Приключение Питера Симпла - Марриет Фредерик (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
На время забываются, потому что воспоминание о «скончавшемся брате» внушает любовь и кротость. Я чувствовал, что могу простить моему дяде.
Не так думал мой отец. Приписка, в которой я лишался наследства, была последней в завещании; нотариус, прочитав ее, свернул пергамент и снял очки. Все встали; отец мой, схватив шляпу, грубо велел мне следовать за собой; он сорвал с руки своей траурные манжеты и тут же бросил их на пол. Я тоже снял свои и, положив их на стол, последовал за отцом. Отец велел кликнуть свою карету, подождал в передней, пока она не подъехала, и потом сел в нее. Когда и я уселся, он поднял занавеску и приказал ехать домой.
— Ни гроша! Боже мой, ни гроша! Не упомянул даже моего имени! Вспомнили обо мне лишь как об участнике похорон! А вы, сэр, позвольте вас спросить, как это вы навлекли на себя недовольство дедушки после того, как он уже оставил вам такую сумму? Гм, отвечайте сейчас, сэр, — продолжал он, с яростью оборачиваясь ко мне.
— Я сам не знаю, батюшка. Ясно только, что дядя мой враг.
— А почему ему быть врагом, в особенности вашим? Тут есть какие-то причины, Питер. Почему ваш дед изменил свое завещание? Я настаиваю, сэр, на том, чтобы вы их открыли.
— Поговорю с вами об этом, батюшка, когда вы успокоитесь.
В ответ на это отец отодвинулся в глубь кареты и до самого дома сохранял молчание.
Лишь только мы приехали, батюшка ушел в свою комнату, а я отправился к Эллен, в ее спальню. Я рассказал ей обо всем случившемся, посоветовался с ней о том, каким образом сообщить отцу о причине ненависти ко мне дяди. После долгого спора она, наконец, согласилась, что теперь необходимо открыть все.
После обеда сестра вышла в другую комнату, и я сообщил отцу обо всех обстоятельствах, дошедших до нас, о жизни дяди в Ирландии. Он внимательно слушал меня и потом, вынув записную книжку, сделал в ней какие-то отметки.
— Хорошо, — сказал он, когда я закончил, — теперь я ясно понимаю, в чем дело. Не сомневаюсь, что дети были обменены с целью похитить у нас с тобой наследство, титул и поместья; но я приложу все старания, чтобы обнаружить тайну, и думаю, что с помощью капитана О'Брайена и патера Маграта это возможно.
— О'Брайен сделает все, что может, сэр, — отвечал я, — я жду от него вестей: он уже около недели в Ирландии.
— Я сам поеду туда, — возразил отец, — и буду всеми средствами стараться раскрыть бесчестный заговор. Да, — вскричал он, ударив кулаком по столу так сильно, что разбил вдребезги две рюмки, — не стану пренебрегать никакими средствами!
— То есть, батюшка, — заметил я, — средствами, приличными вашему званию.
— Всеми средствами, какими только можно возвратить себе похищенные права! Не толкуй мне о приличии, когда дело идет о титуле и имуществе, утраченных благодаря тайной, беззаконной подмене! Клянусь Богом! Я за обман буду платить обманом… Брат мой разорвал между нами все связи…
— Ради Бога, батюшка, не горячитесь так! Вспомните ваше звание.
— Помню, — произнес он с горечью, — но помню также и то, как меня насильно заставили принять это звание. Я помню слова отца, торжественное хладнокровие, с которым он мне сказал, что я должен избрать духовное звание или умереть с голоду. Но мне нужно написать проповедь к завтрашнему дню; я не могу оставаться тут дольше. Скажи Эллен, чтоб она прислала мне чаю.
Я видел, что теперь ему не до проповеди, но смолчал. Сестра сошла ко мне, и мы не видали его больше до завтрака следующего утра. Прежде чем мы увиделись с ним, я получил письмо от О'Брайена.
