Мари Галант. Книга 1 - Гайяр (Гайар) Робер (версия книг TXT) 📗

С этими словами командор взял из шкатулки лимонного дерева, которую протягивал ему лейтенант, португальскую сигару, размял ее в пальцах и прикурил от трута, пропитанного серой и селитрой.

Губернатор сейчас же снова взглянул на Лефора. Затем выпустил большое облако дыма, проследил за ним взглядом и, не отводя глаз, проговорил, отчеканивая каждое слово:

– Господин Лефор! Я вами недоволен по многим причинам. Сегодня вы умудрились вывести меня из себя. Мне не раз говорили, что в море вы иной раз ведете себя по-пиратски, действуя исключительно по собственному усмотрению и настроению. Вам, кажется, забавно, что вы напали на безобидный голландский корабль, встретившийся вам на пути…

– Господин командор! – заторопился Ив. – Этот наглый голландец даже не ответил на предупредительный выстрел!

– В каком случае вы даете предупредительный выстрел?

– Ну… когда противник мне угрожает… Вообще-то голландца мы потопили по ошибке…

– Пусть так! – сердито продолжал господин де Пуэнси. – Мне надоело еженедельно получать жалобы… В настоящее время мы не воюем ни с англичанами, ни с голландцами. За этот, с позволения сказать, подвиг вы заслуживаете примерного наказания. До сегодняшнего дня я был к вам слишком снисходителен, но недавно вы преступили все границы дозволенного и позволили себе дерзость. Я не говорю «неуважение», так как в этом случае вы уже были бы мертвы.

Если господин де Пуэнси ожидал, что при этом замечании Лефор опустит голову, то он ошибался. Флибустьер смотрел на губернатора прямо своими бесстрашными голубыми глазами.

– Вы – бретонец и упрямы как осел, не так ли?

– Да, господин командор.

– Я побаиваюсь ослов. Кажется, вы хотите мне что-то сказать? Говорите! Давайте начистоту, черт побери! Надо же, наконец, узнать, чего вы хотите!

Господин де Пуэнси вдруг заговорил отрывисто и в то же время словно бы поощряя Лефора. Тот словно бы прозрел. Вошедшая в поговорку доброта этого человека была, значит, совсем не пустым звуком? И он, стало быть, настолько умен, что готов забыть обиду и согласиться выслушать подчиненного?

– Господин генерал-губернатор! – степенно начал Ив. – Не знаю, в каких выражениях вам изложили факты, рассказывая о том, что произошло на Мари-Галанте. Однако хоть вкратце, хоть в подробностях я могу вам поведать о том, как майор Мерри Рулз направил туда три судна береговой охраны, чтобы уничтожить всех флибустьеров, хотя они находились под охраной патента. Разрешения на каперство были подписаны вами по поручению короля, и я счел своим долгом вас известить. Господин Мерри Рулз превышает свои полномочия, когда идет вразрез с вашими решениями. Он всегда будет у вас в подчинении, пока, во всяком случае, вы этого хотите…

– Что это значит, сударь?

– Ваше превосходительство! Мерри Рулз быстро идет в гору. Сегодня он всего-навсего помощник губернатора на острове. Однако этот остров больше Сент-Кристофера и может занять более важное положение, если с умом его вооружить и добиться процветания; это великое дело начал генерал Дюпарке. Этот майор, в чем я имел случай убедиться нынче утром, делает все, чтобы отобрать губернаторское кресло у госпожи Дюпарке, назначенной недавно на должность Высшим Советом. И майор может в этом преуспеть, я получил доказательства того, что в его руках все козыри. Например, на его стороне некий шевалье де Виллер, с которым я беседовал на борту «Маргариты» капитана Бельяра: шевалье возвращается во Францию с единственной целью – добиться для майора желанного назначения…

Господин де Пуэнси кашлянул со скучающим видом. Лефор замолчал, но он тем не менее попросил:

– Продолжайте, сударь, я вас слушаю…

– Если Мерри Рулз де Гурсела будет завтра назначен губернатором Мартиники, то недалек тот час, когда он станет и генерал-губернатором всех островов! Я не преувеличиваю. Судя по тому, что он начал с уничтожения единственной силы, способной обуздать его тщеславие, – флибустьеров…

– Хм! – обронил господин де Пуэнси. – В ваших грубых мозгах больше сообразительности, чем может показаться на первый взгляд… И что же?

