Кио ку мицу! Совершенно секретно — при опасности сжечь! - Корольков Юрий Михайлович (книги онлайн полностью TXT) 📗
— Сегодня нам нужно поговорить, — сказал Зорге, — такая возможность вряд ли скоро представится еще раз. Надо распределить роли, уточнить задачи. — Рихард говорил тихо, будто раздумывая вслух. — Зачем мы здесь? — спросил он, задумчиво стиснув рукой подбородок, и сам ответил: — Чтобы бороться против войны, против агрессивных планов нацистской Германии, против японской военной клики. Это главное. Мы не враги Японии. Мы должны сделать все возможное и невозможное, чтобы устранить даже саму возможность войны между Японией и Советским Союзом. И мы должны выполнить эту благородную, возвышенную миссию. Я не боюсь употреблять таких слов…
— Вы правы, — взволнованно воскликнул Одзаки, — именно благородную! Вы очень правы, и хорошо, что вы сказали эти слова именно сейчас, сегодня, когда мы начинаем борьбу. Да, мы патриоты, мы не враги Японии! Пусть думают обо мне что угодно, — я чист перед собственной совестью. Вот моя рука, Рихард!
Он протянул руку Зорге, и она потонула в большущей ладони Рихарда. Сверху легла рука Вукелича, потом Мияги…
Зорге снова повторил товарищам, чего ждет от их группы Москва. Центр поручает им выяснить, собирается ли Япония совершить нападение на Советский Союз на маньчжурской границе. Готовит ли она свои сухопутные и морские силы для этого? Как складываются отношения между Японией и Германией после прихода Гитлера? Какова будет политика Японии по отношению к Китаю, к Англии, к Соединенным Штатам? Какие тайные силы движут японской политикой на международной арене, какова здесь роль военной, наиболее агрессивно настроенной, группировки? Переходит ли японская промышленность, вся экономика на военные рельсы?
Зорге одну за другой перечислил задачи, на которые требовалось дать ответ.
— Но прежде чем отвечать на поставленные вопросы, — сказал Зорге, — мы должны уяснить себе очень многое. Мы не должны быть только «почтовыми ящиками», пересыльными пунктами для чьих-то сообщений. Мы сами должны стать источниками информации, а для этого нам нужно досконально изучить обстановку, стать учеными, исследователями, настоящими специалистами в каждой области, которая привлекает наше внимание.
Еще раньше Зорге говорил с каждым в отдельности о его работе. Вот Ходзуми Одзаки — он специалист по Китаю, пользуется популярностью, уважением, доверием. Это даст ему возможность приблизиться к правящим кругам Японии. Он должен прежде всего добывать сведения о планах правительства, планах генерального штаба, военного министра. Конечно, это неимоверно трудно. Но все же Одзаки, такому видному обозревателю крупнейшей газеты, тут легче добиться успеха, чем кому-либо другому.
Мияги должен расширять и поддерживать свои связи с военными кругами, наблюдать за внутренней жизнью страны, собирать факты, обобщать, делать выводы.
Бранко Вукелич уже сумел установить связи с корреспондентами, он будет собирать информацию от журналистов — англичан, французов, американцев — о политике западных стран, касающуюся дальневосточных проблем, особенно тех, которые связаны с перспективами советско-японских отношений.
На себя Зорге брал изучение связей нацистской Германии с японским правительством. Здесь, как в фокусе громадной невидимой линзы, сосредоточивались исходные линии международной политики, от которой зависело очень многое.
