Гуарани - де Аленкар Жозе (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Алваро смотрел на фидалго почтительно и восхищенно, в то время как Сесилия, бледная, в тревоге, ожидала решения.
Кавальейро пришлось согласиться и подчиниться воле дона Антонио де Мариса.
— Я повинуюсь вам, — сказал он, — мы пойдем все и постараемся вернуться как можно скорее.
Фидалго пожал ему руку.
— Спасите его!
— Да, — воскликнула Сесилия, — спасите его, сеньор Алваро.
— Клянусь вам, дона Сесилия, только воля небес может помешать мне исполнить ваше приказание.
Девушка не знала, как благодарить его за столь великодушное обещание. Она только улыбнулась, и в этой улыбке излилась вся ее душа.
Алваро поклонился ей. Потом он направился к своим людям и приказал им готовиться. Когда он снова вошел в опустевшую залу, чтобы взять оружие, Изабел, которая уже знала о его плане, подбежала к нему, бледная и испуганная.
— Вы идете сражаться! — сказала она, и голос ее дрожал.
— А что тут особенного? Разве мы каждый день здесь не сражаемся с врагом?
— Да, издали. С этой неприступной скалы. Но там все будет иначе!
— Не бойтесь, Изабел! Через час я вернусь.
Алваро перекинул через плечо клавин и собрался идти.
Изабел порывисто схватила его за руки; глаза ее заблестели, щеки зарделись.
Кавальейро осторожно освободил руки, которые она страстно сжимала.
— Изабел, — сказал он с мягкой укоризной, — вы хотите, чтобы я изменил своему слову, чтобы я отступил перед опасностью?
— Нет. Я никогда бы не стала просить вас об этом. Для этого надо не знать вас… и не любить!
— Позвольте же мне уйти.
— Я хочу просить вас об одном одолжении.
— Об одолжении?! Сию минуту?
— Да, сию минуту! Ведь я знаю, что вы идете на смерть, на верную смерть.
Голос ее срывался.
— Кто знает… увидимся ли мы еще на этом свете?
— Изабел! — вскричал Алваро, стремясь бежать от нее, от охватившего его самого волнения.
— Вы обещали исполнить мою просьбу?
— Скажите что?
— Прежде чем вы уйдете, прежде чем проститесь со мной навсегда…
Девушка глядела на Кавальейро взглядом, который притягивал, чаровал.
— Говорите, говорите!
— Умоляю вас, прежде чем мы расстанемся, оставьте мне что-нибудь на память! Что-нибудь такое, что осталось бы у меня в душе навсегда.
Она упала на колени к ногам Алваро, закрыв руками лицо, пылавшее от волнения и стыда.
Алваро поднял ее с колен, смущенную и устыдившуюся своего порыва, и, наклонившись над ее ухом, что-то прошептал.
Лицо Изабел озарилось радостью; она глубоко вздохнула, словно вбирая в себя пьянящее счастье.
— Я люблю тебя!
Эти слова Алваро проникли в сердце девушки благодатным дождем; она упивалась ими; ей казалось, что она слышит божественную гармонию и в ответ начинают звучать все струны ее души.
Когда она опомнилась, кавальейро уже не было — он вышел и присоединился к своим людям, которые его ждали.
Как раз в эту минуту Сесилия, забыв о всякой осторожности, подбежала к ограде и сделала Пери знак: «Жди помощи».
Маленький отряд под командованием Алваро и Айреса Гомеса, в течение трех дней стоявшего на посту в кабинете фидалго, спустился в долину.
Когда отважные авентурейро скрылись в лесу, дон Антонио де Марис собрал всю свою семью в зале и, усевшись в кресло, стал спокойно ждать. Он не выказывал ни малейшего страха перед бунтовщиками, которые находились всего в нескольких шагах от него и должны были непременно воспользоваться удобным случаем, чтобы на него напасть.
Дон Антонио был, однако, совершенно спокоен на этот счет. Заперев двери и проверив пистолеты, он попросил всех своих домашних соблюдать полную тишину, чтобы ни один шорох не мог ускользнуть от его слуха.
Внимательно приглядываясь и прислушиваясь ко всему, что творилось вокруг, он вместе с тем раздумывал над только что виденной сценой, которая глубоко его взволновала.