– Ну а то! – вскричал Лефор, польщенный комплиментом. – Мне неведомо, знаете ли вы, какое поручение отец Фейе получил от Высшего Совета: он должен добиться от короля, чтобы тот утвердил назначение госпожи Дюпарке. Совершенно очевидно, что в интересах кого-то, вроде шевалье де Виллера, помешать удачному выполнению этого поручения. Либо шевалье пользуется, как он сам утверждает, достаточным влиянием при дворе, чтобы выиграть свое дело, либо я недорого дам за жизнь этого славного монаха, который отправляется во Францию, ничего не видя вокруг…

– Да, да… Мысль интересная, – проговорил господин де Пуэнси. – Очень интересная!.. Лефор, я от вас такого не ожидал! Ведь я принимал вас за грубияна, не более того. А вы дорогого стоите! Какого черта вы так заносчивы? Ну, продолжайте…

– «Маргарита» вот-вот поднимет якорь. Шевалье де Виллер целый месяц будет находиться рядом с отцом Фейе. Я бы удивился, если бы порыв ветра или удар шпагой не унесли святого отца в царство акул вместе с письмами, которые он везет во Францию…

– Что за письма?

– Аккредитивы Высшего Совета и последнее деловое письмо, которое генеральша отправила ему с этим самым шевалье…

– Это письмо у меня, – вставил господин де Пуэнси. – Я дам вам его прочесть, если интересно, однако, как видите, ваше сообщение заняло гораздо больше времени, чем я могу вам уделить. Лефор, у вас есть один немалый недостаток: для вас значение имеют только ваши собственные дела или, по крайней мере, те, что затрагивают вас за живое. Но у генерал-губернатора есть и другие заботы; они вынуждают его порой откладывать решения, которые в глубине души ему хотелось бы принять незамедлительно…

– Господин командор, примите мои нижайшие извинения, – задыхаясь от переполнявшей его благодарности, пролепетал Лефор и опустил голову.

– Поздно, сударь…

Генерал-губернатор подал знак Лавернаду, молчаливому свидетелю этой сцены; лейтенант вынул из папки листок и протянул его командору.

– Вот письмо, о котором вы говорили, – продолжал тот. – Похоже, оно очень вас интересует, но вы сами убедитесь, что ошибались. Один из наших шпионов – есть у нас и такие, слава Богу, и повсюду, что позволяет нам быть в курсе, когда наши флибустьеры ведут себя, словно разбойники, – сумел стянуть это письмо у отца Фейе.

Лефор взял бумагу и прочел ее с видимым удовольствием. Флибустьер был счастлив узнать, что вдова генерала все еще пребывала в глубокой печали, вопреки клеветническим намекам, согласно которым она на следующий же день после смерти супруга изменила его памяти с шевалье де Мобре.

Отец мой! Я имела честь получить ваше письмо, которое могло бы меня утешить, если бы страдания мои были меньше, однако это невозможно. Мне не под силу выразить все это, да вы и не ждете этого от меня, потому что были живым свидетелем моих несчастий, моей утраты, моего горя. Признаюсь вам, я теряю разум перед величием этих причин и незаметно для себя поддаюсь отчаянию, хотя на самом деле оно более чем естественно… [14]

Лефор сложил листок и, ни слова не говоря, вернул его командору. Тот принял письмо и передал его Лавернаду.

Помолчав, командор произнес:

– Господин Лефор! Вы отказались и от звания, и от разрешения на каперство. Отныне вы – ничто. Я могу располагать вашим судном и передать его другому капитану, надеясь на то, что он поведет его к лучшему будущему, чем то, что избрали для него вы. Учитывая услуги, оказанные вами Мартинике, Сент-Кристоферу, мне лично и, следовательно, его величеству, ныне я хочу отнестись к вам со всем милосердием. Я мог бы немедленно заключить вас в тюрьму, завтра же предать суду и отправить на виселицу…

Ив смертельно побледнел, у него задрожали ноги. Его губы и ноздри трепетали. Он оказался во власти такого волнения, что был не способен выговорить ни слова.