Дикари - Мож Роже (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
– Не слушай ее, Сулла, я тебя прошу... Она все по себе меряет! – прервал ее Патрокл. – Хочет, чтобы я забыл, как застал ее вчера во время сиесты в постели с Клемнией. Они разбудили меня своими криками, похожими на мычание телок во время спаривания!
Но Сулла больше не слушал. Всякий раз, когда он приезжал к ним в гости, Патрокл и Манчиния обменивались подобными репликами. Галл смотрел, как повозка с кожаными занавесками греческого торговца, в которую была впряжена четверка лошадей, проехала портал усадьбы и выехала на дорогу.
Толпа мужчин, женщин и детей двинулась за тяжелой повозкой, вслед за торговцем рабочим скотом с его походной мебелью, восковыми дощечками и ящиками, полными мешочков с монетами. Эти мужчины и женщины, которые проработали в имении столько лет, и малыши, которые здесь родились, теперь уходили по дороге, навстречу неведомой судьбе...
У входа в атрий стояли в молчании служанки Манчинии и слуги Патрокла и наблюдали за этим исходом, в котором могли бы принять участие, если бы хозяин и хозяйка не решили увезти их с собой в Рим. Таков удел рабов – безропотное подчинение превратностям судьбы.
Но по?иному вела себя девочка лет четырнадцати. Она горько плакала. Сулла заприметил ее, когда она очутилась позади рабов, последовавших за повозкой и уже пересекших ворота усадьбы. Девочка обнимала очень старую женщину, сидевшую на низком трехногом табурете, какие обычно используют при дойке коров. Вначале никто не видел старуху в толпе, которая ждала сигнала к отправлению, а теперь она сидела посреди двора одна, с плачущей молоденькой девушкой, которая стояла перед ней на коленях.
– Что это за старуха? – спросил Сулла у Манчинии.
– Ходячий монумент! – отшутилась владелица виллы. – Ей, должно быть, лет сто. Она уже жила здесь, когда мы купили имение. И еще жива и доит коров.
– Грек не захотел ее покупать, – добавил Патрокл. – Он сказал, что она будет всех задерживать, да и наверняка помрет во время дороги. А знаешь, что она ему ответила? «Увидим, доживешь ли ты до такой старости, как я! И потом, это ты будешь всех задерживать из?за своего веса, когда войдешь в лодку Харона»[5]. Все засмеялись, а грек пришел в ярость. «Если бы ты не была такой старой, я бы приказал тебя отстегать», – сказал он ей. "Ты ведь не захотел купить меня! – возразила она. – Так по какому праву ты хочешь отстегать меня? Ты слишком скуп, грек из греков, чтобы заплатить хотя бы асс[6] за дубление кожи с моей старой задницы!"
Патрокл засмеялся, вспомнив об этой перепалке, имевшей место во время послеполуденных торгов с Мемноном.
– А кто эта малышка, которая не хочет уходить? – продолжал расспрашивать Сулла, видя, как один из слуг Мемнона вернулся к порталу, чтобы позвать отставшую девочку. – Кто она?
– Ее отец и мать умерли в тот год, когда свирепствовала эпидемия оспы. Она не хочет покидать место, где похоронены ее родители.
У девочки, лицо которой сейчас было искажено отчаянием, были большие черные глаза и длинные волосы, собранные в узел.
Сулла вытащил изо рта палочку от калины и незаметно нахмурил брови. Слуга грека тянул за собой девочку, которая больше не плакала, боясь кнута, который мужчина держал в руке. Старуха же продолжала сидеть на своем табурете, и на ее морщинистом лице ничего нельзя было прочесть.
Сулла поднялся с деревянной скамейки.
– За сколько ты продал ее греку? – спросил он у Патрокла.
Римлянин сделал неопределенный жест:
– Я как следует не помню. Может быть, за триста сестерциев... Да, точно, за триста сестерциев! Эта девочка умеет только ухаживать за овцами. Она даже не научилась готовить. Да что это с тобой? – удивился Патрокл, увидев, что Сулла уже спускается по ступенькам крыльца. – Эй! Ты ею интересуешься? Почему тогда ты не приехал сегодня утром? Я бы преподнес ее тебе в подарок! А теперь она принадлежит греку и записана в акте о продаже...
Манчиния уже вцепилась в руку галла и умоляла:
– Сулла! Не уезжай! Останься обедать с нами! Любая из моих девушек проведет с тобой ночь, тебе не нужна эта маленькая худышка, у которой даже нет груди! Ты действительно невыносим!
Сулла обернулся и улыбнулся ей:
– Не беспокойся обо мне. Я приеду к обеду завтра. Вот закончу жатву, и тогда я смогу выпить столько же вина, сколько твой муж и ты. Привет тебе, Патрокл! Я привезу тебе деньги за повозки.
