Кодекс Люцифера - Дюбель Рихард (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
Врач холодно улыбнулся и удалился.
Оставшись наедине с кайзером, Андрей в сотый раз рассказал ему историю о том, как его отец охотился за Книгой, содержавшей в себе мудрость дьявола и стоившей жизни и ему, и его жене, в то время как их маленькому сыну удалось спастись лишь благодаря удачному стечению обстоятельств; и в тысячный раз спросил себя: неужели кайзеру ни разу не приходило в голову, что его первому рассказчику больно в подробностях описывать, как он стал круглым сиротой?
А сейчас он снова сидел в своей крошечной тюремной камере, смотрел на ленивый танец клубов дыма и мерз – еще один день в цепи немой муки, одиночества и скуки, из которых состояла вся его жизнь. Бывали случаи, когда он страстно хотел стать посреди улицы, заткнуть уши, открыть пошире рот и глаза и кричать, кричать, кричать, пока не лопнут шейные артерии или пока не остановится сердце. Кайзер не произнес ни одного слова, он просто лежал с полуоткрытым ртом, пускал слюни и время от времени издавал какой-то звук, слегка походивший на стон. Рука Андрея, державшая пакет со льдом, онемела, и все время, проведенное в спальне кайзера, он так слабо дышал, что чуть было не задохнулся, хотя запах в непосредственной близости к кровати был ничуть не хуже, чем у двери.
Покинув наконец спальню кайзера, юноша предусмотрительно обнюхал руку. Специфический запах к ней не пристал. Врач солгал ему, или же ему хватило мужества дотрагиваться до пациента сильнее, чем на то решился Андрей, и потому его кожа впитала больше запаха. С ощущением, что его снова обдурили, Андрей поплелся домой.
Неожиданно ему пришло в голову, что шаги, звук которых он слышал недавно и которые направлялись от дворца к его дому, не прошли мимо его двери. Он также не слышал, чтобы в ближайших соседних домах открылась или закрылась дверь, а ведь эти звуки обычно легко проникали в его обитель. Андрей мгновенно вспотел. Это был миг, которого он страшился с того самого дня, когда верховный судья Лобкович приказал вытащить его из хижины Джованни Ското: кайзер Рудольф или потерял всяческий интерес к нему и его рассказам, или скончался. В любом случае, судьба отдавала его на милость шакалам, ненавидевшим Андрея за то, что его восхождение при дворе произошло не спустя несколько десятилетий после его появления, и готовым привести в исполнение приговор, вынесенный еще тогда и просто отсроченный: привязать его к решетке, парящей над головами толпы, и смотреть, как палач вспарывает ему живот, засовывает крюк прямо в гущу спутанных кишок и начинает вращать лебедку, к которой крюк привязан цепью для подвешивания туш.
Андрей будто окаменел на стуле. В ушах у него шумела кровь, как если бы он уже слышал свой собственный безумный вопль боли. Стук в дверь заставил его вскочить. Инстинкты взяли верх над разумом. Он оттолкнул от себя стул, вскарабкался на стол и как безумный вцепился в створку окна. Кувшин с водой свалился со стола на пол, вода брызнула во все стороны, кружок льда прокатился, как диск толщиной с палец, к камину и свалился набок.
Окна примерзли. Андрей дергал их с такой силой, что стол начал подпрыгивать, а второй стул опрокинулся. Входная дверь открылась. Андрей застонал, охваченный слепой паникой, вскочил, широко расставил ноги и попытался вырвать оконный косяк из стены. Ему даже не пришло в голову, что, поскольку оба окна выходят на улицу, он все равно попадет в руки своих преследователей. Окна заело, и они стойко выдерживали его напор.
– А-а-а-черт-побери-дьявол-чертова-штуковина! – пронзительно вскрикнул Андрей.
Он краем глаза увидел, что кто-то вошел в комнату. Ему показалось, что он заметил седую голову верховного судьи Лобковича и заслоняющую солнце фигуру барона Розмберки, а за ними с полдюжины солдат. Руки его ослабели, и он вынужден был опереться на створку окна, вместо того чтобы вырывать ее. Юноша бросил взгляд через плечо.
