Тайны Парижа. Том 2 - дю Террайль Понсон (первая книга txt) 📗
— Вы палачи! — вскричал Эммануэль, виски у которого оросились холодным потом.
— Может быть.
— Но палачи действуют по праву закона…
— Совершенно верно.
— Чем же вы-то руководствуетесь? — спросил он, вздрогнув.
Майор ответил на это:
— Закон, которому мы служим орудием, был известен в Риме три тысячи лет назад, и он называется возмездием.
Эммануэль опустил голову на руки, и слезы брызнули у него сквозь пальцы.
— Маркиз, — сказал тогда барон де Мор-Дье скорее грустно, чем насмешливо, — вы должны помнить, что ради вас маркиз Гонтран де Ласи убил на дуэли генерала де Флар-Рювиньи.
— Молчите! — прошептал Эммануэль, с испугом вскочивший при этом напоминании, и отнял руки от лица, залитого слезами.
— И опять-таки ради вас, — продолжал барон, — шевалье д'Асти довел маркиза де Флар-Монгори, вашего приемного отца до апоплексического удара… Вы знаете отлично также и то, что де Монгори пришла фантазия жениться после того, как он узнал, что генерал, его кузен, умер.
При этих словах маркиз почувствовал полный упадок духа и потерял способность сопротивляться. Он понял, что час возмездия настал, и, как у преступников, бледнеющих при виде орудия смерти, у него явилась только одна мысль: просить пощады.
— Да, — пробормотал он, — я был преступен и заслуживал самого жестокого наказания, но я раскаивался в течение шести лет…
Барон прервал его презрительным жестом.
— Ну, мой милый, — сказал он, — вы утратили память: не вы ли мне говорили еще вчера, что никогда не испытывали ни малейшего угрызения совести и считаете себя счастливейшим из смертных?
— Это правда… — пробормотал маркиз.
— Не говорите же о воображаемом раскаянии…
— Но подумали ли вы, — вскричал маркиз, — что, губя меня, вы губите еще трех невинных существ: мою жену и моих детей.
Майор и барон сделали жест, который означал:
— Это несчастье, о котором мы сожалеем; но оно неизбежно.
Маркиз снова отдался порыву ужасного горя.
— Ну, что ж! — воскликнул он. — Покажите это письмо моей жене, откройте ей все… Что за беда! Я брошусь к ее ногам, буду молить о прощении, и так как она добра и любит меня, то простит, потому что в течение семи лет я жил как честный человек и семьянин и не имел ничего общего с этими людьми… потому что…
— Ах, Боже мой! Маркиз, — прервал его де Мор-Дье, захохотав, — прежде чем бросаться к ногам госпожи де Флар и решаться на такое крайнее средство, которое, по моему мнению, безрассудно, потому что ваши руки обагрены кровью де Верна, лучше постарайтесь узнать, в чем будет состоять ваше наказание! Быть может, судьба, на которую вас обрекли, менее ужасна, чем та, которую вы сами себе готовите.
— Может быть, говорите вы? — перебил Эммануэль. — Разве вы не знаете, какая меня ждет участь?
— Нет.
— Но этот-то человек знает?.. Эммануэль указал на майора.
— Нет, — ответил, в свою очередь, майор.
— От чьего же имени вы действуете? — спросил маркиз, вздохнув. — Если не знаете ни тот, ни другой, какое меня ждет наказание?
Майор и барон молчали; в эту минуту дверь в глубине залы отворилась. Маркиз, удивленный, испуганный, увидал женщину, одетую в черное, которая медленно направилась к нему и холодно на него посмотрела. Затем эта женщина сделала рукою знак. По этому знаку майор Арлев и де Мор-Дье поклонились и вышли. Эммануэль с немым ужасом глядел на нее. Она была молода и замечательно красива, но ее молодость преждевременно поблекла, а красота была мрачная и роковая. На её тонких, бескровных губах маркиз заметил улыбку, которая привела его в содрогание.
— А! — сказала она. — Вы спрашивали, от чьего имени действуют эти люди?
— Да, — пробормотал маркиз.
— Они действуют по моему приказанию, — холодно сказала молодая женщина.
— Кто же вы?
— Не все ли вам равно? Я имею право наказать вас…
— Вы?
— Я.
— Что же такое я вам сделал? Я вас никогда не видал, сударыня.
