Книга алхимика(Роман) - Уильямс Адам (читаемые книги читать txt) 📗
Но дело не только в деньгах. Время от времени я замечал на улицах, как ремесленники и торговцы, женщины и дети вдруг замирают, устремляя взоры в сторону скалы, туда, где ни на миг не прекращалась работа. Думаю, они знали, что там создается нечто удивительное, нечто неповторимой красоты, и осознание этой истины привносило в их жизни смысл.
Через семь месяцев после смерти Салима Паладон, с дозволения эмира, разрешил знатным жителям Мишката взглянуть на практически законченный молитвенный зал. Желающих среди раввинов, священников и факихов нашлось столько, что очередь в пещеру растянулась почти до подножия скалы. Еще через полгода, когда над скалой начал подниматься строящийся купол, эмир попросил Азиза устроить недельные празднества. Кульминацией их должна была стать пятничная молитва в новой, пусть и не до конца достроенной мечети. В молитвенном зале даже отгородили место для иудеев и христиан, чтобы они тоже могли присутствовать на службе.
Одним из христиан, попавших в храм вместе с толпой, был монах в белом одеянии. Это был Иаков, двоюродный брат Паладона, который на праздники приехал в город из горного монастыря. Никто не заметил, как он вошел. Никто даже не поднял бровь от удивления, когда он стал проталкиваться в первые ряды. Да и чему тут удивляться? Внимание людей было приковано к роскошным одеждам эмира Абу, визиря Азиза и прочих царедворцев, которые, торжественно ступая, проследовали к коврам напротив михраба. Их уже ждал верховный факих в парадном облачении. Его лишенную волос голову венчал усыпанный драгоценностями тюрбан. Я тоже не подозревал о том, что в мечети находится Иаков. Я стоял среди иудеев Мишката, и мои глаза застилали слезы, ибо я видел вокруг себя не мечеть, но детище нашего Братства, мечту, ставшую явью.
Конечно же, впереди предвиделось немало работы. Потолок был затянут полотном, кое-где еще виднелись строительные леса. Купол, который со временем предполагалось украсить сплетениями сияющих созвездий, оставался незаконченным. К тому же нам предстояло завершить труд по нанесению наших тайных знаков и символов на стены, но зато под каждой из трехсот шестидесяти пяти колонн, сложенных из разных камней с разными алхимическими свойствами, уже были замурованы мои маленькие склянки с эссенциями. Я знал, что все углы, все изгибы каждой из арок и апсид выполнены согласно моим указаниям и расчетам, привязанным к расположению небесных светил. Меня не печалило, что Бога, которому поклонялись здесь, называли Аллахом. Я считал, что Аллах — это просто одно из имен Бога-Перводвигателя, создавшего каждого из людей, каждую живую тварь, каждый камешек, каждое растение, все что движется и дышит, все одушевленное и неодушевленное, всё, что небесный огонь сделал из не сущего — сущим. Я чувствовал себя в святая святых, в крошечной модели Вселенной, сотворенной Богом. В михрабе горела лампа. Пещера вновь стала Нишей Света. Она была залита пламенем Знания и Науки, являющихся той данью, что Разум подносит Творцу. Не гордость я испытывал, о, нет! Трепет и смирение.
Верховный факих воздел руки, и все зашикали. Мусульмане как один опустились на колени и склонились в поклоне. Старый факих кашлянул и раскрыл было рот, собираясь произнести прекрасные слова, благословляющие результаты тяжких трудов Паладона…
Вдруг монах перемахнул через перегородку. Его никто не остановил — охраны не было. Да и зачем могла понадобиться стража в нашем спокойном эмирате, особенно в такой день, когда все собрались отпраздновать радостное событие? Быстрым шагом Иаков прошел мимо склонившихся в молитве мусульман. В тишине было слышно, как шлепают его соломенные сандалии. Вместо чудесных, сладостных строк святого Корана в уши пораженным людям полилась ругань на ломаном арабском, которую монах изрыгал хриплым голосом:
— Будьте вы прокляты, язычники, поклоняющиеся черту в образе лжепророка. Будь проклят дьявол, которого вы именуете Аллахом. Будь проклято имя его слуги, одержимого духом злобы Мухаммеда, ибо он Антихрист, приход которого был предсказан в Священном Писании. Да будут они вечно гореть в геенне огненной. Господи Иисусе Христе, Искупитель и Спаситель, сокруши в святом гневе своем неправедных, ибо они творят богохульство и зло осквернило святое место, место, где Богородица в милости своей явилась пастуху. Господи Боже и верный слуга Его Альфонсо, истинный король Испании, верни нам наши земли и святыни, захваченные у нас язычниками и дьяволопоклонниками…
Разъяренные мусульмане повалили монаха на землю и стали бить. Наконец прибежала стража, которая увела Иакова. Служба продолжилась, но причиненного вреда уже было не исправить.
