Кровавая Роза - Монсиньи Жаклин (лучшие книги .txt) 📗

– Будьте осторожны, вы можете простудиться, – бросил Фульвио и, развернувшись на каблуках, ушел.

– Будьте осторошны! – просюсюкала мадемуазель Плюш.

При других обстоятельствах ее совет вызвал бы только улыбку. Но сейчас всем было не до смеха. Каждый отдавал себе отчет в серьезности их положения. Видя, как молодая хозяйка и князь карабкаются по каменным ступенькам лестницы в направлении Затерянного Города, достойная Артемиза прильнула к плечу Пикколо и разрыдалась.

Было решено, что Плюш вместе с оруженосцем останутся в гроте и будут ждать возвращения Фульвио, Зефирины и их спутников.

– Если мы не вернемся через три дня, уходите отсюда, Пикколо. Постарайтесь выжить, постарайтесь добраться до Тюмбеса, а оттуда до Золотой Кастилии, – распорядился Фульвио.

Подъем был труден. Ступени, высеченные в скале, были высоки.

– Девятьсот девяносто восемь… девятьсот девяносто девять… тысяча.

Фульвио вполголоса считал ступени. Досчитав до двух тысяч, он предложил своим спутникам немного отдохнуть, укрывшись под нависшим плоским камнем.

– Sardariapale! Sentinelle! [165] – предупредил Гро Леон, круживший над головами своих хозяев.

До сих пор маленький отряд нельзя было увидеть со стороны города. Теперь же, когда они покинут свое укрытие, их можно будет заметить с городских стен.

Все было отрепетировано еще в гроте. Из ветвей смастерили носилки. Роль покойника, как самой легкой, была отведена Зефирине. Чтобы никто ничего не распознал, ее плотно укутали в шкуры.

Фульвио, Пандо-Пандо, Буа-де-Шен и Паоло, подняв носилки, продолжили восхождение.

– Две тысячи пятьсот! Мы уже недалеко от террасных полей… две тысячи шестьсот, все в порядке, вот и источник! Индейцы-землепащцы увидели нас. И, похоже, не обратили никакого внимания. Они кончают работу… Две тысячи восемьсот! Мы добрались до кладбища.

Пряча лицо под шкурой пумы, Фульвио шел рядом с носилками и вполголоса рассказывал Зефирине о том, что они видели вокруг.

Солнце садилось за горизонт.

– Yumac… ibtipata… nusta yalalla?

Стражник обратился с вопросом к людям-пумам.

Фульвио скромно кивнул в сторону Пандо-Пандо.

– Winay… pata marca ururamba… puracassitama… putu-rutu… sampona… Pincullus.

Ответ индейца, гласивший, что один из их племени был убит на охоте возле реки и что теперь они хотели бы положить его на ночь на камень Луны, был весьма правдоподобен.

Страж поверил ему и пропустил людей-пум. За высеченным в скале идолом Фульвио разрешил Зефирине встать с носилок. На Мачу Пикчу опускалась ночь. Буа-де-Шен и Паоло привязали к камню Луны скатанную шкуру гуанако, которую в темноте вполне можно было принять за тело человека.

По знаку Фульвио маленький отряд направился к низкой двери. Они подошли как раз вовремя, ибо в эту минуту второй страж уже закрывал вход в город.

Пандо-Пандо повторил свою историю. Издалека страж видел «тело», лежащее на камне Луны. Он махнул рукой, приглашая новоприбывших войти, и следом за ними закрыл вход, привалив к нему огромную квадратную плиту, подтолкнув ее с помощью толстого бруса. Затем накрепко закрепил плиту кожаными ремнями. Фульвио и Зефирина переглянулись. Они находились в Затерянном Городе.

В городе инки завершали свои дневные труды. Женщины несли горячую воду из источников. Улочки были освещены факелами.

В сопровождении друзей Фульвио и Зефирина продолжили подъем. Они прошли мимо низеньких хижин, где жили простые индейцы. По дороге им нередко встречались люди-пумы, поэтому пятеро путников не привлекли к себе никакого внимания.

По мере того как маленький отряд поднимался к центру города, его архитектура заметно менялась. Красивые двухэтажные дома, разделенные узкими проходами, были сложены из светлого гранита, при каждом доме был внутренний дворик. Дома украшали террасы, окна и ниши смотрели на восток. Все дома знатных инков охранялись. Когда маленький отряд вступил в часть города, где проживали благородные инки, люди-пумы стали встречаться все реже и реже. Теперь крайне необходимо было раздобыть другие костюмы.

