Последний Конунг - Северин Тим (бесплатные серии книг txt) 📗
Перевернутая повозка не совсем перегородила мост: оставался прогал между нею и краем моста шириной в сажень, но этого хватало, чтобы пройти человеку. И в этом прогале лицом к врагу остался стоять одинокий норвежский воин. В одной руке он сжимал секиру, в другой – тяжелый меч. Кто это был, я так и не узнал, но он не мог не понимать, что его ждет смерть. Он же дал ясно понять, что в одиночку сможет прикрывать этот зазор, пока его товарищи не образуют боевой строй. Он вызывал англичан выйти и биться с ним. Меня посетила печальная мысль – не похож ли сей воин на меня, одинокого мечтателя, бросающего вызов неизбежному.
Англичане стояли в нерешительности. Потом один из всадников выехал на мост, выставив копье. Однако лошадь, едва ступив на шаткий настил, испугалась и заартачилась. Конник в гневе натянул поводья, повернул ее и вернулся на берег. Второй всадник попытался ступить на мост, но и его лошадь заупрямилась. Тогда вызов норвежца принял пехотинец. Судя по длине его кольчужной рубахи, этот англичанин был из дружины Гарольда, королевский хускарл. Он уверенным шагом с мечом в руке двинулся вперед, не потрудившись даже поднять свой щит. Это была гибельная ошибка. Он еще не приблизился к норвежцу на расстояние вытянутой руки, как тот метнул секиру. Оружие пролетело в прогал, угодило хускарлу в лицо, свалив его. С радостным гиканьем норвежец выскочил вперед, схватил свое оружие и тут же вернулся на свое место. И он ударил мечом о секиру, вызывая следующего выйти вперед и сразиться с ним.
Еще три раза хускарлы принимали вызов, и никому из них не удалось освободить проход. Норвежец был знатоком рукопашного боя. Одного он пронзил мечом, другому отрубил голову сильнейшим, наотмашь, ударом секиры, явившейся словно ниоткуда, третьему, подошедшему слишком близко, чтобы сразиться с ним, ловко подставил подножку, а потом столкнул с моста в реку. Каждая схватка сопровождалась стонами или приветственными криками войск, наблюдающих за этим зрелищем с двух берегов, и некоторое время казалось, что норвежский воин непобедим.
– Он не может держаться вечно, – пробормотал кто-то рядом со мной. – В конце концов англичане приведут лучников и застрелят его.
– Нет, – возразил второй голос. – Хускарлы хотят добиться победы сами. Они не позволят, чтобы какой-то обычный лучник взял это на себя. Посмотри вон туда, вверх по течению.
Я взглянул направо. По тихому течению реки двигалась маленькая лодка. Немногим больше корыта, челнок какого-то хуторянина, на котором он переправлялся через реку, чтобы не давать крюка до моста. В лодке сидел хускарл в доспехах, под его тяжестью лодчонка едва держалась на воде, и он подгребал руками, направляя лодку на середину реки, чтобы она прошла прямо под местом, занятым норвежцем.
– Смотри направо, берегись! – крикнул то-то, пытаясь предупредить норвежца. Но наш воин был слишком далеко, чтобы услышать, а кучка хускарлов на другом конце моста уже завела оглушительную песнь, ритмично ударяя в свои щиты, чтобы заглушить предостерегающие крики. Лодчонка приближалась к мосту, а два хускарла вышли из ряда и нарочито медленно двинулись к преграде. На этот раз они решили не рисковать. Оба несли длинные щиты, приседая за ними, чтобы защититься от броска секиры. Норвежцу ничего не оставалось, кроме как ждать, пока они подойдут на длину меча, и тогда он нанес удар, рубанув секирой и мечом, чтобы заставить их раскрыться. Но двое хускарлов оставались под защитой своих щитов, пригнув колени и отражая удары, лишь время от времени отвечали выпадами мечей.