Тем же днем нас с Паладоном вызвали во дворец. Впервые с тех пор, как Азиз стал визирем, он выразил желание нас видеть. Когда мы пришли, он стоял в арочном проходе, что вел из его кабинета во внутренний, мощенный мрамором дворик, где часто бывал эмир. Азиз внимательно разглядывал прохаживавшихся по газону павлинов. Принц все еще был в парадном халате. В отличие от своего родителя, предпочитавшего всегда одеваться в черное, Азиз нарядился в усыпанный жемчугом халат из красного бархата с серой вышивкой. На шелковом поясе висел меч с позолоченной рукоятью в украшенных драгоценными камнями ножнах. Под халатом принц носил длинную, до пола, парчовую рубаху, а ступни его закрывали изящные серебристые туфли. В лучах заходящего солнца на тюрбане молодого визиря поблескивал крупный индийский рубин. «Неужели он пригласил нас сюда, дабы покрасоваться перед нами?» — мелькнуло у меня в голове. Но тут я заметил, что Азиз стоит поникший, а его усыпанные перстнями пальцы дрожат.
Нет, не принц повернулся, чтобы поздороваться с нами. Перед нами стоял юноша, которого мы некогда знали, — с неуверенной, дрожащей улыбкой на лице. Несколько мгновений Азиз был неподвижен. Потом, преодолев несколько шагов, что разделяли нас, он заключил нас обоих в объятия. Обхватив нас за плечи, он прижался щекой к моей щеке. Когда Азиз отстранился, я увидел в его глазах слезы.
— Как же давно мы не виделись, — прошептал он. — Помните, как мы проводили время в праздности, наслаждаясь обществом друг друга? Я уже и забыл, каково это, — он впился в нас взглядом, будто бы желая убедить в своей искренности. — Лишь вам двоим я могу безоговорочно доверять. Прошу вас, побудьте со мной хотя бы немного, — принц показал на роскошные ковры. — Сегодня вечер принадлежит нам, и только нам. Да воссоединятся члены нашего Братства.
— Чего ты от нас хочешь, Азиз? — спросил Паладон.
Принц дернулся, словно ему дали пощечину.
— Отчего ты так холоден, друг мой? — Хоть голос Азиза звучал ласково, в нем чувствовалось напряжение. — Разве мне нужен повод, чтобы увидеться с вами? Ужель мы более не можем по-дружески присесть и поболтать?
— Можем, конечно, — Паладон покраснел. — Но ты ведь все-таки визирь. Я думал…
— Что ты думал, друг мой?
Паладон в смятении воззрился на принца. Мой белокурый друг и не думал грубить. Он, как всегда, был просто прямодушен и честно задал вопрос, ответ на который мы с ним пытались отыскать по дороге во дворец.
— Ну что ж, — вздохнул Азиз, — коли желаете, давайте поговорим о делах.
Он удрученно покачал головой и быстро подошел к своему столу, на котором лежал документ, покрытый арабской вязью. Со стороны он напоминал указ, но на нем не стояло ни подписи, ни печати. Взяв пергамент, Азиз вернулся к нам.
— Ты спрашиваешь меня, чего я хочу, о мой будущий зять? — обратился принц к Паладону. — Я ведь теперь вполне могу тебя так называть. Вчера верховный факих сказал мне, что готов разрешить тебе принять ислам. Поздравляю, ты весьма впечатлил его, как до этого впечатлял всех остальных. Теперь ничто не мешает тебе взять в жены мою сестру. Осталось только получить мое согласие, но как я могу отказать в нем другу? Итак, чего же я хочу? Окажи мне честь своим советом, о мой собрат по вере. Ответь мне, как я должен поступить. Взгляни на это. — Принц выпустил из рук пергамент, и он упал на ковер. — Ты тоже прочти, Самуил, — добавил он чуть мягче, — мне нужен твой мудрый совет.
