Любовь шевалье - Зевако Мишель (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
— Да здравствует король! Да здравствует король! — грянула толпа.
О покушении на Колиньи Карл узнал в зале для игры в мяч. Он как раз пытался победить команду, во главе которой стоял Телиньи, зять адмирала. И тут в зал вбежал потрясенный барон де Пон. Лицо его было мокрым от слез.
— Сир, только что застрелили адмирала.
Карл IX, который замахнулся, чтобы бросить мяч, в изумлении замер. Телиньи, Генрих Наваррский, Конде и все остальные гугеноты выскочили из зала и помчались на улицу Бетизи.
— О Господи! — наконец проговорил король. — Что вы сказали? Я не ослышался?
— Увы, нет, сир. Такова ужасная правда!
И барон де Пон поведал о несчастье, случившемся возле монашеской обители Сен-Жермен-Л'Озеруа. Карл в гневе отбросил мяч.
— Ну это уж слишком! — вскричал король. — В городе царит настоящий разбой! Господа парижане совсем обнаглели! Но я все-таки король и поступлю, как сочту нужным! Не хватало еще, чтобы средь бела дня на улицах убивали командующих королевскими войсками!
Король поспешил в свои апартаменты и немедленно вызвал к себе господина де Бирага и прево города Парижа. Первым явился прево: в этот момент он как раз находился в Лувре.
— Сударь, — заявил ему Карл, — я приказываю вам схватить убийцу адмирала. Даю вам на это три дня!
— Но Ваше Величество… — пролепетал прево.
— Ступайте, сударь! — заорал король. — Три дня, поняли? Иначе я подумаю, что вы покрываете преступника, и вас будут судить как сообщника!
Испуганный прево ушел. Через час прибыл канцлер де Бираг. Ожидая его, король взволнованно метался по своему кабинету.
— Сударь, — поинтересовался Карл у появившегося канцлера, — какая кара предусмотрена для простолюдинов, носящих оружие?
— Сперва — штраф, размер которого зависит от состояния обвиняемого, а затем — тюремное заключение.
— Так вот, сударь, сегодня я издам новый указ! Пишите!
Канцлер почтительно склонился в ожидании, и король продиктовал ему следующее:
— Горожанин простого звания, замеченный в ношении оружия, будь то аркебуза, шпага, кинжал, пистолет, арбалет, протазан или пика, будет арестован и без суда заключен в темницу на десять лет. Тот, кто попытается тайно укрыть оружие под одеждой, будет передан в руки палача и повешен через двенадцать часов, дабы за это время он успел покаяться в своих грехах и примириться с Господом.
— Ваше Величество, — промолвил де Бираг, — указ будет оглашен сегодня же, но разрешите мне сделать одно замечание?
— Слушаю вас, сударь.
— Указ распространяется на всех горожан?
— Разумеется, на всех — кроме дворян, конечно.
— Прекрасно, сир, но осмелюсь сообщить Вашему Величеству, что уже давно ни один парижанин не покидает дома, не прихватив с собой оружия…
— …Что еще раз подтверждает: им плевать на королевские указы! На что вы намекаете? На то, что нельзя упрятать в тюрьму всех вооруженных горожан? Ничего! Если понадобится, засадим под замок весь Париж! Впрочем, не беспокойтесь, господин канцлер, достаточно наказать несколько человек. Как увидят десяток трупов на виселицах, сразу образумятся. Я больше не задерживаю вас, сударь!
Бираг поклонился и вышел. А Карл повернулся к своим приближенным:
— Господа, я запрещаю вам ссориться с гугенотами. Обнажать шпагу нужно лишь тогда, когда это служит благу короля и Франции, а не тогда, когда ведет к кровавым распрям в государстве. Гугеноты отныне — наши друзья и союзники! Запомните это!
Замолчав, король жестом отослал придворных. Оставшись в одиночестве, Карл упал в кресло и погрузился в размышления.
«Богом клянусь, черт бы побрал того подлеца, который прикончил адмирала! — думал монарх. — Теперь придется отложить поход на Нидерланды… А ведь в этой кампании — мое спасение: все гугеноты уберутся из Парижа на войну… Пусть себе дерутся в Нидерландах, мне тут будет спокойнее. А с войны их вернется гораздо меньше. Но неужели Колиньи — и правда предатель, как твердит мне моя матушка? Ну что ж, поставить его во главе армии и отослать с друзьями подальше от Парижа — отличный способ утихомирить старика. Колиньи бы уехал, за Генрихом Наваррским приглядела бы Марго… она хорошо ко мне относится… Остался бы только Гиз, но уж с ним я бы как-нибудь разобрался. Совсем недурной план, не хуже интриг моей дорогой матушки!..»
