Кровавые вороны Рима - Скэрроу Саймон (книга жизни .txt) 📗
Катон что есть силы натянул поводья, вынуждая Ганнибала резко свернуть вправо. Острие копья со звоном отскочило от щита. Катон, повернувшись в седле, снова взмахнул мечом, но вложить в удар всю силу не смог. Однако и этого оказалось достаточно. Грудь силура залила кровь из раны на плече, выронив копье, он прижал руку к кровавому месиву и заковылял прочь с поля битвы. Катон не стал его преследовать и, убедившись, что непосредственная опасность пока не грозит, осмотрелся по сторонам. Наемники врезались в разрозненные ряды противника, а малочисленные группы силуров решили сражаться до конца возле хижины вождя. Макрон дрался рядом с Квертусом, они оба теснили силуров, рассеивая их ряды, и добивали сопротивляющихся воинов, которые падали на землю, уже усеянную телами убитых и раненых.
Вождь племени, его рослый соратник и несколько других воинов образовали плотный круг, пытаясь сдержать натиск фракийцев. Катон видел, как один из Кровавых Воронов направил лошадь в гущу сражения и занес копье для удара. Острие наткнулось на щит, фракиец отвел назад древко, но высокий силур с белокурыми волосами рванул вперед и ударил всадника копьем в бок. Удар оказался достаточно сильным, и фракиец, выпав из седла, рухнул на землю. К наемнику тут же бросился могучий силур с боевым топором, который держал в обеих руках, и изо всех сил нанес противнику удар в спину, вдавивший его в землю. Второй удар по затылку раскроил шлем и раздробил череп.
Внимание Катона отвлек знаменосец, прижатый к хижине группой силуров. Неумолимо приближаясь, силуры запугивали мечами лошадь, готовясь добить воина. Всем римским воинам внушали, что нет ничего позорнее потери знамени, которое попадет в руки врага, и Катон, не раздумывая, пришпорил коня и поскакал к хижине. Проносясь мимо группы фракийцев, стоящих в стороне от схватки, Катон обнажил окровавленный меч и выкрикнул приказ:
– За мной!
Он не стал оглядываться и проверять, как выполняется приказ: все его внимание сосредоточилось на попавшем в беду знаменосце. Один из силуров уже успел ранить лошадь, и кровь стекала по попоне, орошая землю. Второй силур сделал ложный выпад, вынудив знаменосца повернуться и столкнуться лицом к лицу с нависшей опасностью. Тут же его товарищ подбежал с другой стороны и ударил ножом в голень. Лицо знаменосца исказилось от боли, он отчаянно вертелся по сторонам, стараясь не упустить из вида всех троих противников.
Заметив приближение Катона, стоявший первым силур приготовился отразить удар. Упершись ногами в землю, воин прикрылся щитом и поднял меч, нацелив острие на мчащегося прямо на него римлянина. Над его головой Катон встретился взглядом со знаменосцем и поразился странному выражению, застывшему на его лице. Будто фракиец что-то тщательно взвешивал. Вдруг знаменосец выпустил из рук древко, и красное полотнище с черным вороном, взметнувшись в воздух, упало на землю.
– Ты что творишь…
Катон в ужасе наблюдал, как знаменосец схватил поводья и, пришпорив коня, понесся прочь от хижины. Кто-то из силуров с торжествующим воплем кинулся на знамя. Отбросив в сторону щит, он ухватился за древко, но вдруг заметил лошадь Катона. Что-то крикнув товарищам, силур пустился наутек вместе со знаменем.
Наклонившись вперед, Катон приготовился атаковать ближайшего к нему силура. Меч со свистом разрезал воздух, но силур, ловко увернувшись, сам пошел в наступление, нацелив мощный удар Катону в живот. Лошадь дернулась в сторону, и удар прошел мимо цели, острие лишь задело нагрудную пластину. Катон ударил силура по щиту, оттесняя в сторону. Противники на мгновение замерли, оценивая друг друга, и в этот момент товарищ силура бросился вперед, намереваясь присоединиться к схватке. А силур, завладевший знаменем, уже скрылся за хижиной, сжимая в руках добытый трофей. Катон услышал стук копыт за спиной: это подоспели фракийцы, которым он приказал следовать за собой. Катон решил продолжить наступление на стоявшего перед ним противника. Направив лошадь вперед, он принялся раз за разом бить мечом по разрисованной деревянной поверхности щита, от которой разлетались в разные стороны щепки, и постепенно оттеснил силура от товарища.
