Три мушкетера(изд.1977) - Дюма Александр (книги серии онлайн .txt) 📗
Уверенность, с которой говорил д'Артаньян, убедила Патрика — так звали слугу министра. Он велел оседлать двух лошадей и взялся сам проводить молодого гвардейца. Что же касается Планше, то бедняга, когда его сняли с коня, уже просто одеревенел и был полумёртв от усталости. Д'Артаньян казался существом железным.
По прибытии в Виндзорский замок они справились, где герцог. Король и герцог Бекингэм были заняты соколиной охотой где-то на болотах, в двух-трёх милях отсюда.
В двадцать минут д'Артаньян и его спутник доскакали до указанного места. Вскоре Патрик услышал голос герцога, звавшего своего сокола.
— О ком прикажете доложить милорду герцогу? — спросил Патрик.
— Вы скажете: молодой человек, затеявший с ним ссору на Новом мосту, против Самаритянки.
— Странная рекомендация!
— Вы увидите, что она стоит любой другой.
Патрик пустил своего коня галопом. Нагнав герцога, он доложил ему в приведённых нами выражениях о том, что его ожидает гонец.
Герцог сразу понял, что речь идёт о д'Артаньяне, и, догадываясь, что во Франции, по-видимому, произошло нечто такое, о чём ему считают необходимым сообщить, он только спросил, где находится человек, который привёз эти новости. Издали узнав гвардейскую форму, он пустил своего коня галопом и прямо поскакал к д'Артаньяну.
— Не случилось ли несчастья с королевой? — воскликнул герцог, и в этом возгласе сказалась вся его забота и любовь.
— Не думаю, но всё же полагаю, что ей грозит большая опасность, от которой оградить её может только ваша милость.
— Я? — воскликнул герцог. — Неужели я буду иметь счастье быть ей хоть чем-нибудь полезным? Говорите! Скорее говорите!
— Вот письмо, — сказал д'Артаньян.
— Письмо? От кого?
— От её величества, полагаю.
— От её величества? — переспросил герцог, так сильно побледнев, что д'Артаньян подумал, уж не стало ли ему дурно.
Герцог распечатал конверт.
— Что это? — спросил он д'Артаньяна, указывая на одно место в письме, прорванное насквозь.
— Ах, — сказал д'Артаньян, — я и не заметил! Верно, шпага графа де Варда проделала эту дыру, когда вонзилась мне в грудь.
— Вы ранены? — спросил герцог, разворачивая письмо.
— Пустяки, — сказал д'Артаньян, — царапина.
— О небо! Что я узнаю! — воскликнул герцог. — Патрик, оставайся здесь… или нет, лучше догони короля, где бы он ни был, и передай, что я почтительнейше прошу его величество меня извинить, но дело величайшей важности призывает меня в Лондон… Едем, сударь, едем!
И оба во весь опор помчались в сторону столицы.
XXI.
Графиня Винтер
Дорогой герцог расспросил д'Артаньяна если не обо всём случившемся, то, во всяком случае, о том, что д'Артаньяну было известно. Сопоставляя то, что он слышал из уст молодого человека, со своими собственными воспоминаниями, герцог Бекингэм мог составить себе более или менее ясное понятие о положении, на серьёзность которого, впрочем, при всей своей краткости и неясности, указывало и письмо королевы. Но особенно герцог был поражён тем, что кардиналу, которому так важно было, чтобы этот молодой человек не ступил на английский берег, всё же не удалось задержать его в пути. В ответ на выраженное герцогом удивление д'Артаньян рассказал о принятых им предосторожностях и о том, как благодаря самоотверженности его трёх друзей, которых он, раненных, окровавленных, вынужден был покинуть в пути, ему удалось самому отделаться ударом шпагой, порвавшим письмо королевы, ударом, за который он такой страшной монетой расплатился с графом де Вардом. Слушая д'Артаньяна, рассказавшего всё это с величайшей простотой, герцог время от времени поглядывал на молодого человека, словно не веря, что такая предусмотрительность, такое мужество и преданность могут сочетаться с обликом юноши, которому едва ли исполнилось двадцать лет.
