Бессмертный - Слэттон Трейси (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Вдруг до меня донесся крик птицы, и я сперва удивился, а потом понял, что этого не может быть. Это была не птица, в это время суток птицу не услышишь, да и звучал крик как-то не так. Это свистнули. Кому-то подавая знак, стараясь не выдать себя. Я резко обернулся, но никого не увидел. Но я почувствовал угрозу. На затылке зашевелились волосы, мурашки побежали по телу, мышцы напряглись, и мне захотелось схватиться за меч. Навострив уши, я двинулся дальше, резко свернув в ближайший переулок. Слева от меня послышался шум. Я прибавил шагу, и тот, кто следовал за мной, тоже двинулся быстрее. Я услышал справа чей-то топот. Я оглянулся, но никого не увидел. Небо становилось темно-синим, но городские фонари еще не горели, по булыжной мостовой протянулись иссиня-черные тени, не давая ничего разглядеть. Я пустился рысью и начал петлять по кривым улочкам, ныряя под каменные арки, между высокими зданиями, мимо недостроенных палаццо и старых прохудившихся лачуг, готовых под снос.
Шаги за спиной стучали все быстрее, все ближе, и уже это была не одна пара ног. Я свернул за угол. Два силуэта в плащах темнели посреди улицы, очерченные рыжим пламенем факелов в бронзовых держателях на серой стене каменного здания. В руках у них были обнаженные мечи. Я быстро повернул назад и метнулся к перекрестку. С другой стороны ко мне приближались еще трое мужчин. Я развернулся, ища какой-нибудь переулок, тропинку — хоть что-нибудь. Я был недалеко от старого Палаццо дель Капитано дель Пополо и помчался на север мимо него, к Арно. Я выскочил на площадь у Палаццо делла Синьория. Там меня поджидали шестеро в плащах, они встали полукругом, а трое догоняли меня сзади, и еще двое бежали слева, загоняя меня в ловушку.
— Ты человек по имени Лука Бастардо? — раздался в темноте зычный оклик.
— А кому до этого есть дело? — переспросил я и полез за кинжалом у бедра.
Двое схватили меня сзади и, не церемонясь, вырвали у меня кинжал. Один из них обхватил меня за пояс и отстегнул меч. Я остался без оружия. Они вцепились в меня с двух сторон, и из темноты, накрывшей улицы, вышли остальные люди в плащах.
— Мне, — ответил сварливый и ноющий старческий голос. К нему из полукруга вышли факелоносцы, и, когда лицо незнакомца озарил желтоватый свет, он опустил капюшон. Если бы я не узнал его по глумливому гнусавому голосу, то вмиг узнал бы это лицо, несмотря на то что оно постарело. Глубокие морщины и обвислая кожа не могли скрыть выдающийся подбородок, острый крючковатый нос. Черты отца, повторившиеся на лице сына. Передо мной стоял довольный Николо Сильвано.
— Я утверждаю, что ты Лука Бастардо и ты колдун, который поклоняется сатане и пользуется черной магией, чтобы обмануть время и смерть!
— Я преследовал Луку Бастардо тридцать лет, и я говорю, что ты и есть этот человек и ты нисколько не изменился с тех пор, как я был ребенком, — провозгласил другой голос, и поднятые высоко факелы осветили суровое лицо Доменико Сильвано.
У меня перехватило дыхание, и от страха в животе образовалась холодная пустота.
— Я заявляю, что только колдовство могло так хорошо сохранить тебе молодость! Ты используешь дьявольскую магию, чтобы продлить себе жизнь, а за твой грех кара Божья пала на всю Флоренцию!
Я хотел было ответить, но, когда открыл рот, человек справа изо всей силы ударил меня под дых, и я скрючился от боли.
— Видите, он даже не отрицает! — воскликнул Доменико и оглядел собравшихся вокруг людей. — У нас нет времени, чтобы подвергнуть этого колдуна пыткам на дыбе или колесе, дабы получить от него признание. Надо немедленно действовать. Пора очистить наш город от нашествия зла! Связать его и приготовить костер!
