Хлопушин поиск - Зуев-Ордынец Михаил Ефимович (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
– Мир, говоришь, закачался? – сдавленно прохрипел Хват и положил руку на топорище, затертое до лоска. – В топоры их, иродов! Топор на шест насажу, вот тебе и секира будет!
– О чем разговор ведете? – послышался сзади строгий голос.
Оба испуганно обернулись. Около телеги стоял старый капрал, сопровождавший обоз. Он смотрел сурово и подозрительно.
– О том разговор, – нашелся человек в накомарнике, – зачем мертвяков с собой волокете? Земле предать их надо. Не след над покойниками измываться. Иль живых не хватает?
Капрал важно разгладил седые прокуренные усы.
– Воинского артикула не знаешь, парень. Солдат должен выполнять приказ начальников столь скоро и столь точно, сколь можно. Сдали мне людей по счету, по счету и я их управителю заводскому сдам. А живые они или мертвые, меня не касаемо.
Человек в накомарнике засмеялся. Смех его был спокойный и невеселый.
– А на что твоему управителю тухлое мясо? Собак кормить?
– Попридержи язык, парень! – прикрикнул капрал и вдруг схватил незнакомца за рукав. – А ты кто такой? Знаешь, что за такие слова бывает? Солдат крикну! В колодки забью!
Человек в накомарнике спокойно отстранил капрала.
– Отзынь, служба. Не пугай. Мало ли что с перепугу стрястись может. Медведь покрепче меня, и с тем с испугу?то знаешь, что бывает? А есть я караванный приказчик с Источенского завода. Ездил на Белую барки смотреть. Еще чего знать хочешь, провора?
– Чего на тракту делаешь? Разбойным делом промышляешь? Ась?
– Дурак ты, служба, хоть усы у тебя и сивые. На попас остановился, коня подкормить.
– А чего морду под сеткой скрыл?
– Известно чего. Комар жигает. Да ты чего прилип ко мне как банный лист?
– Ну, то?то! – капрал хлопнул собеседника по плечу. – А ты не серчай, парень. Ноне с народом ухо востро держать надо. Время бунташное.
Человек в накомарнике кинул на капрала сметливый и хитрый взгляд.
– Бунташное, говоришь, время? А разве чего слышал, господин капрал?
Капрал замялся и нестрого погрозил пальцем.
– Не проведешь, парень. С алтыном под полтину подъехать хочешь? Те слухи не для твоих ушей.
– Верно, служба, помолчи! А то и тебя батогами спрыснут, не посмотрят на мундир... А мы тоже не святый боже. Без тебя узнаем, что нам надобно.
Незнакомец круто повернулся и зашагал к ручью. Старый капрал долго смотрел ему вслед.
У ручья было пусто и тихо. По?прежнему шептались березы, ныли комары, да сытно фыркал где?то пасущийся жеребец. Берега ручья были истоптаны, вода бежала мутная, грязная, не было видно золотистого песчаного дна. Человек в накомарнике покачал головой и запел:
Черный ворон воду пил,
Воду пил. Он испил, возмутил,
Возмутил...
Потом вдруг оборвал песню и ласково посвистал. Жеребец всхрапнул, зашумел, продираясь сквозь кусты, и как вкопанный остановился около хозяина. Ловко прыгнув в седло, человек в накомарнике снова спустился на тракт. Медленно, шагом ехал вдоль обоза, кого?то отыскивая взглядом. Тихо, про себя, напевал:
Возмутивши улетел,
Улетел.
На лету речь говорил,
Говорил...
Около телеги с мертвецами натянул повод. По?прежнему горела свеча в головах покойников. На веки их кто?то положил медные гроши. Под телегой, укрываясь от солнца, лежал на разостланном армяке Семен Хват. Он не спал. Тоскливыми, страдающими глазами глядел в глубь леса, подступившего к тракту.
– Дядя Семен, провора, слушай?ко, – тихо окликнул его всадник. И когда Семен выглянул из?под телеги, сказал повелительно: – Слова мои запомни и мужикам передай. А еще... сигнала от меня ждите. По государеву кличу поднимемся! Слышишь?
– Слышу, – несмело ответил Хват. – А кто ты, дядя? Скажи. Ведь не приказчик ты с завода?
