Белый отряд - Дойл Артур Игнатиус Конан (лучшие книги онлайн .txt) 📗

В течение двух дней желтое судно, подгоняемое северо-восточным ветром, быстро бежало вперед, и на рассвете третьего дня туманные очертания гор Уэссана появились на сияющем горизонте. В середине дня внезапно полил дождь, бриз упал, но к ночи воздух снова посвежел, и Гудвин Хаутейн изменил направление судна и повернул на юг. Утром они прошли Бель-Иль и попали в гущу грузовых судов, возвращавшихся из Гиени. Сэр Найджел Лоринг и сэр Оливер Баттестхорн тут же вывесили на борту свои гербы и развернули знамена, как было в обычае, ожидая с живейшим интересом ответных знаков, которые сообщили бы имена рыцарей, вынужденных из-за болезни или ран покинуть Принца при столь критических обстоятельствах.

В тот же вечер на западе залегла большая серовато-коричневая туча, и Гудвина Хаутейна охватила глубокая тревога, ибо треть его команды была перебита, половина оставшихся в живых находилась на галеасах, а на поврежденном корабле трудно было выдержать такой шторм, какие налетают порой в этих краях. Всю ночь ветер дул резко и порывисто, накреняя судно так сильно, что в конце концов вода с подветренной стороны потекла ручейками через фальшборты. Так как ветер все свежел, то утром рей спустили до половины мачты. Аллейн все еще чувствовал себя совсем больным и слабым, голова у него еще ныла от полученного удара, но он выполз на палубу. Хотя ее заливали волны и она то и дело кренилась, здесь было все же лучше, чем в похожем на темницу трюме, где стоял непрерывный шум и бегали крысы. А на палубе, вцепившись в крепкие фалы, он изумленно смотрел на длинные ряды черных волн, с вздымающейся над каждой грядою пены: они без конца катились и катились с неистощимого запада. Огромная хмурая туча в мертвенно-белых пятнах затянула над морем весь западный горизонт, а впереди как бы извивались два длинных рваных флага.

Далеко позади с трудом ползли два галеаса, то опускаясь между валами так глубоко, что их реи оказывались на одном уровне с гребнем, то взлетая вновь судорожными рывками, так что каждый канат и каждая перекладина отчетливо выделялись на фоне туч. Слева низменность уходила в густой туман, местами в нем проступали более темные контуры холмов на мысах. Франция! Глаза Аллейна заблестели, когда он увидел эти берега. Франция! Самое слово это звучало для английского юноши, как зов сигнальной трубы. Страна, где проливали кровь отцы, родина рыцарства и рыцарских подвигов, страна отважных кавалеров, любезных женщин, царственных зданий, страна мудрецов, щеголей и святых! Там она простиралась, такая безмолвная и серая, отчизна деяний благородных и деяний постыдных, театр, на сцене которого может прославиться новое имя или быть опозорено старое. Юноша поднес к губам смятый шарф, хранившийся у него на груди, и прошептал обет, что если доблесть и добрая воля могут поднять его до его дамы, то лишь смерть помешает ему в этом. Он был мыслями все еще в лесах Минстеда и в старой оружейной замка Туинхэм, когда хриплый голос старшего шкипера снова вернул его мысли к Бискайскому заливу.

– Честное слово, сэр, – сказал он, – у вас лицо вытянулось, как у черта на крестинах, и не удивительно: я ведь начал плавать, когда был ростом вот такой, и все же не видел более верных признаков плохой ночи.

– Да нет, я думал о другом, – отозвался оруженосец.

– И так вот каждый, – воскликнул шкипер обиженно. – Пусть, мол, об этом заботятся моряки! Это – дело шкипера! Поручите все Хаутейну! Никогда на меня не сваливалось столько забот, с тех пор как я в первый раз привел судно с парламентерами к западным воротам Саутгемптона.

– А что же случилось? – спросил Аллейн, ибо слова шкипера были так же полны тревоги, как и погода.

– Что случилось? Да ведь у меня здесь осталась только поливина моих матросов, к тому же пробоина в судне от этого чертова камня, – в нее пролезет купчиха из Нортгема. Пока мы идем одним галсом, еще ничего, а как быть, когда галс придется переменить? Да нас зальет соленой водой, и мы будем в ней как селедки в рассоле.

– А что говорит на этот счет сэр Найджел?

– Он там внизу, разбирает герб дяди его матери. «Не лезьте ко мне с такими пустяками!» – вот все, что я от него добился. А потом сэр Оливер. «Поджарьте, – говорит, – эти селедки в масле и сделайте гасконскую подливку», – да еще выругал меня за то, что я не повар. «Ну и ну, – подумал я, – капитан плох, матрос хорош», – и пошел к лучникам. Увы и ах! Там дело оказалось еще хуже.

– Что ж, они вам не помогли?

– Нет, они сидели друг против друга за столом, тот, кого зовут Эйлвард, и этот рыжий великан, который сломал нормандцу руку, и чернявый такой, из Нориджа, и десятка два других; они бросали кости на рукавицу одного лучника за неимением ящика. «Судно едва ли долго продержится, господа», – заявил я. «Ну, уж это твоя забота, старая свиная башка!» – кричит чернявый нахал. «Le diable t'emporte!» [Чтоб тебя черт побрал! (франц.) ] – говорит Эйлвард. «Пятерка и четверка – у меня больше!» – заорал рыжий великан, а голос у него – точно хлопает парус. Послушайте сами, сэр, и скажите, разве я не прав?

Покрывая вой шторма и скрип судна, с полубака донесся взрыв ругани и басовитый хохот игроков.

– Могу я помочь? – спросил Аллейн. – Скажите, что надо сделать, и все, на что годятся мои руки, будет сделано.

– Нет, нет, я вижу, голова у вас еще трясется, и думаю, вам плохо пришлось бы, кабы вас не защитил шлем. Все, что можно было предпринять, уже сделано, мы заделали пробоину парусиной и перевязали веревками снаружи и изнутри. Но когда мы будем менять курс, наша жизнь будет зависеть от того, не откроется ли снова течь. Глядите, как там сквозь туман надвигается полоса берега! Мы должны повернуть на расстоянии тройного полета стрелы отсюда, не то мы можем напороться днищем на камень. Ну, слава святому Христофору! Вот и сэр Найджел, с ним я могу посоветоваться.

– Прошу тебя меня простить, – сказал рыцарь, пробираясь вдоль фальшборта. – Я бы, конечно, не преминул быть любезным с достойным человеком, но я был углублен в обдумывание довольно важного дела, в отношении которого мне хотелось бы услышать и твое мнение, Аллейн. Речь идет о разделении или хотя бы об изменениях в гербе моего дяди сэра Джона Лейтона из Шропшира, взявшего в жены вдову сэра Генри Оглендера из Нанвелла. Случай этот горячо обсуждался среди придворных. А как у вас обстоят дела, шкипер?