Меня стиснуло множество рук. Кто-то пнул меня под коленки, я упал, и меня поволокли вперед. Штаны порвались о булыжники, и я застонал, когда кожа на разбитых коленях пошла кровавыми полосами. До меня доносился скрежет бревен о землю, а когда люди на короткий миг расступились, я увидел, как на площади Синьории складывают дрова. Один столб, обвязав веревкой, подняли и поставили вертикально четверо или пятеро человек. С десяток мужчин сколачивали подмостки, и не прошло нескольких минут, как все было готово для казни. Меня силком поставили на ноги, все плевали в меня, били и рвали на мне одежду. Я скорее услышал, чем почувствовал, как хрустнуло два ребра, хотя не знаю, как мне удалось это расслышать среди криков «Колдун!» и «Посланец дьявола!». Оборванного и окровавленного, меня поставили к столбу. Плечи и грудь стянули толстой веревкой.
Разъяренная толпа вокруг меня расступилась, и ко мне приковылял старик Николо Сильвано. Он оскалился, обнажив беззубые десны, но ничего не сказал, пока не приблизился ко мне вплотную.
— Я знал, что этот день настанет, Бастардо. Вспомни о моем отце, когда огонь начнет лизать твои пятки, а потом станет поджаривать твои яйца и наконец сожрет тебя с потрохами! Это справедливое наказание за поджог дворца, который принадлежал мне по праву! — Он придвинулся ближе, обдав меня зловонным дыханием. — И вспомни прекрасную Кьяру Иуди! Она созналась, что любила тебя. Это были ее последние слова, — хихикнул он. — Только она уже не была прекрасной, после того как я разделался с нею ножом. Она получила лицо, какое заслуживала за то, что спала с такой швалью, как ты!
Глаза мои заволокла красная пелена, а затем всколыхнулось давнее холодное и чистое, как слеза, желание: убить Николо. За последние сорок лет, пока я предавался путешествиям и забавам, это простое желание было оттеснено в дальний уголок моей памяти, но оно никуда не исчезло. Оно рассеяло пелену, и вдруг во мне не осталось ни пыла, ни желания, вообще никаких чувств. Я просто стоял, привязанный к колу, и в душе у меня жило одно лишь желание — убить его.
— Я убью тебя, — пообещал я, — даже если для этого мне придется вернуться из ада. Я должен был убить тебя еще тогда, когда ты корчился над трупом своего отца. — И я плюнул ему в лицо.
Николо взвыл и отпрянул.
— Сжечь его! — выкрикнул он. — На медленном огне, чтобы он помучился!
Он отступил назад и захохотал, как безумец. Ноги мои выше колен утопали в куче хвороста. Под одобрительное улюлюканье толпы ко мне подошел человек с факелом. Он отдал факел Доменико Сильвано, тот облизнулся и улыбнулся мне.
И вдруг из ночного мрака грянула песня, словно обрели голос камни мостовой: «И любила она мой о-огро-омны-ый конек, и ни-и-когда не отказывала мне!» Это был целый хор сиплых пьяных голосов с сильным акцентом, который выдавал в них чужестранцев. Люди вокруг меня оцепенели, затем начали оборачиваться. Через просвет между их головами я увидел группу кондотьеров, которые, пьяно шатаясь из стороны в сторону, приближались, подпирая друг друга, чтобы не упасть. Я мало что разглядел, но в свете факелов различил, что они одеты в цвета наемных солдат с севера.
— Эге, да тут веселятся! — прохрипел кто-то.
Раздался требовательный ослиный рев, и я увидел в заднем ряду наемника, ведущего на веревке упрямое животное.
— Может, и нас примете в свою компанию? — проорал другой кондотьер.
— Вон отсюда! — крикнул Доменико Сильвано и махнул факелом. — Тут вам не веселье. Это наше дело, и вас оно не касается!
— А мы любим повеселиться! Где у вас женщины? Мы пошлем за ними! Если не найдем женщин, сойдут и эти флорентийские овечки! — прокричал в ответ последний кондотьер, и его товарищи весело загоготали.
Кондотьер выпустил веревку и изо всей силы хлопнул по заду осла. Тот взбрыкнул и ринулся вперед, клацая зубами, лягаясь и вызвав смятение в толпе.
— Ослик, ослик, ловите моего ослика! — завопил другой голос. — Черт подери, ты же обещал, что не выпустишь его, Ганс, ах ты подлюга!
Я услышал звук вынимаемого из ножен меча, и кондотьер, объявивший себя хозяином осла, прыгнул на несчастного Ганса в конце толпы. Ганс в ответ тоже выхватил меч, и разразилась отчаянная схватка. Третий кондотьер заорал:
— Я поймаю осла, поймаю! У него ножки, как у сестрицы Карла, а у нее хорошенький зад, жаль только, что ослиная морда симпатичнее! Хотя какая разница, если брать ее сзади!