Человек в накомарнике помолчал, разбирая поводья и поигрывая казацкой нагайкой, потом негромко хохотнул:
– Я, брат, из тех ворот, откуда весь народ. Никакой я не приказчик. А кто, время придет – узнаешь... Эх, будет время, за все посчитаемся!
Он крепко ударил коня нагайкой и быстро поскакал прочь.
КОНТОРА
Приказчик Агапыч глядел то в маленькое слюдяное окошко конторы, то на управителя Карла Карлыча. Но чаще в окошко, так как в управителе его все раздражало: и розовое полное лицо, тщательно выбритое и припудренное, и аккуратно завитые букли парика, и добротность сукна управительского кафтана.
«Ишь, чертов немец, – думал Агапыч, – все еще питерских привычек забыть не может: каждый день морду скоблит да парики завивает. Погоди! Поживешь с нами в тайге годок?другой, обрастешь, что медведь, как и мы».
Но Агапыч не очень?то похож был на косматого медведя. Запашной с косым воротом кафтан его из тонкого синего сукна, штаны плисовые, красная рубаха из московского канауса, а жилетка бархатная. И все же мутно в глазах делается от зависти, когда смотрит приказчик на управительский короткополый кафтан да штаны до колен, чулки и туфли с пряжками. Догадалась бы берг?коллегия дать ему хоть завалящий какой?нибудь чин, и он бы так вырядился, и кружева на шею нацепил бы, и парик бы надел. Уже есть у него паричок из крашеной, правда, кудели, но с буклями и косой, все как полагается. Оденься вот так?то, и сразу видно, что не серый мужик, а господин чиновник. Да нет, не даст берг?коллегия чин, а стало быть и дворянство пермскому мещанину, как ни старайся, как ни усердствуй на работе. Несбыточное мечтание! А хотелось бы, ох, хотелось!
В конторе тихо, скрипит лишь перо в руках Карла Карлыча, да шуршит бумагой под шкафом мышь. Агапычу нудно. Тоска и обида сердце давят. Он крякает, вздыхает, даже рыгает, загораживая рот рукою, а потом, чтобы отогнать тоску, закрывает глаза и читает молитвы.
Но вот управитель громко вздохнул, положил перо и начал посыпать написанное песком. Агапыч открыл один глаз и, продолжая молиться, выжидательно посмотрел на управителя.
– Чего шепчешь, сударь, – насмешливо спросил управитель, – молишься или ругаешься?
Агапыч открыл второй глаз и, оттолкнувшись от стены, на которую опирался, встал прямее.
– Молюсь, батюшка Карл Карлыч. Душою к небу возношусь.
– А ты лучше спустись обратно на землю, господин приказчик, да посмотри, все ли в сей ведомости правильно.
Шемберг протянул приказчику только что написанную бумагу. Агапыч оседлал нос большими, в оловянной оправе, очками и забегал глазами по строкам.
Ведомость
учиненная, коликое число на Вашего Сиятельства Белореченском заводе пушек и снарядов и протчего мелкого литья, за июль и август сего 1773 года отлито:
О том значится под сим.
Пушек осьмифунтовых...12
Пушек трехфунтовых...19
Мортир двенадцатифунтовых...8
Ядер в мортиры...170
Гранат осьмифунтовых...200
Картечи двухфунтовой...670
А протчего мелкого литья за сие время отлито:
Кандалов ручных с цепями...1614
Цепей толстых железных для каторги...1178
Замков к цепям...476
Золота по сие число имеется налицо 3 фунта и 47 золотников. В последнюю седмицу добыто оного 16 золотников с четверкой. По убожеству руд и по неоткрытию других лучших и для добычи выгодных, золотоискательство мною приостановлено, дабы работных людей не отвлекать от огневого доменного действия.
Агапыч крепко крякнул. Он?то знал, что завод на золоте стоит, что добыча золота производится беспрерывно. Не обижает свой карман управитель, а делиться, чертов немец, не хочет! А камешки самоцветные, тумпазы, зумруды, метисты, что у горщиков за гроши покупаются? Тоже рубли не малые, а в ведомости управитель о них и словом не обмолвился. Утроба ненасытная! Агапыч вздохнул и продолжал читать.
А еще, честь имею Вашему Сиятельству донести, что на Белореченском заводе Вашем, а такожды на всех фабриках заводских, доменной, кричной, сверлильной, молотовой и протчих, все, слава богу, благополучно.
Управитель завода бергауптман Карл Шемберг.