Буа-де-Шен и Паоло поманили в темный проход двух стражей в богато украшенных перьями нарядах. Пара умелых ударов, и инки уснули вечным сном.

Фульвио нацепил на себя один из костюмов. К счастью, в него входил длинный красно-белый плащ, закрывавший ноги, слишком светлые для индейца. Головной убор, украшенный бусами и перьями, скрывал лицо. Пандо-Пандо упорно не желал переодеваться. Зефирине пришлось нежно, но настойчиво просить его.

– Черт побери, дорогая, этот парень беззаветно предан вам! – шепнул Фульвио.

– Вы правы, я могу приворожить любого мужчину, кроме собственного мужа! – мстительно бросила Зефирина.

Паоло закашлялся, призывая господ к порядку. Сейчас было не до семейных сцен.

– Salope! Salon! Seigntur! SinCa! [166]

Гро Леон вернулся, чтобы сообщить эти важные сведения.

Маленький отряд снова двинулся по улицам, на этот раз совершенно пустынным. Однако чтобы достичь главной площади, надо было подняться еще выше.

– Мы достигли наивысшей точки, – произнес Фульвио. – Поднялись ровно на три тысячи четыреста пятьдесят одну ступеньку!

Зефирина подошла к мужу.

– Что вы сказали, Фульвио?

– Мы достигли наивысшей точки.

– Да, а потом? – настаивала Зефирина.

– Мы поднялись на три тысячи четыреста пятьдесят одну ступеньку и…

Зефирина сжала руку Фульвио.

– Вспомните: возле мудрого брата, огонь и солнце – это послание трех тысяч пятидесяти одного, два раза по десять… крест три и три креста!

Сраженные внезапным воспоминанием о послании Саладина, Фульвио и Зефирина принялись внимательно оглядываться по сторонам. Они стояли возле храма Луны, немного поодаль возвышалась башня Солнца. В конце площади высился дворец Инки, чьи остроконечные башни образовывали три пирамиды.

Поднялся ветер. В воздухе запахло грозой. Сгрудившись вокруг Мачу Пикчу, Гуайана Пикчу и Пата Марка спрятали свои сумрачные вершины в черных тучах.

Дворец Инки был закрыт. Гро Леон указывал дорогу. Следуя за галкой, князь направился вдоль стены с нишами, где стояли маленькие статуи. Он легко взобрался на стену, затем протянул руку Зефирине; остальные без труда последовали его примеру. Надо было идти, сохраняя равновесие, ибо шпалерные сады резко уходили вниз. Фульвио нащупал плечо какого-то идола. Он обхватил его и соскользнул вниз.

Зефирина колебалась последовать за ним. Она всегда боялась темноты и пустоты:

– Давай же…

Фульвио схватил ее за Щиколотку. Закрыв глаза, Зефирина заскользила вниз, поддерживаемая Фульвио. На мгновение она очутилась у него в объятиях, дыхание их слилось.

– Отлично, ты очень храбрая! – прошептал Фульвио и поцеловал ее в висок.

Может быть, так он просил извинения за свою грубость?

Пандо-Пандо, Паоло и Буа-де-Шен последовали тем же путем. В сопровождении порхавшего у них над головами Гро Леона они осторожно двинулись по аллеям сада, удачно проскользнув мимо нескольких охранников. Передвигаясь короткими перебежками, прячась за статуями и бордюрами, они подобрались к стенам дворца. Обогнув его, вышли к западному фасаду; теперь охрана не могла их увидеть.

Глыба серо-зеленого гранита представляла собой превосходную ступеньку. Кажется, это были солнечные часы. Фульвио вскарабкался на них. Наклонившись, он заглянул в одно из окон и тотчас же спрыгнул вниз.

Хотя была темная ночь, Зефирина заметила, как страшно он побледнел.

– Что с вами?

– Она…

– Донья Гермина…

У Зефирины подкосились ноги, и она была вынуждена прислониться к стене.

– Эта Медея уже здесь… вместе с нашим сыном и Инкой.

– Надо напасть на них! – прошептала Зефирина.

– С ними не меньше трех десятков людей.

– И среди них Каролюс?

– Я не смог разглядеть их.

– Посмотри, Гро Леон! – приказала Зефирина. Галка поднялась к окну и уселась на ветку, укрывшись за густой листвой.