Собрание сочинений в 10 томах. Том 8 - Хаггард Генри Райдер (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Аббат Джон и Вульф уехали, очень довольные своей покупкой и Георгием, который показался им приветливым и любезным купцом. В этот вечер приор поужинал в замке и за столом вместе с Вульфом рассказал о купце. Сэр Эндрью смеялся, доказывая, что житель Востока заставил их купить гораздо больше вина, чем им было нужно, и что таким образом в выгоде остались не они, а Георгий. Потом пустился в рассказы о богатом острове Кипре, на котором побывал за много лет перед тем, о пышном дворе кипрского императора, о богатстве граждан. По его словам, уроженцы Кипра были самыми хитрыми и ловкими купцами на свете, такими осторожными, что ни один еврей не мог обойти их, а также отличными мореплавателями, унаследовав свое искусство от финикийцев, наконец, он прибавил, что все рассказанное о купце Георгии соответствовало характеру этого народа.
Таким образом, в умах обитателей Стипля не зародилось ни малейшего подозрения относительно киприота и его корабля, и в этом не было ничего странного, так как его история казалась вполне правдоподобной и причина его пребывания в Соусминстере была ясна и проста.
V . Рождественский праздник в Стипле
Через четыре дня после поездки Вульфа в Соусминстер наступило рождественское утро. Стояла дурная погода, а потому ни сэр Эндрью, ни кто-либо другой из его домашних не поехал в Стоунгейт, все присутствовали на мессе в церкви Стипля. Тут после богослужения старик по обычаю раздал своим арендаторам мелкие деньги и пожелал им счастья, предупредив, чтобы они не напивались в этот день, как это часто случалось в те времена.
— А вот нам и не представится случай напиться, — заметил Вульф по дороге в замок, — ведь этот купец Георгий не доставил нам вина, которого мне так хотелось выпить сегодня вечером.
— Может быть, он продал его кому-нибудь дороже, это часто делают его соотечественники, — с улыбкой ответил сэр Эндрью.
Они вошли в переднюю залу, и тут оба брата, по взаимному соглашению, поднесли свои рождественские подарки Розамунде. Она мило поблагодарила обоих и, рассматривая красивые вышивки, восхищалась ими. Когда ей сказали, что за материю еще не заплачено, она засмеялась и ответила, что, как бы они ни добыли тунику и покрывало, она наденет их вечером.
Около двух часов пополудни в комнату вошел слуга и сказал, что прибыла телега, запряженная тремя лошадьми и в сопровождении двух человек.
— Это наш виноторговец, он все-таки приехал вовремя, — сказал Вульф и побежал к нему навстречу; остальные пошли за ним.
Действительно, это был Георгий, завернувшийся в большой овчинный плащ, какие киприоты носят зимой, и сидевший на одном из своих бочонков.
— Простите, рыцари, — произнес он, спускаясь на землю. — У вас такие дороги, что хотя я оставил почти половину своего груза в Соусминстере, мне пришлось ехать сюда четыре часа от аббатства, и большую часть этого времени мы провели в глубоких рытвинах, которые страшно утомили лошадей и, как я боюсь, попортили колеса. Но все же мы наконец здесь, и, благородный лорд, — прибавил он, кланяясь сэру Эндрью, — с нами то вино, которое ваш сын купил у меня.
— Мой племянник, — поправил его старик.
— Еще раз прошу прощения. Судя по сходству с вами, я думал, что эти рыцари — ваши сыновья.
— Он купил все это вино? — спросил сэр Эндрью, потому что на телеге было пять бочек, не считая двух или трех бочонков меньшей величины, и несколько свертков, упакованных в овчину.
— Нет, к сожалению, — печально ответил купец и пожал плечами. — Только два бочонка «мавро». Все остальное я везу в аббатство, так как, насколько я понял, святой приор купил шесть бочек, хотя оказалось, что ему были нужны только три.
— Да, он сказал «три», — вставил Вульф.
— Да, сэр. Тогда, конечно, я ошибся, ведь я так плохо говорю на вашем языке. Итак, мне придется тащить остальное вино по этим проклятым дорогам, — и он сделал гримасу. — Однако я попрошу вас, сэр, — прибавил купец, обращаясь к сэру Эндрью, — немного уменьшить груз, приняв в подарок от меня этот небольшой бочонок старого сладкого вина из лоз, которые растут на откосах горы Троодос.