В дверном проеме стояла худощавая фигура в длинном ярком плаще, доходящем до самого пола, с отороченным мехом капюшоном, покрывающим голову. Человек поднял руки и снял капюшон. Под ним оказалась юная дама с узким, в форме сердца, лицом, прямым носом, большими глазами и волевыми, необычно изогнутыми бровями. Волосы ее, по испанской моде, были зачесаны назад и подняты вверх, где их удерживала маленькая шляпка. Один темно-русый локон выбился из прически и падал на лоб. Она посмотрела на Андрея снизу вверх и неожиданно рассмеялась.
– Э… – выдавил из себя Андрей.
Он внезапно понял, что стоит, согнувшись, как борец, на столе, изо всей силы вцепившись в створку окна; что по комнате, как поверженные противники, разбросаны стулья и что вода среди осколков кувшина начала покрываться тонким слоем льда. Он выпустил из рук створку и сделал беспомощный жест в сторону окна.
– Что, заело? – поинтересовалась незнакомая девушка.
Андрей никак не мог найти хоть какой-то разумный ответ. Она снова посмотрела на него, и ее улыбка стала шире. Андрей не знал, что в большей степени лишило его дара речи: то, что это оказались вовсе не Лобкович с Розмберкой; то, что кто-то впервые переступил порог его дома; или то, что именно в этот момент он высился на своих длинных ногах, как пугало, посреди стола и был таким же хорошим собеседником, как кусок бревна. Он заметил, что все еще раскачивается, стоя на коленях, резко выпрямился и врезался макушкой в потолок. Его посетительница рассмеялась.
– Если вы всегда так поступаете, чтобы развеселить своих гостей, то ради вашего же здоровья я надеюсь, что гости здесь бывают нечасто, – заметила она.
Андрей, потиравший ушибленную голову, другой рукой водил в воздухе, чтобы взяться за что-то и не упасть; ему попалась створка окна. Он оперся на нее, повернулся – и окно без всяких проблем открылось. Наружу! В последнюю секунду Андрею удалось схватиться за потолочную балку Его посетительница закрыла лицо руками и так хохотала, что на глазах у нее выступили слезы. Инстинкт, прятавшийся где-то глубоко внутри Андрея, понял, что на возвращение разума к его хозяину пока полагаться нельзя, и принял командование на себя. Молодой человек слез со стола и встал на непослушных ногах перед девушкой. Роста она была небольшого, ему по грудь, а в пышном испанском наряде и вовсе казалась юной и хрупкой.
– Э-э-э… – промямлил он.
Она перестала смеяться. Андрей нервно сглотнул. Уголки ее губ предательски подрагивали, но она сумела придать себе серьезный вид.
– Вы хотели выскочить через окно? – спросила она.
– Нет, я… просто впустить немного свежего воздуха…
– Мне кажется, здесь холоднее, чем снаружи.
– Э…
– Было очень похоже на кулачный бой. Вы хотели открыть окно? Оно открывается наружу, так же как и дверь.
– А вчера не открывалось, – заявил Андрей, собрав остатки мужества.
Она снова рассмеялась. Было так потрясающе слышать этот звук здесь, в холодной могиле, служащей ему домом, что Андрей заморгал.
– Да посмейтесь же, – предложила она наконец. – Я ведь смеюсь не над вами, а за вас.
– Ну да, – буркнул Андрей.
Он никак не мог растянуть губы в улыбке, как болван, смотрел на ее лицо, глаза, брови, весело пляшущие на ее лбу и слегка поднимающиеся вверх, как крылья чайки.
– Вы Андрей фон Лангенфель?
– Да, – хрипло ответил он, после того как заметил, что прошла уже целая секунда после ее вопроса, а он еще ничего не сказал, только пялился на нее и морщил лоб.
– Да, это я.
Она протянула ему руку в светлой кожаной перчатке. Он взял ее и слегка покачал, как ручку насоса, пока кто-то не шепнул ему в ухо, что с дамами так себя не ведут. Тогда он поспешно наклонился, чтобы запечатлеть на руке поцелуй, и врезался лбом в ее макушку. Она покачнулась и засмеялась, еще не успев вернуть себе равновесие.
– Ради Бога!
Андрей заметался по комнате, поднял один стул, торопливо подвинул ей, так что она неэстетично шлепнулась на сиденье, и поспешил на поиски кувшина с водой, пока не споткнулся об осколки.
– Похоже, я уже несколько лет так не смеялась, – проговорила девушка, задыхаясь от смеха, и потерла то место, в которое врезался лоб Андрея.
