Храм Фортуны - Ходжер Эндрю (читать полную версию книги .TXT) 📗

— Я не давал такого приказа! — крикнул он испуганно. — Это ошибка!

— Прости, достойный, — сказал Сеян, прижимая руку к груди и наглым взглядом скользя по лицу Тиберия. — Приказ был подписан твоим отцом, мудрым Августом, но поскольку ты являешься его преемником, то это и твой приказ. Вот почему я так сказал.

Сенаторы начали постепенно приходить в себя. Настроения среди них были самые разные. Одни были потрясены откровенным убийством несчастного молодого человека, и так наказанного жизнью. Другие хвалили мудрость Августа, который — понимая, что, пока живет Агриппа, сохраняется возможность междоусобной войны — сумел преступить через свои чувства, и в очередной раз показал пример гражданского мужества. Третьи восхищались своей собственной мудростью — как вовремя они выразили свою преданность Тиберию, а ведь был риск, да еще какой. Сатурнин, Гатерий и их сторонники расставались с последними иллюзиями. Это уже конец. Они не сомневались, что приказ отдал не Август, а Ливия, но изменить что-либо теперь было просто невозможно.

— Я лично наблюдал за исполнением приговора, — добавил Сеян. — После экзекуции труп бросили в море.

Тиберий опустил голову. Что ж, свершилось. Значит, так было угодно богам. Теперь он действительно остался единственным законным наследником. Совесть его чиста. Ладно, он примет власть и будет ею пользоваться, как считает нужным.

— Прошу тишины! — сказал он громко. — Этот вопрос считаю закрытым. Переходим к следующему.

Глава II

Dies Imperii [4]

С места поднялся консул Секст Апулей.

— Ставлю на обсуждение сената вопрос о полном обожествлении цезаря Августа, — сказал он и сел.

По залу пробежало движение. Консул сказал то, о чем думали многие, но никто пока не решался предложить.

Культ Августа — как нового полубога — был создан уже довольно давно. Эту идею подал ближайший друг цезаря Мунаций Планк. Но до сих пор божеские почести ему воздавались лишь в провинциях; в Италии и в самом Риме это было запрещено по требованию принцепса. Римляне постоянно воздвигали храмы очередным небожителям — заимствуя их у покоренных народов, изобретая новых или модифицируя старых. И вот так возникла священная троица — Рома, покровительница Вечного города, и полубоги Август и Юлий, олицетворявший Юлия Цезаря. Точно так же. как главные олимпийцы — Юпитер, Юнона и Минерва охраняли и поддерживали самих римлян, — новые божества выполняли ту же роль вне Италии, служа делу цивилизации среди варваров и диких племен.

Теперь же, когда Август скончался, вполне логичным выглядело бы полностью обожествить его и распространить культ на всю территорию Империи. Вот с этим предложением и выступил консул Секст Апулей, надеясь заслужить благосклонность Тиберия. Приятно все же иметь отцом, хоть и приемным, — бога. Пусть теперь кто-нибудь осмелится оспаривать его право на власть.

Сенаторы особенно не возражали. Им тоже польстило, что один из них — а ведь Август считался формально лишь первым среди сенаторов — засядет вместе с Юпитером и прочими бессмертными на Олимпе. Только несколько человек — и среди них старый упрямец Гатерий — попытались возражать.

— Все мы ценим и уважаем Августа, — сказал он, поднявшись, — мы глубоко благодарны ему за то, что он сделал для страны. Но, насколько мне известно, нельзя вот так просто превратить обычного человека в бога, пусть даже и очень заслуженного человека. Согласно законам, должны быть какие-то вещие знаки, подтверждающие то, что наш цезарь удостоился чести вознестись на небо. Что по этому поводу говорят жрецы? Что отметили авгуры? Что прочли по внутренностям жертв гаруспики?

Оппоненты замолчали. Никто не мог припомнить каких-нибудь явных доказательств того, что Август стал богом.