«Милый Питер, я поехал от вас в Плимут, спустил свой корабль на воду, выхлопотал на верфи боты и поручил старшему лейтенанту заняться балластом и снабжением корабля водой. Потом я отправился в Ирландию и был в качестве капитана О'Брайена очень хорошо принят своим семейством, пребывающим в цветущем здравии. Теперь, когда обе мои сестры замужем, батюшка и матушка живут довольно комфортно, но одиноко, потому — я, кажется, говорил тебе — что небу было, угодно прибрать всех остальных моих братьев и сестер, кроме обеих новобрачных, и еще одной, которая так, изуродована оспой, что женихи на нее и смотреть не хотели, она посвятила себя служению Богу в монастыре. Пока семейство наше увеличивалось, батюшка и матушка постоянно жаловались и хныкали, что никто не убывает, а теперь, как все покинули их различными путями, они беспрестанно сетуют, что никого с ними не осталось, кроме патера Маграта и свиней. Правда, в мире этом нет довольных: теперь, будучи окружены всякого рода удобствами, они находят жизнь свою неудобной и, получив исполнение всех своих желаний, хотят, чтоб все было по-прежнему; но, как говаривал обыкновенно старик Маддокс: добрая воркотня лучше дурного обеда; величайшее удовольствие для них — ворчать, и так как в этом все их счастье, то они счастливы ежедневно, потому что с утра до вечера занимаются этим.
Первым делом моим было послать за патером Магратом, который что-то долее обыкновенного не заглядывал в дом, вероятно, потому, что не все показалось ему так благополучно, как прежде. Он объявил мне, что англичанин покинул страну, да кроме того взял с собою еще Эллу и ее мать; но хуже всего то, что никто не знает, куда они отправились; думают, впрочем, что за море. Это, видишь ли, Питер, дурное дело, потому что мы не можем надеяться узнать истину от старухи. Теперь у нас война с французами и преследовать их нельзя. С другой стороны, это добрая весть, потому что мне не надо соблазнять бедную девушку и уверять ее в том, чего никогда быть не может. Это меня радует немало, потому что патеру Маграту рассказывали ее подруги, что она целых два дня перед отъездом все плакала и горевала, навлекая на себя брань матери. Кажется, теперь мы должны возлагать вес свои надежды на солдата и его жену, кормилицу, отправленных в Индию, без сомнения, с надеждой, что климат и болезни погубят их. Твой дядя — негодяй страшный. Я выезжаю отсюда через три дня; жду тебя ко мне в Плимут. Засвидетельствуй мое почтение твоему батюшке и сестрице, которую да сохранят все святые! Бог да благословит ее навсегда.
Твой навеки О'Брайен».
Я показал это письмо отцу, лишь только он вышел из комнаты.
— Это хитрая интрига, — заметил он. — Нужно тотчас же поступить по совету О'Брайена: поискать кормилицу, сосланную в Индию. Ты знаешь , в каком полку ее муж?
— Да, сэр, — отвечал я, — в тридцать третьем; они отправились в Индию три месяца тому назад.
— Зовут его, кажется, О'Салливан? — спросил он, вынимая записную книжку. — Хорошо, я тотчас же напишу капитану Филдингу и попрошу его как можно тщательнее разузнать, куда девался этот Салливан. О том же попрошу твою сестру Люси; женщины в этих, вещах сильнее мужчин. Если полк назначен на Цейлон, тем лучше, если нет — он возьмет отпуск и отправится разыскивать в других местах. А я отправлюсь в Ирландию посмотреть, нельзя ли напасть на след прочих соучастников.
Сказав это, отец вышел из комнаты, а я отправился с сестрой готовиться к отъезду в Плимут на корабль. Я получил письмо, извещавшее меня о назначении на «Раттлснейк» и, желая избавиться от излишнего путешествия в Лондон, написал, чтобы приказ о том был прислан в Плимут адмиралтейскому писцу. На следующее утро я простился с отцом и милой сестрой и без всяких приключений прибыл на Плимутскую верфь, где встретился с О'Брайеном. В тот же самый день представился адмиралу и поступил на корабль, на котором еще не все мачты были поставлены. Возвращаясь с него, на улице Фор-стрит я заметил высокого красивого моряка, который стоял ко мне спиной и читал объявление прибитое к столбу. В нем говорилось, что «Раттлснейк» капитана О'Брайена (готовящийся отправиться в Вест-Индию, где дублонов так много, что доллары употребляются на балласт) нуждается в нескольких матросах. Следовало бы сказать, нужен экипаж, потому что мы едва имели шесть человек на борту и производили все работы с помощью столяров и моряков верфи. Но в свете не в обычае признаваться в бедности, касается ли это денег, или рабочих рук. Я остановился и подслушал следующую речь:
