Вождь окасов - Эмар Густав (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
– Я знаю, что так тревожит эту собаку, – кротко сказала индианка, – братья мои путешественники; пусть они войдут в это жилище, принадлежащее им; раба их будет служить им.
– Мы принимаем доброжелательное предложение моей сестры, – сказал Трангуаль Ланек, – солнце знойно; если она позволяет, мы отдохнем у нее несколько минут.
– Братья мои дорогие гости, они могут остаться в моем доме сколько они хотят.
После этих слов, индианка посторонилась и пропустила путников в хижину. Они вошли. Цезарь лежал посреди хижины, уткнув морду в пол и царапая его с глухими стенаниями; увидев своего господина, он подбежал к нему, махая хвостом, поласкался и немедленно принял свое прежнее положение.
– Боже мой! – прошептал Валентин с беспокойством. – Что такое случилось здесь?
Не говоря ни слова, Трангуаль Ланек лег возле собаки и, устремив глаза на пол, начал рассматривать его чрезвычайно внимательно. Между тем индианка оставила своих гостей одних, отправившись приготовить им закуску.
Через минуту вождь встал и молча сел возле Валентина. Тот, видя, что спутник его упорно хранит молчание, заговорил с ним:
– Ну! Вождь, что нового?
– Ничего, – отвечал ульмен, – это следы старые; им по крайней мере четыре дня.
– О каких следах говорите вы, вождь?
– О следах крови на полу.
– Крови? – вскричал молодой человек. – Разве донна Розарио убита?
– Нет, – отвечал вождь, – если эта кровь принадлежит ей, она только была ранена.
– Почему вы так полагаете, вождь?
– Я не полагаю, я в этом уверен.
– Но почему же?
– Потому что ее перевязывали.
– Перевязывали? Это уж слишком, вождь! Позвольте мне сомневаться в вашем убеждении; как можете вы знать, что той особе, которая была здесь, перевязывали рану?
– Брат мой слишком опрометчив; он не хочет порядочно подумать...
– Если я буду думать до завтра, то все-таки недалеко уйду.
– Может быть! Пусть же мой брат посмотрит на эту вещь.
Говоря эти слова, вождь протянул Валентину свою правую руку и показал ему, что заключалось в ней.
– Черт побери! – отвечал Валентин с досадой. – Это просто сухой листок; что я могу по нему узнать?
– Все! – сказал индеец.
– Вот что! Ну, вождь, если вы можете доказать мне справедливость ваших слов, я буду считать вас самым великим колдуном во всей Арокании.
Трангуаль Ланек улыбнулся.
– Брат мой все шутит, – сказал он.
– Вы приводите меня в отчаяние, вождь, неужели вам лучше хочется, чтобы я плакал? Но что же ваше объяснение?
– Оно очень просто.
– Гм! – сказал Валентин с сомнением. – Посмотрим.
– Этот листок, – продолжал ульмен, – от растения орегано; оно драгоценно, потому что останавливает кровь и залечивает раны; брат мой это знает.
– Да, это правда; продолжайте.
– Хорошо! Вот следы крови; очевидно здесь был кто-то раненый; на этом самом месте я нахожу листок орегано, а не мог же он явиться здесь сам по себе; стало быть, раненый был перевязан?
– Вы правы, – вскричал Валентин, остолбеневший от такого логического объяснения. Встав с комическим отчаянием, он ударил себя по лбу и прибавил: – Не знаю как это делается, но этот человек имеет талант доказывать мне беспрестанно, что я дурак.
– Брат мой недостаточно размышляет.
– Вы правы, вождь, вполне правы; но будьте спокойны, способность размышлять придет ко мне со временем.
В эту минуту в хижину вошла индианка и принесла для своих гостей два бычьих рога, наполненных жареной мукой. Путешественники, утром на скорую руку завтракавшие, с готовностью приняли предлагаемое, храбро съели муку и выпили хиху.
Как только они закончили, индианка подала им мате, которое они принялись всасывать с истинным удовольствием. Потом они закурили сигары.
– Братья мои желают еще чего-нибудь? – спросила индианка.
– Сестра моя добра, – отвечал Трангуаль Ланек, – она поговорит с нами?