– Галльский дикарь! – прокричала Манчиния. – Он даже не обнял меня на прощанье.
* * *
Повозка Мемнона ехала вдоль высокой каменной стены, за которой раскинулись сады Патрокла, за ней в полном молчании следовали пешие рабы. Солнце уже было у самого горизонта, отбрасывая последние лучи не сиреневом небе. Сулла догнал повозку на лошади, на которой он ездил без седла, в одной галльской браке[7], вытертой от полевых работ. Торговец полулежал на кожаных подушках, выставив вперед огромный живот и раздвинув ноги, и ел кисло?сладкие корнишоны из алебастровой чаши, которую держал его раб?секретарь.
– Привет, грек! – сказал Сулла.
– Привет, крестьянин!
Именно так и выглядел бывший офицер?легионер после тяжелого рабочего дня, в своей домотканой одежде, напоминавшей одежду его рабов.
– Ты тоже едешь во Вьенну? – продолжал грек. – Отдай свою лошадь моим людям и садись ко мне: сыграем с тобой партию в кости.
Сулла выдавил из себя подобие улыбки и еле заметно покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Мне недалеко ехать, и боюсь проиграть тебе. Да и надо мне закончить жатву.
У торговца живот затрясся от смеха.
– Случается, что и я проигрываю, а ты что думал, крестьянин!
– Ты можешь заработать деньги другим способом, – продолжил галл. – Я перекуплю у тебя одну из девушек, которых тебе только что продал Патрокл.
– Смотри?ка! – бросил осторожный грек. – Почему же ты не приехал купить ее раньше меня – ты же местный?
– Я был занят в поле. Ведь мы работаем целый день. А не время от времени, как торговцы скотом или рабами...
– Ого! – изумился грек. – Вот как! Вы, мужики, все одинаковы! Вы считаете, что только вам одним тяжело зарабатывать на жизнь... Посмотри! Солнце садится, все крестьяне вернулись к себе домой и собираются ложиться спать со своими женами или женами своих рабов. А я? Я работаю, и мой секретарь готов в любую минуту взять стиль[8], чтобы составить акт о продаже. Прежде всего скажи, о какой девушке идет речь? О крупной блондинке? Эта бретонка знает, как принять роды у коровы и как ухаживать за больными кобылами. Я тебя предупреждаю, что она дорого стоит. У меня есть на нее покупатель за Лугдунумом. Там в имении одних коров только две тысячи и выращивают самых красивых лошадей этой области Галлии. У Сервия Акризия, знаешь его?
– Знаю, – сказал Сулла. – Но не она меня интересует. За своими животными я ухаживаю сам.
– Я так и подумал, – сказал грек, бросив иронический взгляд на одежду галла и его грубые кожаные сандалии на ногах, свисавших по бокам гельветской лошади.
– Та девушка ничего не умеет делать. Это всего лишь четырнадцатилетняя малышка, которая занимается птицей и овцами.
– А! – воскликнул толстый торговец. – Брюнетка с красивыми волосами?
– Да, да, – согласился Сулла.
Грек, конечно, запросит непомерную цену, но, судя по тому, как начался разговор, иного быть и не могло. Сулла видел, что грек раздумывает, подсчитывая, на сколько можно обобрать простака, который вот так бросается прямо в пасть волку.
– Какая досада, – бросил он наконец. – Она не продается.
– Действительно досадно, – сказал Сулла не сразу, затягивая паузу: в тишине слышались лишь топот копыт и скрип колес повозки.
Толстяк поднимал планку до самой высокой отметки, намереваясь хорошенько почистить клиента.
Он посмотрел на Суллу насмешливо и спросил с любопытством:
– А она нравится тебе, эта малышка?
– Я же сказал, что хочу ее перекупить.
– Ты не ответил на мой вопрос, – заметил Мемнон. – Я хочу спросить: она нужна тебе, чтобы ухаживать за птицей, или для других вещей, скажем более личных?.. – И он засмеялся в конце фразы. Потом продолжил, потому что галл ничего не ответил: – У тебя есть вкус. Представь себе, что у меня возникли те же идеи. Ты знаешь толк в земле, в кормах, может быть, еще в животных, но ты должен признать, что я разбираюсь в мужчинах и женщинах... У каждого свое ремесло, правда? Эта малышка очень хорошо сложена. Она будет очень красивой через два?три года. Я обучу ее танцам, и игре на флейте, и еще тому, чему ты сам хочешь ее научить, если я правильно тебя понял. И когда она усвоит все, что надо, я отправлю ее в Рим к моему компаньону, который содержит там крупное заведение. Он извлечет из этого максимальную выгоду.
