Белая рабыня - Попов Михаил Михайлович (электронные книги бесплатно TXT) 📗

Девушки сходились с каждым днем все теснее и теснее. Дон Мануэль об этом знал, и его это раздражало, но поделать тут он ничего не мог — не арестовывать же и сестру! Аранта начала проявлять характер, и, чтобы окончательно не очернить свой образ в глазах сестры, алькальд предпочел смотреть на дружбу двух девушек сквозь пальцы. На все вопросы сестры, почему он держит Элен здесь взаперти, он отвечал только:

— Я люблю ее и хочу на ней жениться.

Аранте трудно было возражать, тем более что в мечтах ей все время рисовалась идиллическая картина: Элен изменяет свое отношение к Мануэлю и они венчаются в соборе напротив дворца. Дон Франсиско и сэр Фаренгейт благословляют их брак. И начинается замечательная жизнь в ореоле всеобщей взаимной любви и тихого счастья.

Дон Франсиско изредка выходил к столу и при этом всегда ласково общался со своей английской гостьей; девушка ему нравилась — в ней за ослепительно красивой внешностью чувствовался сильный, незаурядный характер. И потом, ему пришлось по душе, что она привязалась к Аранте, которая так и не сумела сойтись ни с кем из девушек здешних родовитых семейств из-за своей прямодушной простоты.

Своему деловитому сыну он заявил, что его поведение в отношении Элен стоит за гранью любых моральных норм и испанских представлений о благородстве, что в своем доме он не позволит совершиться насилию, по крайней мере до тех пор, пока он жив.

— Я люблю ее и хочу на ней жениться, — ответил дон Мануэль, выслушав отца, полулежавшего в этот момент на подушках, и встал, чтобы уйти из его опочивальни.

Во дворце алькальда создалась ситуация, из которой не видно было выхода. Чтобы вскрыть эту болезненную опухоль, или Элен должна была сдаться и выйти замуж за дона Мануэля, как считал дон Мануэль, или должен был умереть дон Франсиско, что развязало бы руки его сыну.

Лавиния около месяца провела на Тринидаде, и, несмотря на то что остров находился в стороне от магистральных морских путей, до нее тоже дошло известие о том, что сэр Фаренгейт вернулся к своей пиратской карьере. В первую минуту это не на шутку встревожило юную плантаторшу — она была убеждена, что он сделал это для того, чтобы свести счеты с нею. И она имела основания так думать. Если бы капитан Фаренгейт знал, что Энтони находится на «Агасфере», он, не задумываясь, бросился бы на поиски этого корабля. Но дело в том, что он не был в этом убежден, и, когда ему пришлось выбирать между «Агасфером» и Санта-Каталаной, он выбрал последнюю.

Однажды тихим вечером из Асперна — так называлась бухта, на рейде которой стоял «Агасфер», — прибыл судебный пристав, некто мистер Майкельсон, пожилой человек с бритыми брылами и продажными глазами. Он просил позволения поговорить с мисс Биверсток.

Поколебавшись, Троглио доложил о нем. Этот судейский рассказал поразительные вещи. Оказывается, стараниями нового губернатора Ямайки мистера Фортескыо (услышав его фамилию, Лавиния сардонически рассмеялась) против мисс Лавинии Биверсток затеяно некое дело, причем ей вменяется в вину чуть ли не государственная измена. Налет на Бриджфорд объявлялся организованным ею путем сговора с испанским авантюристом доном Диего де Амонтильядо.

— Это болезненный бред! — заявила Лавиния.

Мистер Майкельсон согласился с этой оценкой, но сказал, что бумагам дан официальный ход. А следствие, затеянное столь высокопоставленным чиновником, не может так просто уйти в песок.

— Тем более что губернатор, кажется, лично заинтересован в его исходе, — добавил судейский.

— Я хорошо знакома с губернатором Ямайки, я имею в виду сэра Фаренгейта. Он бы никогда не опустился до столь идиотских домыслов.

— Да, я тоже слышал, что сэр Фаренгейт порядочный человек.

— Хотя и мой злейший враг. А это ничтожество… — Она даже не нашла слов, чтобы определить свое отношение к личности мистера Фортескью.

Майкельсон дипломатично промолчал.

— Мне все понятно, — сказала Лавиния. — Он всегда ненавидел отца и, соответственно, меня. И пролез в губернаторы затем, чтобы наложить руку на наши богатства.

Майкельсон кивнул, показывая, что он тоже так считает.

— Но напрасно этот негодяй думает, что ему так просто удастся расправиться с Биверстоками. Даже его более мудрый предшественник понимал сложность этой задачи.

— Правильно, миледи, даже в случае установления вашей вины отчуждение имущества примет формы многолетнего процесса. Да и то — отчуждение большей частью произойдет в казну, а не в карман мистера Фортескью.

— Тем более что вины никакой нет. Чтобы я сговорилась с испанцами?! — Она так ударила веером по краю стола, что одна из пластинок лопнула.

— Но тем не менее, — вкрадчиво продолжал мистер Майкельсон, — некие бумаги уже лежат в канцелярии нашего прокурора.

— И?

— И завтра он захочет встретиться с вами.

— Я не поеду.

— Правильно, потому что в письме может содержаться приказ о вашем аресте.

Лавиния поиграла дребезжащим сломанным веером и отбросила его.

— Разумнее всего нам немедленно отплыть, — осторожно вставил Троглио.

— Н-да, — кивнула Лавиния, — до которого часа работает ваш банк?

Гость с берега расплылся в улыбке.

— Я, собственно, по этому делу и приехал.

— Ну-ну?

— Банк уже закрылся, появляться же завтра в городе, как я уже упоминал, вам не следует.

— Как же я сниму деньги? — сузив глаза по своему обыкновению и внимательно рассматривая толстяка, спросила Лавиния.

— Я помогу вам.

— Каким образом?

— Вы сейчас дадите мне вексельное письмо на сто тысяч песо, а я сегодня ночью доставлю вам шестьдесят тысяч на борт «Агасфера».

Это было одновременно и наглое предложение, и выгодное. Троглио промолчал, стараясь предугадать, какой будет реакция его вспыльчивой хозяйки. Вообще-то наглых предложений она не любила. Но на этот раз проявила гибкость.

— Ваша услужливость, мистер Майкельсон, будет мне стоить недешево.

Судейский низко поклонился.

— Но, насколько я могу судить, другого выхода нет.

Майкельсон поклонился еще ниже.

— Троглио, принеси вексельную бумагу.

Гость же достал из кармана своего камзола сложенный вдвое лист.