не дав угадать направления, откуда придет удар.
Бутурлин был в полушаге от разбойника, когда тот атаковал его. Послушная воле татя секира вынырнула из замысловатой петли и пошла над землей навстречу московиту. Волкич знал, что от такого удара нет спасения.
Не могло быть, поскольку топор оказывался перед лицом противника в тот миг, когда у него уже не оставалось времени ни увернуться, ни отразить удар. Даже если он успевал припасть к шее коня, секира сносила ему добрую половину головы, что не облегчало его участи.
Но этот московский дьявол сделал невозможное дело. Вместо того, чтобы наклониться вперед, он откинулся на лошадиный круп, и лезвие секиры прошло лишь по его волосам, срезав прядь густого русого чуба.
Прежде, чем Волкич понял, что противник жив, на плечи ему упала петля, аркана. Взревев, словно зверь, убийца попытался сбросить ее с шеи, но аркан тотчас натянулся, и мощный рывок выдернул его из седла. Несколько мгновений он тащился по снегу за лошадью Бутурлина, хрипя от удушья и тщетно пытаясь ослабить стягивающую горло петлю.
Снег залепил ему зрячий глаз, набился в рот и ноздри. Он ослеп и едва не задохнулся. Выхватив из ножен корд, тать ударил им наугад в попытке обрубить аркан. Ему это удалось, но едва Волкич оттер глаза от снега, над ним выросла крепкая фигура Бутурлина.
— Ты!.. — злобно прохрипел душегуб, занося кинжал для удара.
— А ты кого ждал? — холодно вопросил московит, перехватывая его руку с ножом и отправляя противника ударом кулака в небытие. — Похоже, тать, нам с тобой не разминуться на сей земле!
Глава 36
День у Самборского Владыки явно не задался. С самого утра он объезжал окрестности Старого Бора в надежде изловить Волкича и его подручных. Но усилия старого рыцаря были тщетны. На всем протяжении пути от Самбора до морского побережья снежная целина оставалась девственно чистой. Единственные следы, отпечатавшиеся в то утро на снегу, были следами Самборской конной полусотни.
Достигнув северной оконечности леса, Кшиштоф понял, что промахнулся. Желая упредить противника, он попросту обогнал его, и теперь шанс не упустить татя заключался в том, чтобы, развернув отряд, пойти в обратную сторону.
В правильности такого решения Воевода убедился, когда, двигаясь вспять, обнаружил на снегу следы небольшой конной группы, пересекающие его собственный след. Похоже, злодей не стал рисковать, выходя на открытую местность, он осмотрительно переждал, когда Самборский отряд пройдет мимо, и лишь после этого двинулся к ливонской границе.
Проклиная свой промах, Кшиштоф устремился вдогонку за беглецами со всей быстротой, на которую была способна измотанная долгим переходом конная полусотня.
Не пройдя по следам татей и ста шагов, Воевода увидел зрелище, которое никак его не обрадовало. Снег, истоптанный в одном месте копытами, говорил о произошедшей здесь конной схватке.
О ней же свидетельствовали два изрубленных щита на снегу, выщербленный боевой топорик и шлем, слегка помятый ударом булавы. При взгляде на него сердце старого рыцаря едва не выскочило из груди. То был шлем Флориана, Кшиштоф не мог спутать его ни с чьим другим шлемом.
Как и почему племянник оказался здесь, в десятке верст от Самборского замка? На сей вопрос Воевода не мог найти ответа. Ясно было одно: Флориан каким-то образом вышел на след убийц Корибута, настиг их и вступил в неравный бой.
Отсутствие пятен крови на снегу означало, что тати не убили молодого шляхтича, а лишь взяли его в плен. Но эта мысль не принесла Владыке Самбора должного утешения. Он хорошо знал: если ему удастся догнать шайку Волкича, последний сделает Флориана своим заложником. В обмен на его жизнь злодей потребует пропустить свое разбойное воинство в Ливонию.
Пойти на такое Кшиштоф не мог, при всей любви к племяннику, поскольку это было равносильно предательству Державы. Но отказать татям в свободном проезде значило обречь Флориана на скорую и страшную, смерть. Впрочем, даже если Волкичу удастся благополучно дойти до Ливонии, едва ли он сохранит жизнь заложнику. Милосердие было не в его правилах…
«Да, задал ты мне задачу, дорогой племянничек! — в сердцах подумал старый рыцарь, дав знак жолнежам следовать за ним. — Ладно, главное сейчас — догнать татей, а там пусть Господь помогает!»
__________________________
Едва ли Волкич долго пролежал без сознания, но когда он пришел в себя, его руки и ноги были крепко стянуты пеньковой веревкой.
— Гляди, очнулся! — услышал он незнакомый насмешливый голос, говоривший, как показалось боярину, на смеси русской и польской речи. — С возвращением тебя, пан разбойник!
С трудом повернув голову в сторону, откуда звучал голос, Волкич увидел коренастого степняка с пышным рыжим чубом, венчавшим его бритую голову.
Важно подбоченившись, коротышка рассматривал пленника, нагловатыми поросячьими глазами, и во взгляде его сквозило пренебрежение, смешанное с чувством собственного превосходства.
— Умолкни, холоп! — прохрипел тать, с трудом ворочая непослушным языком.
— Холоп?! — взвизгнул коротышка. — Ах ты, гадюка панская, да я тебя сейчас!..
— Оставь его, Чуприна! — раздался за спиной у Волкича другой голос, изъясняющийся на том же наречии, что и первый. — Лучше помоги связать ноги другому, чтобы не сбежал!
Рядом что-то с хрустом упало на снег.
— Шустрый оказался, хорек! — поведал рыжему степняку обладатель второго голоса. — К лесу припустил, думал уйти от меня. Да я тоже не промах: бросил в ноги летучего змея — он и зарылся рожей в снег!