— Я хорошо помню его, — улыбнулся сэр Эндрью. — Но, друг, я не хочу брать вина без платы.
— Как, благородный сэр, — воскликнул Георгий, и его лицо засияло, — вы знаете мою родину, Кипр? О, я целую вашу руку и прошу вас не обижать меня отказом от этого маленького дара. Право, говоря откровенно, я могу понести эту небольшую потерю, потому что хорошо торговал повсюду, даже здесь, у вас в Эссексе.
— Как вам угодно, — согласился сэр Эндрью. — Благодарю вас… А скажите, у вас на продажу есть что-нибудь еще?
— Да, конечно, вышивки; может быть, эта милостивая леди пожелает взглянуть на них? Есть и ковры, на которых, бывало, мусульмане молились своему лжепророку Магомету. — И, отвернувшись, он плюнул на пол.
— Вижу, что вы христианин, — с удовлетворением отметил сэр Эндрью. — А все-таки, хотя я бился с ними, но знавал многих очень хороших магометан. И я не считаю нужным плевать при имени Магомета. Я нахожу, что он был великий человек, обольщенный хитрыми уловками Сатаны.
— Я тоже, — задумчиво поддержал дядю Годвин. — Истинные слуги креста должны сражаться с его врагами и молиться за их души, а не плевать на них.
Виноторговец с любопытством посмотрел на старика и Годвина, играя серебряным крестом, который висел на его широкой груди.
— Завоеватели святого города думали иначе, — возразил он, — когда они ехали к мечети аль-Акса и их лошади до колен утопали в крови; меня тоже учили другому. Но теперь настали времена свободы, и, в конце концов, имеет ли право бедный торговец, ум которого, к сожалению, больше занят барышами, чем страданиями благословенного сына Марии, — тут он перекрестился, — судить о таких высоких вопросах? Простите меня, я принимаю ваш упрек, так как, может быть, я слишком набожен.
А между тем этот «упрек» в тот же вечер спас жизнь многих людей.
— Могу я попросить, чтобы мне помогли справиться с этими свертками? — обратился к д'Арси Георгий. — Так как я не могу развернуть их здесь, а также увезти бочки. Нет, маленький бочонок я отнесу сам, надеясь, что вы отведаете из него вина во время рождественского пира. С ним нужно обращаться осторожно; впрочем, боюсь, что ваши ужасные дороги не улучшили его качества.
И, перекатив бочонок с края телеги к себе на плечо, так чтобы он остался стоять на нем, Георгий легкими шагами направился к открытой двери в переднюю залу.
«Для человека нерослого он изумительно силен», — подумал Вульф, который шел за ним со свертком ковров.
Потом и остальные винные бочки доставили в каменный погреб под залой.
Оставив подле лошадей своего слугу — молчаливого и, по-видимому, глупого черноглазого малого по имени Петрос, — Георгий вошел в комнату и принялся распаковывать свои ковры и вышивки со всем искусством человека, воспитанного на базарах Каира, Дамаска или Никосии. Прекрасные вещи показывал он: вышивки, слепившие глаза, циновки со множеством оттенков, мягкие и блестящие, как мех выдры. Сэр Эндрью смотрел на них, и ему невольно вспоминались дни прошлого, и его лицо смягчилось.
— Я куплю этот ковер, — объявил он, — потому что, может быть, именно на нем я много лет тому назад лежал больной в доме Айюба в Дамаске. Нет, нет, я не буду торговаться, я куплю его.
И он задумался; старик вспомнил, как, лежа на таком ковре (и действительно, хотя он не знал этого, перед ним был тот самый ковер) и глядя сквозь резные рамы, он впервые увидел свою красавицу-жену, которая ходила по апельсиновому саду со старым Айюбом. И, вспоминая о своей молодости, рыцарь заговорил о Кипре; так время прошло до темноты.
Наконец Георгий сказал, что ему пора ехать, так как в Соусминстере его приказчик хотел отпраздновать Рождество. Купцу уплатили по счету — очень большому, — и пока запрягали лошадей, Георгий пробурил бочонок вина и вставил в него втулку, так как, по его словам, был уверен, что в этот вечер обитатели замка отведают светлого вина. Пожелав всем д'Арси счастья за их доброту и щедрость, он откланялся по-восточному и уехал вместе с Вульфом.