Лошади неслись как вихрь, и через несколько минут они достигли ворот Лондона. Д'Артаньян думал, что, въехав в город, герцог убавит ход, но он продолжал нестись тем же бешеным аллюром, мало беспокоясь о том, что сбивал с ног неосторожных пешеходов, попадавшихся ему на пути. При проезде через внутренний город произошло несколько подобных случаев, но Бекингэм даже не повернул головы — посмотреть, что сталось с теми, кого он опрокинул. Д'Артаньян следовал за ним, хотя кругом раздавались крики, весьма похожие на проклятия.
Въехав во двор своего дома, герцог соскочил с лошади и, не заботясь больше о ней, бросив поводья, быстро взбежал на крыльцо. Д'Артаньян последовал за ним, всё же несколько тревожась за благородных животных, достоинства которых он успел оценить. К его радости, он успел увидеть, как трое или четверо слуг, выбежав из кухни и конюшни, бросились к лошадям и увели их.
Герцог шёл так быстро, что д'Артаньян еле поспевал за ним. Он прошёл несколько гостиных, обставленных с такой роскошью, о которой и представления не имели знатнейшие вельможи Франции, и вошёл наконец в спальню, являвшую собой чудо вкуса и богатства. В алькове виднелась дверь, полускрытая обивкой стены. Герцог отпер её золотым ключиком, который он носил на шее на золотой цепочке.
Д'Артаньян из скромности остановился поодаль, но герцог уже на пороге заветной комнаты обернулся к молодому гвардейцу и, заметив его нерешительность, сказал:
— Идёмте, и, если вы будете иметь счастье предстать перед её величеством, вы расскажете ей обо всём, что видели.
Ободрённый этим приглашением, д'Артаньян последовал за герцогом, и дверь закрылась за ними.
Они оказались в маленькой часовне, обитой персидским шёлком с золотым шитьём, ярко освещённой множеством свечей.
Над неким подобием алтаря, под балдахином из голубого бархата, увенчанным красными и белыми перьями, стоял портрет Анны Австрийской, во весь рост, настолько схожий с оригиналом, что д'Артаньян вскрикнул от неожиданности: казалось, королева готова заговорить.
На алтаре под самым портретом стоял ларец, в котором хранились алмазные подвески.
Герцог приблизился к алтарю и опустился на колени, словно священник перед распятием. Затем он раскрыл ларец.
— Возьмите, — произнёс он, вынимая из ларца большой голубой бант, сверкающий алмазами. — Вот они, эти бесценные подвески. Я поклялся, что меня похоронят с ними. Королева дала их мне — королева берёт их обратно. Да будет воля её, как воля господа бога, во всём и всегда!
И он стал целовать один за другим эти подвески, с которыми приходилось расстаться.
Неожиданно страшный крик вырвался из его груди.
— Что случилось? — с беспокойством спросил д'Артаньян. — Что с вами, милорд?
— Всё погибло! — воскликнул герцог, побледнев как смерть. — Не хватает двух подвесков. Их осталось всего десять.
— Милорд их потерял или предполагает, что они украдены?
— Их украли у меня, и эта кража — проделка кардинала! Поглядите — ленты, на которых они держались, обрезаны ножницами.
— Если б милорд мог догадаться, кто произвёл эту кражу… Быть может, подвески ещё находятся в руках этого лица…
— Подождите! Подождите! — воскликнул герцог. — Я надевал их всего один раз, это было неделю тому назад, на королевском балу в Виндзоре. Графиня Винтер, с которой я до этого был в ссоре, на том балу явно искала примирения. Это примирение было лишь местью ревнивой женщины. С этого самого дня она мне больше не попадалась на глаза. Эта женщина — шпион кардинала!
— Неужели эти шпионы разбросаны по всему свету? — спросил д'Артаньян.
— О да, да! — проговорил герцог, стиснув зубы от ярости. — Да, это страшный противник! Но на какой день назначен этот бал?
— На будущий понедельник.
— На будущий понедельник! Ещё пять дней, времени более чем достаточно… Патрик! — крикнул герцог, приоткрыв дверь часовни.
Камердинер герцога появился на пороге.
— Моего ювелира и секретаря!
Камердинер удалился молча и с такой быстротой, которая обличала привычку к слепому и беспрекословному повиновению.
