Перстень Борджа - Нефф Владимир (первая книга .txt) 📗

Новый поворот борьбы рождает новую волну спортивного рева: Франта Ажзавтрадомой, притормозив свой невольный галоп, тоже опускает левый конец своей палки и, воткнув его Петру меж ног, принуждает его к жалкому падению; вот он уже расставляет руки, чтобы переломать ему кости, но Петр, лежа под ним на спине, складными пружинами выбрасывает вперед сразу обе ноги, стопами против его колен, и словно куклу опрокидывает Франту на пол, точно так, как долю секунды назад был опрокинут сам. И вот уже оба богатыря садятся на задницу, потом вскакивают, снова бросаются друг на друга, — и prestissimo деревянного треска вновь замирает в чудовищной неподвижности равновеликих сил. И пока оба стоят, стараясь превозмочь один другого, Франта Ажзавтрадомой вдруг бросает шепотом, вернее — одним движением губ, не произнося самих слов:

— Петр, я больше не выдержу.

И на это Петр таким же шепотом отвечает:

— Глупости, ты должен победить, Франта.

— Я знаю, да как?

— Ломай мой бунчук, — шипит Петр.

Так и получилось. Петр снова вышел из клинча, но вместо того, чтобы преследовать Франту, снова рухнувшего в пустоту, ждет теперь нового нападения, держа бунчук перед собой в широко расставленных руках. Франта, напротив, затормозив свое падение и прижав руки к телу, бросается в нападение; палки сталкиваются с удвоенной силой обеих пар стальных рук, и раздается сухой треск.

— Сдаюсь, — по-турецки сказал Петр, отбрасывая сломанный бунчук Черногорца. — Ты славно бился, неведомый янычар, и победил в честном бою, защитив честь янычарского знамени. Но это не мое дело — хвалить тебя или хулить. Его Величество, Неизменно Побеждающий, сам сделает выводы из того, что произошло здесь, у него на глазах.

Султан, еще не отдышавшийся от пережитого волнения, молвил:

— Какие выводы? Было сказано ясно и понятно: тот, кто одержит победу над тобою, Абдулла, кто победит в состязании на древках, тот и займет место Исмаила. Этот молодец победил, так о чем же еще говорить? Хоть я и огорчен, Абдулла, что выиграл не ты, ведь я держал твою сторону, но должен признать, что, если бы ты не уступил, это сильно осложнило бы ситуацию, потому как очередного силача, если бы даже он тебя одолел, скорее всего нельзя было бы признать победителем, ведь ты, Абдулла, надо думать, уже очень устал. Так что в конце концов хорошо, что все окончилось так, как окончилось, оно и не могло окончиться иначе, ведь решалось дело, тобой, Абдулла, затеянное и направляемое. Конечно, надо еще посмотреть, кто этот удалец, переломивший твое древко, как бы он ни был силен, важно выяснить, не безнадежный ли он болван? Как тебя зовут, удалец?

— Зовут меня Ибрагим, — ответил Франта.

— Хорошо. А теперь ответь мне, Ибрагим, кто ходит утром на четырех, днем — на двух, а вечером — на трех ногах?

Франта, набычившись, некоторое время хмуро молчал, а потом ляпнул:

— Дельфин.

— Дельфин? — удивился султан. — Почему дельфин? Неужто дельфин ходит утром на четырех ногах?

— Не ходит, — мрачно ответствовал Франта.

— А вообще-то дельфины ходят? — настаивал султан.

— Не ходят, — ответил Франта.

— А почему же ты сморозил такую глупость?

— Потому что не хочу быть генералом, не хочу быть таким, как Черногорец, — ответствовал Франта все тем же мрачным тоном. — Среди господ нету никакого понятия о справедливости. Лучше уж я останусь тем, кто я есть.

— Нет, не останешься, — сказал султан, — а займешь должность, которую завоевал в честном бою с Абдуллой, останешься против своей воли и по моему приказанию. Ответив на мой вопрос умышленной глупостью, ты доказал свое бескорыстие, а это качество встречается чрезвычайно редко. И вот теперь, когда ты знаешь, что должности генералиссимуса тебе не избежать, хочешь ты этого или нет, ответь мне, подумав хорошенько и сообразно с разумом, кто рано утром ходит на четырех, днем — на двух, а вечером — на трех ногах?

— Бык, — ответил Франта, на этот раз весело и непринужденно.

— По-моему, ты все-таки непроходимый дурак, — сказал султан. — Как это — бык? Человек, а не бык! Он ползает на четвереньках, пока маленький, ходит на двух ногах, когда становится взрослым, а в старости — на трех, потому что опирается на палку.

— Может быть, — сказал Франта, — но янычара это некасаемо, потому что янычар умирает в бою много раньше, чем успеет охрометь к старости. Зато бык, пока он теленок, ходит на четырех ногах, когда созреет и захочет вскочить на корову — идет на двух, а когда состарится и его за ногу волокут на бойню — тащится на трех ногах.

Услышав блестящий ответ своего нового генерала, янычары славянского происхождения, которых было большинство, дружно загалдели свои «юхуу», и «эйхуу», и «айяя», и султан, умилившись, склонил голову и прослезился, ибо осознал, что исторические мгновения, которые ему довелось пережить в этот день, о гладком завершении которых позаботился его замечательный Абдулла, — возможно, значительнее и важнее для будущего, чем завоевание Царьграда, свершившееся более ста пятидесяти лет назад.