Тайна Обители Спасения - Феваль Поль Анри (книги онлайн TXT) 📗
– Хотя меня и не собираются делать академиком, я ничуть не глупее прочих, – произнес он. – По крайней мере, здравым смыслом я наделен. Уверен, вы оцените это, и мы с вами будем добрыми друзьями. За ваше здоровье, мамаша Лео; ведь так вас называет та девица, не правда ли?
Укротительница удивленно посмотрела на него.
– Вы не похожи на злого человека, – проговорила она. – Раз уж вы пришли ко мне, то, наверное, не для того, чтобы причинить мне боль. Но мне не нравится одна вещь: вы постоянно на что-то намекаете, вы говорите со мной так, как будто я что-то знаю, а я между тем не знаю ровным счетом ничего.
– Не может быть! – воскликнул Констанс. – Ярмарка в Лож, откуда вы недавно вернулись, это не край света. Там тоже можно было купить газету и узнать то, что знают все.
– Только сегодня мне рассказали о том, что пишут в газетах, – ответила Леокадия. – Мне пришлось бы слишком долго объяснять вам, почему я так ничего и не знала. У меня было много работы... Возможно, я не смотрела по сторонам, потому что боялась увидеть нечто страшное.
Меня что-то тревожило, у меня постоянно было тяжело на душе. Говорят, у людей иногда бывают предчувствия, вот, наверное, и я предчувствовала какую-то беду. Короче говоря, сегодня мне рассказали об убийстве на улице Анжу. Больше я ничего не знаю, и если вы и впрямь пришли сюда для того, чтобы сделать что-нибудь хорошее, доскажите мне остальное.
– Хорошо! – кивнул помощник доктора Самюэля. – В общем-то, тут и говорить особенно не о чем. Все очень просто... Нет, вы только подумайте, мамаша Лео, я успел уже вас полюбить от всего сердца! Когда я вошел сюда, я думал, что мне предстоит разговаривать с этакой грубой великаншей в юбке, а вы оказались кроткой, как ягненок. Впрочем, я отвлекся. Итак, начнем с самого начала. И пожалуйста, успокойтесь, напрасно вы так переживаете. Эта история куда лучше, чем вам представляется. Во-первых, убийства на улице Анжу не было...
– Ах! – воскликнула вдова. – Я была в этом уверена!
– Ну конечно! Ведь это же очевидно! Зачем двум влюбленным голубкам понадобилось бы убивать Реми д'Аркса? Они и не думали о нем вовсе, а думали только о своей несчастной любви. Новый следователь, Перрен-Шампен – ужасный хитрец и проныра. Кажется, у него повсюду глаза: и сзади, и по бокам, и на лбу. Короче говоря, настоящая ищейка. Так вот, когда к нему пришла маркиза, чтобы просить за девицу, он сказал ей: «Успокойтесь, я уверен, что в приключении вашей племянницы нет ничего, кроме белых роз и лилий». Так уж он красиво выразился. И еще следователь добавил, что дело это сугубо семейное и в компетенцию суда не входит.
– Но тогда и Мориса не должны ни в чем обвинять, правда? – спросила укротительница, и в голосе ее зазвучала надежда.
– Если говорить только о происшествии на улице Анжу, то да. Но ведь есть еще скверная история, которая случилась в доме номер шесть на улице Оратуар, в комнате восемнадцать. Видите, как хорошо я помню все цифры! Послушайте, вы знаете, что в суде называют «отдельным запросом»?
– Нет, – ответила вдова, – я очень многого не знаю. Рассказывайте, господин Констанс. Выпейте еще стаканчик, если мое вино не кажется вам чересчур плохим.
– Да что вы, винцо славное! Глотните и вы со мной!
Значит, отдельный запрос – это особое разбирательство в случае, когда судьям непонятна какая-то деталь. И вот пришел к нам как-то Перрен-Шампен и говорит, что ему надо допросить малышку... Разумеется, когда я сказал «малышка», я не имел в виду ее рост: он у нее замечательный. Просто она впуталась в такую историю, что у меня ощущение, будто она снова стала ребенком. Знаете, иногда думаешь о каком-нибудь человеке, и он представляется тебе иным, чем на самом деле. Например, судейские мне кажутся людьми, у которых головы ястребов и коршунов. Взять хоть того же Шампена. Его круглые глаза – как два буравчика, которыми он в вас впивается. Рот у него большой и напоминает рану, а нос – словно клинок сабли... В общем, ему никак не удавалось ничего вытянуть из мадемуазель Валентины, и это его слегка бесило, однако он старался сделать вид, что ему все равно, и каждую минуту повторял: «Следствие в этом не нуждается!» А сам не отставал от девушки: «На этаже две смежные комнаты. В одной проживал Ганс Шпигель, в другой – лейтенант Морис Паже. Ганс Шпигель украл бриллианты Бернетти на сумму в полмиллиона. У Мориса Паже совершенно нет денег, и он влюблен в молодую и очень богатую девушку. На этой злосчастной двери, соединяющей комнаты семнадцать и восемнадцать, обнаружены многочисленные следы, указывающие на то, что дверь была взломана. Инструменты, с помощью которых был произведен взлом, отыскались в комнате номер восемнадцать, где проживал лейтенант Паже».