– Я сделаю все, что угодно моим братьям. Валентин, знавший уже ароканские нравы, встал и, вынув два пиастра из кармана, подал их индианке, говоря:
– Сестра моя позволит мне предложить ей это на сережки?
При этом великолепном подарке глаза бедной женщины заблистали от радости.
– Благодарю моего брата, – сказала она, – брат мой чужеземец; не родственник ли он бледнолицей девушке, которая была здесь? Он конечно желает знать, что с ней сделалось... я ему сообщу все...
Валентин внутренне удивился проницательности индианки, которая с первого раза угадала его мысли.
– Я ей не родственник, – сказал он, – но друг; я принимаю в ней большое участие и признаюсь, что если сестра моя может дать мне о ней какие-либо сведения, она сделает меня счастливым.
– Я это сделаю, – сказала индианка.
Она опустила голову на грудь и задумалась, она собиралась с воспоминаниями. Трангуаль Ланек и Валентин ожидали с нетерпением. Наконец индианка подняла голову и, обращаясь к Валентину, сказала:
– Несколько дней тому назад высокая бледнолицая женщина, с глазами жгучими как луч южного солнца, приехала сюда вечером с десятью воинами. Я больна и поэтому уже целый месяц не хожу в поле, а остаюсь в деревне. Бледнолицая женщина захотела провести ночь в моей хижине; в гостеприимстве отказывать не следует и я сказала ей, что она у себя дома. К полуночи приехало много всадников, которые привезли бледнолицую девушку с кроткими и печальными глазами; она была пленницей той высокой женщины, – я это узнала после. Не знаю, как это случилось, но только молодая девушка успела убежать, пока высокая бледнолицая женщина совещалась с Антинагюэлем, который также приехал. Эта женщина и токи отправились отыскивать беглянку и скоро привезли ее сюда, привязанную к лошади и с разбитой головой; бедная девушка была без чувств; кровь текла у нее из раны, на нее было жалко смотреть. Не могу объяснить почему, но бледнолицая женщина, которая до сих пор дурно обходилась с молодой девушкой, вдруг переменила свое обращение, перевязала рану своей пленницы и начала очень заботиться о ней.
При этих последних словах Трангуаль Ланек и Валентин переглянулись. Индианка продолжала:
– Потом Антинагюэль и высокая женщина уехали, оставив в моей хижине девушку и десять воинов, которые должны были караулить ее. Один из воинов сказал мне, что эта девушка принадлежит токи, который хочет взять ее себе в жены. Так как воины Антинагюэля меня не опасались, этот человек признался мне, что молодую девушку украла высокая женщина и продала ее вождю. Токи распорядился так, чтобы родные не могли найти его пленницу и приказал своим воинам, как только бедняжка оправится настолько, что будет в состоянии перенести усталость дороги, увезти ее далеко, по ту сторону гор, в страну пуэльчесов...
– Что ж далее? – с живостью спросил Валентин, видя, что индианка остановилась.
– Вчера, – продолжала она, – молодой девушке сделалось гораздо лучше; тогда воины оседлали лошадей и уехали с нею в третьем часу дня.
– А молодая девушка ничего не сказала моей сестре? – спросил Трангуаль Ланек.
– Ничего, – печально отвечала индианка, – бедная девушка плакала; она не хотела ехать, но ее насильно посадили на лошадь, угрожая привязать ее, если она будет сопротивляться. Тогда она послушалась.
– Бедное дитя, – сказал Валентин, – они дурно обращались с ней, не правда ли?
– Нет, они выказывали к ней большое уважение; притом, я сама слышала, как токи, уезжая, приказывал им кротко обращаться с нею.
– Итак, она уехала вчера? – спросил Трангуаль Ланек.
– Вчера.
– В какую сторону?
– Воины говорили между собою о племени Коршуна, но я не знаю, туда ли они поехали.
– Благодарю, – сказал ульмен, – сестра моя добра. Пиллиан наградит ее; теперь она может удалиться, мужчины будут советоваться.
Индианка встала, не позволив себе никакого замечания, и вышла из комнаты.
– Ну, – спросил вождь Валентина, – что намерен делать мой брат?
– Путь наш начертан, как мне кажется, мы должны следовать по следам похитителей до тех пор, пока не отнимем у них молодую девушку.