Тиберий медленно подвигал челюстями и глухо кашлянул. Его, собственно, не очень волновало, будет ли обожествлен цезарь — он не отличался религиозностью и вообще сомневался в существовании олимпийцев. Но это был первый день его правления; сейчас он покажет всем, что сумеет настоять на своем. Пусть запомнят на будущее.

— Был такой знак, — глухо сказал от — Правда, тогда никто не обратил на него внимания, но сейчас, в новой ситуации, думаю, это послужит достаточным доказательством.

Напомню, что примерно четыре месяца назад мы с Августом приносили традиционные жертвы и давали обеты на следующее пятилетие у храма Близнецов. И когда церемония закончилась, неожиданно разразилась гроза и молния ударила в статую Божественного Юлия Цезаря. Она расплавила первую букву его имени — букву "С" в слове «CAESAR».

Теперь скажите мне, что в нашем латинском написании означает эта буква? Я отвечу — она означает цифру «сто». Если вы сейчас займетесь подсчетами, то увидите, что Август умер ровно через сто дней после этого случая.

А что означает оставшееся слово «AESAR»? Этого вы, наверное, не знаете, но я могу вам сказать. «AESAR» по-этрусски означает «бог». По-моему, все ясно. Через сто дней Август скончался и стал богом. Можно ли пожелать более убедительного предзнаменования? Жду вашего ответа, почтенные сенаторы.

На случай с расплавленной буквой обратил внимание Фрасилл и истолковал его Тиберию. Тот приказал астрологу никому больше об этом не говорить — он приберег этот веский аргумент для особого момента, и такой представился. Что тут можно возразить? Крикунам придется прикрыть рты.

Но Гатерий тоже был не лыком шит. Он ничего не имел против обожествления Августа, которого любил и уважал, хотя и открыто критиковал за то, что тот не спешит восстанавливать республику. Но старый сенатор, в свою очередь, хотел показать Тиберию, что не все присутствующие в Юлийской курии готовы лизать ему подметки. Пусть приучается доказывать свою правоту цивилизованными методами, а не окриками и кулаками, как он делал в армии.

— Действительно, это серьезное знамение, — согласился Гатерий. — Но возникает несколько вопросов. Почему жрецы, по долгу службы обязанные следить за такого рода явлениями и отмечать их, не занесли сей факт в свои книги? Почему Юпитер вдруг решил выразить свою волю по-этрусски, на языке мертвом, которого уже почти никто, кроме ученых и астрологов, не знает? Чем ему не угодила латынь или хотя бы греческий?

И, наконец, не сочтите мои слова кощунством, но мы ведь разумные люди, а не дикие варвары, и не можем слепо и односторонне истолковывать знамения — давайте взглянем на сей вещий знак под другим углом.

Всем известно, что молнии — это оружие богов, они пользуются ими, когда разгневаются на кого-нибудь. И вот, молния ударила в статую Юлия Цезаря, приемного отца Августа. Не означает ли это, наоборот, предостережение, чтобы мы не спешили заполнять небеса смертными людьми, пусть даже и самыми достойными из нас?

И Гатерий сел, весьма довольный своей речью. Действительно, она произвела сильное впечатление. Сенаторы принялись нерешительно оглядываться и перешептываться, никто не пожелал выступить с опровержением. Конечно, им хотелось подольститься к Тиберию, но, все-таки, с богами задираться опасно. Кто его знает, вот сейчас обидится Юпитер да и долбанет молнией в курию. Кому нужна тогда милость нового правителя?

Тиберий и сам растерялся. Он был уверен, что аргумент со статуей снимет все возражения и на тебе — откуда-то взялся этот въедливый Гатерий. «Ну, подожди, — подумал Тиберий, — я до тебя доберусь, старая пиявка».

Положение спас Курций Аттик. Он добросовестно отрабатывал благорасположение и деньги императрицы Ливии. Тем более, что она обещала в следующем году сделать его проконсулом Испании, а там с одних только серебряных рудников можно выкачивать столько денег, что на три жизни хватит. Курций Аттик был жаден и не скрывал этого, а императрица с успехом использовала его алчность.

— Прошу слова, достойные сенаторы, — произнес он торжественно громким голосом. — Я могу доказать, что Август стал богом.