– Вот ужас-то, – пробормотала вдова, чьи виски были мокрыми от пота.
А Эшалот, внимательно слушавший монолог человека в золотых очках, пробормотал:
– Что ему нужно, этому Констансу? К чему он клонит? И кого он мне все-таки напоминает? Имя мне ничего не говорит, но вот лицо...
– Подождите, – произнес Констанс, – я еще не закончил. Короче говоря, Перрен-Шампен постоянно повторял имя лейтенанта Паже, причем у него был вид хищника, который собирается сожрать свою жертву. Ах, наверное, лейтенант считает, что этот Реми д'Аркс получил по заслугам: не заключай, мол сделки за спиной правосудия!.. Однако я отвлекся; сейчас вы увидите, что я к господину Паже отношусь со все душой. Итак, Гансу Шпигелю перерезали горло, словно барану. Своими криками он разбудил весь дом. Кто вышел, кто перевесился через подоконник – одним словом, многие видели, как лейтенант вылез из комнаты убитого через окно, забрался на забор, с него, как белка, прыгнул на дерево – в скобках заметим, что он знает толк в гимнастике, не так ли, мамаша Лео? – а потом через балкон залез в особняк маркизы д'Орнан, где его в конце концов и арестовали... Как вы думаете, хорошенькое дельце досталось Шампену? А ведь оно у него чуть ли не первое!
Вдова опустила голову. Она казалась совсем обессиленной.
– И если ему позволить, он запросто упрячет молодого человека за решетку, – добавил Констанс, тон которого внезапно изменился.
Госпожа Самайу подняла на него глаза. Ей показалось, что она ослышалась.
– Если ему позволить? – повторила укротительница.
– Ну же, не надо притворяться! – жизнерадостно произнес помощник доктора Самюэля. – Вы же прекрасно поняли, зачем я пришел. К чему ломать комедию: ведь если бы вам предложили поручиться за лейтенанта Паже, вы бы этого не сделали.
– Вы ошибаетесь, – резко ответила укротительница. Она выпрямилась, и глаза ее гневно засверкали. – Я поклялась бы чем угодно: рукой, головой, сердцем!
– Странно, но, на секунду мне показалось, что передо мной стоит мадемуазель Валентина, – заметил Констанс.
– Значит, она тоже так говорит! – радостно воскликнула вдова. – О, моя дорогая! Как я тебя люблю! Скажите, уж не из-за этих ли слов вы считаете ее сумасшедшей?
– Не только из-за них, мамаша Лео. Успокойтесь, выпейте глоточек вина. Я обманул бы вас, если сказал бы, что тоже считаю лейтенанта невиновным, но дело не в этом; речь идет о мадемуазель Валентине. Она нас всех просто околдовала. Возьмем, к примеру, меня. У меня много работы в клинике, но, несмотря на это, я три дня ношусь как угорелый, чтобы исполнить ее желание, а именно – найти вас.
– Значит, она говорила обо мне! – воскликнула Леокадия.
– Тысячу раз! По поводу и без повода. Только и слышишь: мамаша Лео, мамаша Лео! – подтвердил гость.
– Тогда выходит, что она вовсе не сумасшедшая! – уверенно произнесла вдова.
– Вы находите? Что касается меня – я помощник доктора Самюэля, и не сердитесь на меня за то, что в вопросах, связанных с душевными болезнями, я больше доверяю ему, чем вам. Поймите, моя дорогая, у нас одна из самых солидных лечебниц в Париже, и уж мы-то знаем, кто сумасшедший, а кто нет. Только подумайте: ведь этому несчастному ребенку внезапно опротивел полковник, ее лучший друг, почти отец, человек, которого уважают все! Представьте себе, что в своем бреду она называет полковника злодеем! Она боится его! Его, добрейшей души человека! Что с вами? – удивленно уставился он на хозяйку балагана.