Он знал Пери и не мог понять, как это индеец, всегда такой разумный и прозорливый, пошел на столь безумный шаг — кинуться одному на целое племя.
Безмерная преданность Пери своей сеньоре, опасность их положения могли бы еще, пожалуй, объяснить подобное безрассудство, если бы фидалго не знал, каким спокойствием, хладнокровием и выдержкой отличался Пери, как он умел владеть собой в минуты опасности. Дон Антонио пришел к выводу, что в поступке Пери есть нечто загадочное и пройдет, может быть, немало времени пока все объяснится.
В то время как фидалго предавался своим мыслям, Алваро успел обойти лагерь индейцев и, воспользовавшись тем, что айморе были заняты своим празднеством, незаметно приблизился к ним.
Он был всего в нескольких шагах от Пери, когда касик занес над головою пленника тангапему.
Алваро поднял клавин и выстрелил; послышался свист, и пуля размозжила голову старика вождя.
IV. РАЗГАДКА
Как только его товарищи подоспели и Алваро увидел, что айморе немного отступили, он повернулся к Пери, который безмолвно созерцал эту сцену.
— Идем! — повелительно сказал кавальейро.
— Я никуда не пойду, — бесстрастно ответил индеец.
— Твоя сеньора зовет тебя!
Пери скорбно склонил голову.
— Скажи сеньоре, что Пери должен умереть, что он умрет за нее. А ты уходи, пока не поздно.
Алваро взглянул на одухотворенное лицо индейца. Ему пришло в голову, что тот повредился в уме; кавальейро не мог понять этого бессмысленного упрямства.
Но в чертах Пери можно было прочесть только твердую решимость, которую спокойствие его делало еще непоколебимее.
— Итак, ты не слушаешься своей сеньоры?
С трудом выжимая из себя каждое слово, индеец сказал:
— Пери не повинуется никому.
В эту минуту рядом с ним послышался чей-то сдавленный крик. Обернувшись, он увидел, что назначенная ему в невесты индианка упала, пораженная стрелой. Один из дикарей пустил эту стрелу в Пери. Девушка кинулась прикрыть собою того, кого она полюбила, и стрела пронзила ей грудь.
Ее черные глаза, на которые уже легла тень смерти, последний раз взглянули на Пери и закрылись. Потом они открылись — в них уже не было ни блеска, ни жизни. Пери почувствовал прилив жалости к этому самоотверженному существу, которое, подобно ему самому, без колебаний жертвовало собой, чтобы спасти любимого.
Алваро не заметил случившегося. Бросив взгляд на своих людей, яростно сражавшихся с айморе, он сделал Айресу Гомесу знак.
— Послушай, Пери, ты знаешь, что я привык выполнять обещания. А я поклялся Сесилии, что приведу тебя обратно. Либо ты пойдешь сейчас со мной, либо мы все здесь умрем.
— Делай как знаешь! Пери никуда отсюда не уйдет.
— Ты видишь этих людей? Кроме них, некому защищать твою сеньору. Если они погибнут, ты сам понимаешь, погибнет и она.
Пери содрогнулся. Некоторое время он размышлял. Потом вдруг кинулся в чащу деревьев.
Услышав звуки выстрелов, дон Антонио и его семья в тревоге стали ждать исхода сражения.
Проведя десять минут в томительном ожидании, они вдруг услыхали, что кто-то пытается открыть дверь. Раздался голос Пери. Сесилия побежала ему навстречу. Индеец упал перед ней на колени, умоляя простить его.
Теперь, когда с души фидалго свалилась тяжесть — друг его был спасен, — лицо дона Антонио приняло суровое выражение, как то бывало всегда, когда он осуждал чей-нибудь серьезный проступок.
— Ты совершил великое безрассудство, — сказал он, обращаясь к индейцу, — ты причинил страдание твоим друзьям, заставил рисковать жизнью тех, кто тебя любит. Уже сама мысль об этом должна послужить тебе наказанием.
— Пери хотел спасти тебя!
— Отдавшись в руки врагов?
— Да!
— Для того, чтобы они тебя убили? — Убили и…
— Но к чему эта безумная затея?
Индеец молчал.
— Ты должен объяснить нам все, а то мы будем думать, что наш умный, преданный друг взбунтовался или сошел с ума.
Это были жестокие слова, а суровый тон, каким они были сказаны, еще больше подчеркивал заключенное в них осуждение.
