Последний Конунг - Северин Тим (бесплатные серии книг txt) 📗

Среди английской конницы я заметил купу стягов и направился туда. Я ехал вдоль первого ряда англичан, и пешие воины окликали меня, спрашивая, что мне нужно. Я не обращал на них внимания. Вкруг стягов собралось человек двадцать. Все верхом. Надо будет сообщить Харальду, что за спиной английских военачальников стоит немалое число конников. Это объясняло, каким образом Гарольд Годвинсон сумел так быстро добраться сюда и застать нас врасплох. По меньшей мере треть его сил составляла конница, а остальных, очевидно, он набрал здесь, в округе.

В глаза мне бросился неяркий желтый блеск – рукояти мечей. Присмотревшись, я понял, что всадники, стоящие рядами вблизи стягов – это королевские хускарлы, ближняя дружина Годвинсона, лучшие воины в Англии. Со времен Кнута они носили мечи с позолоченными рукоятками. Многие вооружены копьями, а другие – секирами на длинных древках, притороченными к седлам. Интересно, будут ли они сражаться верхом или в пешем строю.

– Харальд, король Норвегии, желает говорить с вашим предводителем, – крикнул я, приблизившись к людям, стоящим вкруг стягов, настолько близко, чтобы они могли отчетливо меня слышать. Это были английские дворяне, все в дорогих кольчужных рубахах и шлемах, украшенных знаками различия. Лошади под ними были статные, крепкие, не такие крупные, как норманнские боевые кони, но значительно превосходившие коренастых норвежских лошадей Харальда.

Я остановил своего маленького вьючного пони и стал ждать на безопасном расстоянии. Они посовещалась друг с другом, а потом с полдюжины рысью выехали вперед. И среди них – высокий, с густыми усами человек на особенно красивом гнедом жеребце. Было в его осанке, в том, как он держался в седле нечто такое, что сказало мне сразу же, что это сам Гарольд, Годвинсон, король Англии, хотя он и старался держаться среди своих спутников так, будто был одним из них.

– Скажи королю Харальду, что нам в сущности нечего обсуждать. Но король Англии готов выслушать его. Он может говорить с посланником короля.

Я был совершенно уверен, что выкрикнул это сам Годвинсон. Старая уловка – вождь выдает себя за своего глашатая. Харальд сам нередко пользовался ею.

Я повернулся в седле и махнул рукой Харальду и его свите, чтобы они подъехали.

Всадники – с обеих сторон число их было равно – встретились на середине дороги между двумя войсками. Остановились, стараясь не приближаться на расстояние длины меча друг к друга, и глядя на них, я подумал, сколь они схожи. Все с бородами и усами, с волосами светлыми или светло-каштановыми, и все высокомерно и одновременно настороженно поглядывают друг на друга, сойдясь почти вплотную. Различаются лишь оружием. У тех из людей Харальда, которые благоразумно взяли с собой доспехи, щиты были круглые, ярко расписанные воинскими знаками, тогда как у некоторых из английских всадников – длинные, узкие и заостренные книзу. Я видел точно такие у людей герцога Вильгельма и знал, что в седле они дают преимущество, ибо защищают ноги всадника ниже колена, а также уязвимые бока его лошади. Об этом я тоже должен буду сказать Харальду.

Разговор между правителями был краток. Всадник, притворявшийся королевским глашатаем – я уже не сомневался, что это сам английский король, – требовал сообщить ему, с какой целью норвежское войско ступило на землю Англии. Стюркар, королевский воевода, отвечал за норвежцев.

– Король Харальд пришел требовать трон Англии, принадлежащий ему по праву. Его союзник и спутник, вот этот Тости, пришел требовать то, что также принадлежит ему по праву – графство Нортумбрию, несправедливо у него отобранное.

– Тости и его люди могут остаться, коль будут держаться мирно, – последовал ответ. – Король Англии дает слово, что Тости вернут права на графство. Вдобавок король дарует ему одну треть королевства.

Теперь я окончательно уверился, что это говорит сам Годвинсон, ибо говоривший даже не пытался посоветоваться со своими спутниками. Мне также пришло в голову, что само притворство – не более чем комедия. Тости должен был узнать своего сводного брата, английского короля, но делал вид, что не узнает. Вся эта встреча была обманом.

Заговорил Тости.

– Коль скоро я приму это предложение, какие земли ты отдашь Харальду Сигурдссону, королю Норвегии?