Спустя годы, когда выполнено было задание Центра и эта встреча разведчиков в праздник цветущей вишни стала воспоминанием, Рихард Зорге писал:
«Мое изучение Японии не ограничивалось изучением книг и журнальных статей. Прежде всего я должен упомянуть о своих встречах о Одзаки и Мияги, которые состояли не только в передаче и обсуждении тех или иных сведений. Часто какая-нибудь реальная и непосредственная задача, казавшаяся мне довольно трудной, представала в совершенно ином свете в результате удачно подсказанной аналогии, сходного явления, развивающегося в другой стране, или же уводила русло беседы в глубины японской истории. Мои встречи с Одзаки были просто бесценными в этом плане из-за его необычайно широкой эрудиции как в японской, так и всеобщей истории и политике. В результате именно с его помощью я получил ясное представление об исключительной и своеобразной роли военной верхушки в управлении государством или природе Генро — Тайного совета государственных деятелей при императоре, который хотя и не был предусмотрен в конституции, но на деле являлся наиболее влиятельным политическим органом Японии…
Никогда не смог бы я понять и японского искусства без Мияги. Наши встречи проходили на выставках и в музеях, и мы не видели ничего необычного в том, что обсуждение тех или иных вопросов нашей разведывательной работы или текущих политических событий отодвигалось на второй план экскурсами в область японского или китайского искусства…
Изучение страны имело немаловажное значение для моего положения как журналиста, так как без этих знаний мне было бы трудно подняться над уровнем среднего немецкого корреспондента, который считался не особенно высоким. Они позволили мне добиться того, что в Германии меня признали лучшим корреспондентом по Японии. Редактор «Франкфуртер цайтунг», в штате которого я числился, часто хвалил меня за то, что мои статьи поднимали мой международный престиж. Именно благодаря моему солидному положению, как журналиста, германский МИД предложил мне высокую официальную должность пресс-атташе… Вместе с тем моя журналистская слана влекла за собой бесчисленные просьбы о статьях от различных немецких периодических изданий, а «Франкфуртер цайтунг» и «Геополитика» настаивали, чтобы я как можно быстрее написал книгу о Японии…»
Все это Зорге написал позже, а тогда, весной тридцать четвертого года, все его помыслы были направлены на организацию своей группы. Политическая обстановка все усложнялась, и время не ждало.
В стране совершенно отчетливо проступали фашистские тенденции. Военщина рвалась к власти. Генералы все настойчивее тянулись к управлению государственным кораблем. Военный министр Араки потребовал от кабинета, чтобы вся государственная политика определялась правительством с участием военных кругов.
Это требование военщины Зорге связывал с другими явлениями, фактами. В минувшем году военные расходы в государственном бюджете так возросли, что пришлось исключить статьи экономической помощи разоренной японской деревне. В бюджете следующего года почти половина расходов падала на военные нужды. Морской флот и сухопутная армия требовали все новых ассигнований.
Рихард знал, что это такое — военный бюджет. Пушки делают для того, чтобы они стреляли. Куда они будут стрелять? В гитлеровской Германии тоже готовят военную машину, там утверждают, что пушки нужнее масла.
Военное министерство Японии издало брошюру, которая начиналась словами: «Война является отцом созидания и матерью культуры…»
Все это настораживало, требовало дополнительных исследований, изучения, глубокого анализа. Тем более что генерал Араки открыто заявил на совещании губернаторов:
«В проведении государственной политики Япония неизбежно должна столкнуться с Советским Союзом, поэтому Японии необходимо овладеть территориями Приморья, Забайкалья, Сибири…»
Эти слова стали известны Зорге.
Еще определеннее Араки написал в военном журнале:
«Монголия должна быть Монголией Востока… Вероятно, даже при распространении принципа Кондо — императорского пути — монгольская проблема станет гораздо большим препятствием, нежели проблема Маньчжурии. Однако, коль скоро могут появиться враги императорского пути, здесь необходимо ясно и прямо изложить наши позиции: нам надо отбросить этих врагов, кто бы они ни были».
Статья называлась «Миссия Японии в эпоху Сева». Сева — эпоха царствования современного императора Хирохито.
Весной генерал Араки ушел с поста военного министра, но вскоре сделался министром просвещения. Возникло бюро по вопросам идеологии, началось преследование интеллигенции — первый признак усиления реакции. Уволили профессора Такикава из Киотского университета. В знак протеста вместе с ним ушли сорок профессоров, доцентов, преподавателей. Но это ничего не изменило. К руководству наукой, культурой пришли солдафопы. Преследование интеллигенции продолжалось.
