Блюдо шахиншаха - Юзефович Леонид Абрамович (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
На улице его окликнули:
— Трофимо-ов!
Костя обернулся, успев заметить впереди, в полуквартале, двоих солдат. Солдаты были одни, без офицера, и, вроде бы, опасности не представляли.
— Наше вам с бахромочкой! — Костю нагонял зубной техник Лунцев, обладатель лучшей в городе нумизматической коллекции.
Года полтора назад Костя с Желоховцевым пытались приобрести у него для университета несколько персидских монет, но Лунцев заломил такую цену, что от покупки пришлось отказаться.
— Давненько не видались, давненько! — он с чувством пожал Косте руку. — Говорили, будто ты в большевизию подался. Болтовня? Ну, не отвечай, не отвечай.
— Да я к своим уезжал, — сказал Костя. — В Соликамск.
— Мне, знаешь, все едино. Мне консультация твоя требуется, — Лунцев достал маленький бумажный пакетик, развернул и поднес на ладони Косте. — Глянь, какой образчик!
Костя взял монету.
Это была серебряная драхма шахиншаха Балаша с небольшим отломом — экземпляр редчайший. На аверсе — погрудье шахиншаха с исходящим из его левого плеча языком огня, на реверсе — голова Ахурамазды в пламени жертвенника. Серебро чистое, без патины, на отломе — мелкозернистое, тусклое. Дырка для подвески залита позеленевшей медью.
Он сразу узнал эту драхму по дырке и характерному отлому. Спросил, напрягшись:
— Откуда она у вас?
Лунцев расплылся:
— Что, хороша?
— Я спрашиваю, откуда у вас эта монета?
— Только что у Федорова выменял на два краковских свободных полузлотых. Он же у нас с приветом, польские монеты особо собирает. Мать у него полька была, что ли, из ссыльных…
Лунцев внезапно замолчал, уставившись на кого-то за спиной у Кости.
Костя не успел обернуться, как его крепко обхватили сзади. Из-за плеча вынырнул солдат в черных погонах, оттолкнул Лунцева и наставил на Костю винтовку.
— Я на его сразу глаз положил, — сказал тот, что стоял за спиной. — Смотрю, сходствует!
— Не болтай, — отвечал второй. — Окликнули, вот и признал… Давай-ка, пощупай его.
Лунцев торопливо рвал из-за пазухи удостоверение:
— Граждане солдаты, я заговорил с ним совершенно случайно! Я зубной техник, меня все знают. Вот мой адрес…
Не обращая на него внимания, солдат щелкнул затвором.
— Руки подыми!
Костя поднял руки, зажав в правом кулаке драхму шахиншаха Балаша.
— Чего кулаки-то собрал? — дуло царапнуло тужурку, вновь отодвинулось.
Костя еще выше приподнял руки, развел пальцы. Монета скользнула в рукав, прокатилась под рубахой и щекочущим холодком замерла на боку у гашника.
Второй солдат отпустил его, зашел спереди. Лицо подвижное, улыбчивое — этакий краснорядец. Он быстро, сноровисто охлопал Костю по груди, по животу, по бедрам. Нащупав в заднем кармане браунинг, не стал сразу его вытаскивать, а обернулся и подмигнул товарищу:
— Нашлась игрушка!
Лунцев бросился к нему:
— Прошу вас, поищите хорошенько. Мою монету взял!
Краснорядец выпрямился, угрожающе выкатил глаза:
— С большевичками, гнида, знакомствуешь?
Костя мгновенно оглядел улицу — пусто. Откачнувшись, он незаметно перенес тяжесть тела на правую ногу и, когда солдат вновь повернулся к нему, ударил его в переносицу страшным крученым ударом, на лету выворачивая кулак пальцами вверх. Это был самурайский прием «дзука», которому обучил Костю военспец их полка, бывший подполковник Гербель, проведший два года в японском плену.
Краснорядец мотнул головой, как болванчик, и беззвучно повалился на, своего напарника. Тот резко повел винтовку в сторону. Палец, лежавший на спусковом крючке, дернулся, грянул выстрел. Лунцев пригнулся, зажимая руками затылок — ему опалило волосы над ухом. Костя с разбегу прыгнул на забор, упираясь в доски одной ступней, подтянулся и мешком рухнул в палисадник Желоховцева. Рядом с ним брызнули из забора щепки, пуля звонко ударила в висевший на столбе медный умывальник. Костя выхватил браунинг и, не стреляя, бросился в глубь двора. Он еще успел заметить выскочившую на крыльцо Франциску Алексеевну, а потом уже ничего не видел, кроме изгородей, калиток, сараев, огородов, за которыми открывалось пыльное полотно соседней улицы.