Безжалостный ответ был как удар кулаком в зубы.

– Он получит семь футов английской земли. Хватит, чтобы похоронить. Или больше, если он длиннее других людей.

Две группы всадников замерли в седлах. Их лошади, почуяв напряженность, заволновались. Один из английских всадников хлестнул поводьями по шее лошади, чтобы та стояла смирно.

К чести Тости, он смягчил обстановку, предотвратив открытое насилие.

– Скажи королю Англии, – крикнул он, все еще притворяясь, что не узнает своего сводного брата, – что никто никогда не сможет сказать, будто Тости, настоящий ярл Нортумбрии, привел короля Харальда из-за моря, чтобы предать его!

Потом он повернул своего коня и поехал вниз по холму. Переговоры закончились.

Пустив пони трусцой, я поспешил за своими и подъехал к Харальду сзади как раз вовремя, чтобы услышать, как тот спросил у Тости:

– Кто это говорил от имени Англичанина? У него хорошо подвешен язык.

– Это был Годвинсон, – ответил Тости.

Харальд был явно ошеломлен этим ответом. Он не собирался хвалить своего соперника.

– Вид у него ничего себе, – признал он, но потом выпрямился в полный рост, так что, сидя в седле, казался особенно высоким, и добавил: – Только ростом не удался.

Я подумал, что на пороге сражения тщеславие Харальда очень опасно. Вместе с его верой в себя оно может привести нас к гибели. Непохоже, что он, смирив свою гордость, благоразумно прикажет отступить к кораблям. В его глазах это слишком походило бы на жалкое бегство.

Мы спустились с холма и присоединились к норвежскому войску, и Стюркар приказал нашим перейти через мост и занять оборону на дальнем склоне. Хорошо хоть, наш воевода не закрывал глаза на опасность. Останься мы там, где были, англичане навалились бы на нас сверху. Тем не менее уходили мы второпях, люди собирали свое оружие, беспорядочной толпой спешили к узком мосту, толпой пробирались по расшатанным тесинам настила и, только поднявшись на дальний склон, начали строиться.

Увидев, что противник показал спину, англичане воспользовались возможностью попытаться превратить отход норвежцев в бегство. Отряд их конницы галопом спустился с холма и обрушился на отставших. Это было не обдуманное наступление, но, скорее, произвольный наскок, чтобы воспользоваться удобным моментом. Я уже прошел по мосту с Харальдом и его свитой и, оглянувшись назад, увидел на том берегу беспорядочные стычки. По одному или ватагой, норвежские воины отбивались и уворачивались от пик и мечей английских всадников. Время от времени слышался клич, призывающий к бою, или негодующие возгласы, когда наши поворачивались и пытались сразиться со своими конными противниками. Я видел, что англичане с удовольствием воспользовались преимуществом, ибо застали норвежцев совершенно врасплох.

Я следил за беспорядочным сражением, как вдруг мое внимание привлекло необычайное зрелище. Сквозь суматоху битвы медленно пробиралась обычная крестьянская повозка, словно вокруг не происходило ничего особенного. Такую повозку можно найти на любом скромном хуторе – простой деревянный короб на двух грубых колесах, влекомый одной лошадью. На повозке лежало несколько мешков с мукой, какие-то бочки, и – диво дивное – несколько кур, висящих в ряд вниз головой, со связанными крыльями и лапами. Надо полагать, возчик был из тех, кто нанялся подвозить припасы норвежскому войску – части дани от жителей Йорка, и нечаянно попал в самое пекло схватки. Сам он оцепенел от неожиданности и со страху не смел шевельнуться, а его кляча, глухая и полуслепая, шла как ни в чем не бывало. Вот повозка подъехала к мосту, и старая лошадь остановилась в замешательстве перед толчеей, преградившей ей дорогу.

Остатки норвежцев – те, кто не был сражен англичанами – добрались до моста. Среди общего переполоха они построились и держали строй, обратись лицом к врагу, и отступали шаг за шагом. Когда они проходили мимо застывшей повозки, один из них стащил возчика с сиденья и отшвырнул беднягу прочь. Еще мгновение – и лошадь исчезла. Сбитое с толку животное, оборвав постромки, умчалось прочь. Дюжина рук подхватила повозку, ее вкатили на середину моста и там повалили, чтобы она превратилась в преграду для наступающих англичан. И вот уже последние норвежцы бегут вверх по склону к остальному войску Харальда.