— И я также…
— В таком случае…
— Маркиз, — возразила женщина, одетая во все черное, — я ношу траур по человеку, которого убило общество «Друзей шпаги».
Маркиз вздрогнул и вскрикнул.
— Кто же вы? — повторил он.
— Меня зовут маркизой Гонтран де Ласи, — медленно проговорила она.
Маркиз еще раз вскрикнул от ужаса, на что Дама в черной перчатке насмешливо и громко рассмеялась.
— Ах, держу пари, г-н Шаламбель, — сказала она, — что теперь вы понимаете, по какому праву я мщу вам и осмеливаюсь покушаться на ваше полное до сих пор благополучие.
Маркиз, пораженный, упал к ногам Дамы в черной перчатке.
— Пощадите! — пробормотал он.
— Нет, — сказала она насмешливо. — Я не пощажу, я не имею права щадить «Друзей шпаги». Но я устала убивать и хочу видоизменить наказание.
И она со злой улыбкой взглянула на маркиза.
— Маркиз, — сказала она, — вы не умрете, подобно капитану Лемблену и шевалье д'Асти… нет… вам я назначу другое наказание.
И когда испуг Эммануэля достиг последних границ, мстительница прибавила:
— Вы будете жить, маркиз, но вас будут считать мертвым, и ваша жена и дети будут носить по вас траур.
Едва маркиза де Ласи договорила, как раздался стук кареты, остановившейся у решетки дома.
XXXV
Карета, остановившаяся у решетки, была та самая, которая несколько часов назад отвезла маркиза де Флар с улицы Пентьевр на улицу Принца и в которой уехала маркиза де Флар.
Русский доктор, или, вернее, граф Арлев, который разыграл роль доктора, сказал маркизе:
— Уезжайте и возвращайтесь сегодня вечером в Пасси вместе с детьми.
Эммануэль услышал эти слова и при стуке кареты вздрогнул от радости. Его жена и дети приехали навестить его. В присутствии женщины, которая явилась потребовать у него отчета за кровь своего мужа, маркиз почувствовал прилив храбрости.
— Ну, что ж! — прошептал он. — Я брошусь к ногам жены, возьму своих детей на руки и буду искать в них защиты. Эти три ангельские головки смягчат, быть может, моих ожесточенных врагов.
Маркиз еще раз не принял в расчет судьбу.
Из кареты вышло только одно лицо, и при свете фонаря маркиз увидел его проходящим по двору и подымающимся по ступеням подъезда. Но это была не маркиза, а Октав де Р., друг Эммануэля.
Маркиз почувствовал, что мужество покидает его. Дама в черной перчатке поспешно схватила его за руку, увела в дверь, в которую она только что вошла, и сказала ему повелительным голосом:
— Слушайте! Если вы хотите жить, то не произнесете ни одного слова и не будете кричать…
Маркиз слышал, как в соседней комнате отворилась дверь, затем раздался шум шагов и, наконец, голос Октава де Р. сказал:
— Здравствуйте, доктор, простите, что я так поспешно явился, но случилось страшное несчастье…
— Несчастье! — раздался голос мнимого доктора. Эммануэль хотел было крикнуть, но Дама в черной перчатке зажала ему рукою рот и прошептала:
— Молчи!
Затем она взглянула на него, и взгляд ее был так грозен, что он почувствовал себя порабощенным, побежденным и как бы парализованным.
— О каком несчастье вы говорите, сударь? — спросил доктор в соседней комнате.
Октав де Р. ответил:
— Маркиза близка к сумасшествию.
— Бедная женщина!..
Эммануэль вздрогнул и сделал попытку снова крикнуть что-то.
— Молчи! — повторила Дама в черной перчатке.
— Ах, бедная женщина, — проговорил мнимый доктор, — ее сильно потрясла болезнь мужа.
— О, не это… Ее дочери…
При этих словах маркиз попытался вырваться; он хотел оттолкнуть Даму в черной перчатке, открыть дверь и броситься в комнату, где разговаривали доктор и Октав де Р.
Но молодая женщина обхватила своими белыми, нежными руками его горло и крепко сжала его.
— Молчи! — проговорила она еще раз, — или твои дочери погибли.
Эта угроза устрашила бедного отца, и он продолжал слушать, задыхаясь, и с волосами, вставшими дыбом.