– Разберитесь с ними! – крикнул он приближающимся фракийцам и, пришпорив коня, помчался за хижину вождя, вслед за воином, унесшим знамя. В данный момент самой главной задачей было вернуть знамя. Катон пустил лошадь галопом, а за спиной слышался лязг оружия: фракийцы добивали двух силуров. Объехав хижину вождя, Катон увидел убегающего с поля брани силурского воина. Спускаясь по склону холма, он, словно крест, держал перед собой знамя Черных Воронов. Шагах в пятидесяти находился большой, сплетенный из прутьев загон, в котором стояло двадцать или тридцать лошадей, некоторые уже под седлом. Молодой конюх-силур выбежал из ворот и стал с тревогой всматриваться вдаль, откуда доносился шум битвы. Вдруг он нырнул внутрь и вскоре появился вновь уже с вилами в руках, которые направил на Катона. Укравший знамя воин несся вперед, временами оглядываясь на преследователя. Расстояние между ними постепенно сокращалось, и похититель не на шутку встревожился.
Сжав ногами бока лошади, Катон приготовил меч для удара, так как жертва была уже совсем близко. Клинок взметнулся вверх, и Катон, мгновенно рассчитав силу удара, опустил его вниз. В последнюю секунду силур, упав набок, покатился по траве, не выпуская из рук знамени Черных Воронов.
– Дерьмо! – выругался Катон, поворачивая коня к варвару. Однако тот уже вскочил на ноги и что есть духу несся к загону, выкрикивая на ходу распоряжения застывшему в воротах молодому конюху. Катон пустил коня кентером и вскоре поравнялся с беглецом, но тот уже добежал до ворот и повернулся лицом к преследователю. Тяжело дыша от напряжения, он направил конец древка на Катона. Погоня завершилась, и Катон остановил коня неподалеку от двух мужчин. Он видел, что молодой конюх с вилами в руках сильно перепуган. Его глаза расширились от страха, а руки дрожали. Подъехав ближе, Катон махнул мечом в сторону:
– Проваливай отсюда!
Молодой силур понял сказанные на чужом языке слова и неуверенно поплелся в сторону, но грозный окрик старшего товарища заставил его остановиться. За спиной раздался стук копыт, Катон оглянулся и, увидев скачущих к загону двух фракийцев, приободрился. Уж теперь-то знамя не попадет в руки врагу. Однако всадники неожиданно остановились, не доехав до места футов сто.
– Чего ждете? – сердито крикнул Катон. – Немедленно ко мне!
Однако фракийцы, будто не слышали приказа. Их лошади стояли в высокой траве, помахивая хвостами, а всадники молча наблюдали за происходящим.
Катон чувствовал, как в жилах закипает гнев. «Вот они, хваленые Кровавые Вороны», – с горечью подумал он и хотел снова окликнуть фракийцев, но в это мгновение укравший знамя силур с хриплым криком бросился в наступление. Времени на размышления у Катона не оставалось, и, подняв над головой меч, он повернулся к противнику, прикрываясь щитом. Глаза силура расширились, зубы обнажились в оскале. Сгруппировавшись, он вложил в удар всю силу. Острие врезалось в нижнюю часть щита, раскалывая дерево, прошло через пластины и вышло с противоположной стороны, зацепив лошадь прямо перед коленом Катона. Лошадь метнулась в сторону, а Катон обрушил удар меча на голову силура. Воин наклонился и, бросив знамя, отступил, готовясь к бою. Затем он что-то крикнул молодому конюху, и юноша неуверенно двинулся вперед, обходя Катона сбоку.
– Мать твою! – процедил Катон, крутя головой, чтобы держать в поле зрения обоих противников. Затем он рискнул оглянуться на склон холма, где по-прежнему спокойно ждали два фракийца. И тогда от недоброго предчувствия по спине побежали мурашки. Творилось что-то неладное. Однако в первую очередь нужно было расправиться с врагом. Основную угрозу представлял старший по возрасту воин, и если удастся его уложить, молодой конюх несомненно обратится в бегство. С другой стороны, юноша явно нервничает, и его действия трудно предугадать. Кто знает, как он поступит: бросится удирать или, наоборот, накинется на Катона подобно дикому зверю. Желая избежать сюрпризов, Катон переключил внимание на конюха и, наклонившись вперед, нанес удар по вилам. У юноши не хватило сообразительности парировать удар, и в следующее мгновение вилы едва не оказались на земле. Катон немедля нанес несильный удар плашмя. Острие меча разорвало ткань туники, слегка поранив грудь. Юноша вскрикнул, скорее от неожиданности, чем от боли, и в ужасе попятился назад, выпустив вилы из рук. Потоптавшись на месте, он пустился наутек, прочь от загона, в сторону хижин, что виднелись метрах в ста.