…От Петрограда и Москвы тянутся на восток стальные рельсы, холодно отсвечивает в них июньское небо. Травы наливаются соком. На лесном рубеже полк Гилева развертывается в ротные колонны. Падают срезанные пулями ветки деревьев, частые выстрелы секут тишину, словно ведет кто-то палкой по штакетнику. Будто облачко, ходит на краю гречишного поля казачий эскадрон.
Мимо полка, мимо трав, мимо облачка идет, грохоча и окутываясь дымом, красный бронепоезд «Марат» — паровоз типа «могул», орудия — с миноносца «Верный». Кизеловский шахтер Гилев тычет маузером в карту-десятиверстку. Угля нет, но жарко пылают в топках бронепоезда сухие и светлые, зимней рубки дрова.
А за гречишным полем, за лесом, за станцией Григорьевской, за другими станциями, лесами, гречишными и ржаными полями, за рекой лежит город…
Человек бежит по улице — глаза серые, волосы короткие, темно-русые, особых примет не имеется.
Человек лежит на столе с пулей в сердце…
Человек достает щипцами пулю из мертвого сердца, сует ее под умывальник, обмывает спиртом и долго смотрит на аккуратный комочек металла, обрывающий жизнь.
Тополиный пух летит над городом.
Белым-бело.
6
Лера сидела у Андрея.
— Ничего нового, — повторила она, едва Костя показался в дверях. — Про того подпоручика в управе понятия не имеют. Но считают почему-то, что экспонаты уже в Екатеринбурге. И советуют мне немедленно туда ехать… А Федоров пошел за помощью в Слудскую комендатуру.
— Пока мы тут возились, коллекция Желоховцева тоже пропала, — Костя устало опустился на кушетку.
— Откуда знаешь? — спросил Андрей.
— Няня его сказала. Я почти уверен, — зло проговорил Костя, — что экспонаты из музея и коллекция Желоховцева находятся в одних руках. И этот Федоров вызывает у меня сильные подозрения. Уж слишком он старается! Вот, — драхма шахиншаха Балаша легла на стол. — Это монета Григория Анемподистовича. Совершенно случайно я взял ее у человека, которому она досталась от Федорова… Ты знаешь его адрес? — обратился он к Лере.
— По Вознесенской четвертый дом от тюремного сада, — сказала Лера. — На левой стороне. Но он обещал завтра после обеда прийти в музей.
— Ты бы, Константин, осторожнее по городу разгуливал, — вмешался Андрей. — Твои приметы розданы патрулям на вокзале.
— Уже догадался. Меня только что пытались арестовать.
— Кто мог выдать? — спросил Андрей. — Или Желоховцев, или Якубов.
— Это еще кто такой?
— Студент. Учились вместе. Два дня назад я видел его в ресторане Миллера. Он был там с каким-то капитаном… Да, фамилия этого капитана — Калугин. Во всяком случае, так его назвал мой сосед по столику.
— Ну-ну, капитан Калугин — это из городской комендатуры, — Андрей внезапно повернулся к Лере. — Пока суд да дело, у меня к вам просьба!
Лера поправила волосы:
— Слушаю.
Она всегда поправляла волосы, когда к ней обращались.
— Буду говорить начистоту… Калугин готовит людей, которые останутся в городе после ухода белых. Мне поручено их выявить. В эти дни они получают последние инструкции. По нашим сведениям, будущие агенты не появляются в комендатуре. Все встречи проходят у Миллера, где Калугин снимает номер. Или в самом номере, или в ресторане.
Костя забеспокоился:
— При чем тут Лера?
— Сейчас объясню. Вход в номера с улицы достаточно легко взять под контроль, — спокойно продолжал Андрей. — Но сложность в том, что есть и другой вход, через ресторан. С Лерой мне удобнее сидеть в этом заведении. Утром Калугин уходит и возвращается часам к шести. Следовательно, в шесть нам надо занять места за подходящим столиком. Я поставлю у входа своих ребят и буду сообщать им обо всех подозреваемых. А они проследят адреса, после выяснят фамилии, ну и так далее. Громоздко, конечно. Но больше делать нечего…