Карл IX два часа провел в одиночестве, показывая всем, в какое отчаяние его повергло известие о покушении на Колиньи. Потом король быстро пообедал и распорядился сообщить королеве Екатерине и герцогу Анжуйскому, что желает отправиться вместе с ними в дом адмирала. Королевский экипаж сопровождала рота гвардейцев, которой командовал капитан де Коссен.
По дороге герцог Анжуйский и Екатерина с наигранным оживлением обсуждали чудо, которое произошло в храме Сен-Жермен-Л'Озеруа. Рассказывали, что три дня назад, во вторник, причетник, войдя в собор, обнаружил: сосуд, который он сам накануне наполнил святой водой, полон крови. Да, свершилось чудо! Кровь осторожно перелили в бутылочки и отнесли в собор Парижской Богоматери. Никто не сомневался, что Всевышний выразил свою волю: Он жаждет крови еретиков.
Хмурый Карл помалкивал, но в душе спрашивал себя, не лучше ли ему исполнить Господню волю. Но когда экипаж подкатил к особняку Колиньи, король затряс головой, будто торопясь избавиться от этих жутких мыслей. Он обратился к столпившимся во дворе гугенотам, успокоил их и с радостью услышал возгласы:
— Да здравствует король!
Когда Карл, Екатерина и Генрих Анжуйский вошли в опочивальню, Колиньи уже лежал в постели. Раненый казался слабым и бледным, но приветливо улыбался гостям. Король кинулся к адмиралу и заключил его в объятия, вскричав:
— Надеюсь, ваша драгоценная жизнь уже вне опасности! Клянусь, что негодяй, покушавшийся на вас, в самом скором времени угодит в петлю!
— Ваше Величество, — с поклоном произнес стоявший у кровати адмирала врач Амбруаз Паре, — я готов присягнуть, что через полмесяца господин Колиньи встанет на ноги.
— Сир, — поспешил уверить Карла Колиньи, — я так благодарен вам за заботу и внимание! Именно это возвращает меня к жизни!
— Господин адмирал, — проворковал герцог Анжуйский, — приключившаяся с вами беда буквально потрясла меня!
— Да хранит Всевышний великого военачальника и нашего верного слугу, на которого мы полагаемся всегда и во всем, — промолвила Екатерина, смахивая со щеки слезу.
Толпившиеся в опочивальне дворяне радостно заулыбались. Хотя Амбруаз Паре и просил присутствующих не шуметь, послышались возгласы:
— Да здравствует король! Да здравствует королева! Да здравствует герцог Анжуйский!
Потом приближенные адмирала покинули комнату, и у постели раненого остались лишь августейшие гости, Генрих Беарнский, Телиньи и его жена Луиза, дочь Колиньи. Король провел в доме адмирала около часа, а прощаясь, обещал еще раз посетить Колиньи через день, в воскресенье.
Выйдя на улицу, Карл громким голосом, чтобы слышали все собравшиеся, окликнул капитана своих гвардейцев:
— Господин де Коссен!
— Да, Ваше Величество? — подбежал к королю капитан.
— Сколько с вами людей?
— Рота, сир!
— Отлично. Этого довольно, чтобы оградить адмирала от любых неожиданностей?
— Ваше Величество, моя рота сможет сдержать натиск трех тысяч вооруженных до зубов солдат.
— Вы останетесь здесь, я приказываю вам охранять этот дом. Помните: за безопасность адмирала вы отвечаете головой!
— Но, сир, кто же будет сопровождать Ваше Величество в Лувр?
Карл взмахнул рукой, широким жестом обведя дворян-гугенотов, которых едва вмещал обширный двор адмиральского дома.
— Думаю, эти благородные люди не откажутся проводить меня. Разве можно вообразить себе более надежных защитников?
Слова короля вызвали такую бурю ликования и восторженных криков, что, казалось, вот-вот обрушатся стены особняка.
Карл IX сиял, а Екатерина и герцог Анжуйский быстро переглянулись, пытаясь скрыть злорадные усмешки. Все складывалось прекрасно: сейчас король уведет гугенотов из дворца Колиньи, а вместо них тут останутся гвардейцы де Коссена, готового исполнить любой приказ Екатерины.