Беспомощно мы наблюдали, зная, что сейчас произойдет. Норвежец отличался необычайной стойкостью. Он продолжал осыпать двух хускарлов градом ударов до того мгновения, пока его противники не решили, что человек в лодке уже находится прямо под мостом. Тогда они распрямились и бросились вперед. Норвежец отступил на шаг, заняв самое узкое место между повозкой и краем моста, и стоя там, обменивался ударами с нападающими. Однако именно туда они и хотел его загнать. Норвежец сосредоточился на защите от прямых ударов хускарлов и не мог видеть, что сидевший в лодке схватился за столб, опору ветхого моста, и остановил лодчонку. Потом встал, держась за столб одной рукой, и, стоймя поставив свое копье, просунул его в щель между тесинами настила. Держа копье таким образом, он ждал, а его товарищи постепенно теснили норвежского воина своими копьями, и тогда стальной наконечник вонзился норвежцу прямо в промежность, не защищенную длинной кольчужной рубахой. Этот неожиданный удар поразил норвежца. Он согнулся, держась за свой пах, и один из противников воспользовался возможностью, подался вперед и рубанул мечом по прорехе ниже шлема, убив своего врага одним ударом по затылку. Бой кончился, и когда тело норвежца упало, подняв брызги, в реку, отряд хускарлов уже был у перевернутой повозки, оттащил ее к краю моста и сбросил туда же, в воду.
И вот уже передовой отряд войска Гарольда, возглавляемый вереницей конных хускарлов, загремел по освобожденному мосту и двинулся на нас. Глядя, как уверенно они приближаются, я вспомнил слова Ульфа Оспакссона, произнесенные им, когда он пытался отговорить Харальда от вторжения в Англию. Он сказал тогда, что по слухам один английский хускарл стоит двух лучших норвежских воинов. Нам предстояло узнать, верно ли было предостережение покойного воеводы.
Глава 15
– Отступайте, государь, отступайте, – все еще умолял Харальда Стюркар. – Давайте отойдем в полном боевом порядке. Лучше займем оборону рядом с нашими кораблями, когда остальные наши люди присоединятся к нам.
– Нет! – резко возразил Харальд. – Мы будем стоять здесь. Пусть остальные идут сюда. Пошли гонцов, чтобы вызвать их. Они должны выйти сразу же, иначе не увидят нашу победу.
По лицу Стюркара было ясно, что он совершенно не согласен с решением Харальда, но не ему спорить с конунгом. Воевода подозвал к себе троих из наших немногих конников.
– Скачите к кораблям. Рассейтесь, чтобы хотя бы один из вас смог добраться, – приказал он. – Скажите Олаву, чтобы он прислал остальное войско, и пусть там не мешкают, иначе будет поздно. Они должны быть здесь до наступления сумерек.
Воевода посмотрел на небо. Солнце, перевалив через полдень, все еще ярко сияло на ясном синем небе. Я заметил, что губы воеводы шевелятся. Какому богу он молится? У него не было безоговорочной уверенности Харальда в том, что наша плохо подготовленная армия выдержит натиск англичан, и глядя, как три всадника, пустив лошадей галопом, скачут вспять по той дороге, по которой пришли мы, я быстро подсчитал, сколько конников у нас осталось. Меньше полутора десятков.
Харальд же, напротив, держался с самодовольством и самоуверенностью, словно преимущество было на его, а не на стороне английского короля. В плаще из синей парчи с богатым узором, со спутанными светлыми волосами, как обычно, повязанными лентой из красного шелка, чтобы не падали ему на глаза, он выглядел величественно. Кроме того, восседал он на лоснящемся черном жеребце с белой звездочкой во лбу – это был трофей, взятый три дня тому назад, и единственный породистый конь в нашем войске. Только не было на короле Эммы, прославленной кольчужной рубахи до самых колен, о которой говорили, будто никаким оружием невозможно ее пробить. Эмма, как и множество других наших доспехов, осталась там, на стоянке кораблей.
– Ставь стену щитов! – рявкнул Стюркар, и этот крик был подхвачен и прошел среди старых воинов нашей рати. Они начали кое-как составлять строй, плечо к плечу, так, чтобы края круглых, обшитых кожей щитов находили друг на друга. – Растянуть ряд!
Воевода выехал перед войском и повернулся к нему лицом. Он сидел на маленьком крепком норвежском пони и жестами показывал, что стена щитов должна быть как можно шире.
Вдруг раздался голос Харальда:
– Стойте! – Он тоже выехал вперед и, обратившись к своим воинам, крикнул: – В честь этой битвы я сочинил стихи.
