Кровавые вороны Рима - Скэрроу Саймон (книга жизни .txt) 📗
– Ваш план кажется мне разумным, но я хочу внести одно изменение.
– Но вы сами сказали, что собираетесь лишь наблюдать и не станете вмешиваться, – резко возразил Квертус.
– Как бы там ни было, когортой командую я, а следовательно, и отдаю приказы. И будьте добры, обращаясь ко мне, не забывать слово «господин».
Квертус встретился с префектом взглядом, стараясь сохранить хладнокровие.
– Я знаю, что делаю, господин префект. Мы прибегали к этой тактике много раз, и она ни разу не подвела, так что нет нужды что-либо менять.
– Я сам решу, как лучше, – непреклонным тоном заявил Катон.
– В самом деле?
Квертус отодвинулся от края впадины и встал на колени. Его движения были полны гибкой грации, удивительной для такого крупного мужчины. Квертус небрежно забросил полу плаща на плечо, открывая взору меч. Катон с вызовом смотрел на наглеца. Префект и центурион на мгновение замерли. Но вот Квертус, усмехнувшись, поднялся во весь рост, возвышаясь над лежащим на земле командиром.
– Ну и какие же изменения вы желаете внести, господин префект?
Катон, опершись на локти, глянул через плечо, в полной мере осознавая свою уязвимость. Чуть отодвинувшись, так что хижины внизу исчезли из вида, он встал на ноги и лишь тогда спокойным голосом обратился к фракийцу, хотя в любую минуту был готов к предательскому удару.
– Будем действовать по вашему плану, но по окончании операции возьмем пленных. Сломив сопротивление противника, заберем всех, кто уцелеет.
– И зачем это нужно?
Катон знал, что не обязан давать объяснения подчиненному, однако вовремя заметил опасный огонек в глазах фракийца. Не стоило вступать в открытый конфликт с Квертусом один на один.
– Пленные обычно сообщают полезную информацию, и за них можно получить деньги.
Имелась еще одна причина. Катон не одобрял убийства женщин, стариков и детей, однако понимал, что если скажет об этом, то подвергнется граду насмешек со стороны Квертуса.
– Перед нами враги, господин префект. Даже дети. Мерзкие дикари! – Центурион сплюнул. – Зачем позволять гнидам превратиться во вшей? Не лучше ли покончить с ними одним ударом?
– Их следует пощадить, потому что по окончании кампании они станут частью империи и будут платить налоги. Полагаю, императору не понравится, если мы станем без разбора уничтожать будущих подданных.
– До императора далеко, и он не знает, что на самом деле представляют собой варвары. Их никогда не приобщить к цивилизованной жизни, и нужно безжалостно уничтожать как паразитов, каковыми они и являются, – скрипнув зубами, как от боли, выдавил Квертус. Глаза центуриона горели дикой злобой. – Их всех надо стереть с лица земли, деревню за деревней, не щадить даже скот, свиней и собак. Ни одно существо не должно выжить.
Катона поразила неистовая ярость в голосе фракийца, и стало ясно, насколько опасен этот человек. Глядя на центуриона, Катон почувствовал, как волосы встают дыбом, а по спине пробегает противный холодок страха. Сглотнув застрявший в горле комок, он постарался придать голосу уверенность:
– Почему вы так ненавидите силуров?
Квертус уставился на префекта из-под кустистых бровей.
– Будто не знаете.
– Не имею представления. Но если есть серьезная причина для ненависти, назовите ее.
Фракиец опустил голову, и Катон не мог следить за выражением его лица.
– Видишь ли, римлянин, я хорошо знаю силуров. Жил среди них, когда попал в плен. Со мной обращались хуже, чем с собакой. Связали и морили голодом, не давали воды. Издевались и насмехались. Всячески унижали… И в этом участвовали не только воины, но также женщины и дети. Думаете, дети невинны? Ошибаетесь! Если позволить, их жестокости нет предела. Вот, взгляните. – Закатав рукав, он поднял правую руку, и Катон увидел сетку грубых белых шрамов. Квертус мрачно ухмыльнулся. – Это следы копий, острия которых предварительно раскаливали в костре. Такие следы остались на руках, ногах, груди и спине. А вы говорите «дети»… Их нужно безжалостно уничтожать вместе с остальными. Иного пути я не признаю.
Катон искренне сочувствовал страданиям, которые выпали на долю этого человека. Макрон и Юлия в свое время побывали в плену у взбунтовавшегося гладиатора и его сторонников, и хотя не любили об этом вспоминать, Катон знал об оставшихся рубцах. Тем не менее, он твердо верил, что никакие страдания не оправдывают жестокости, и ни для кого не делал исключений. Отойдя на полшага, он мягким тоном произнес:
– Центурион Квертус, приказываю брать пленных.
– Ни за что! – Фракиец, сжимая рукоять меча, слегка присел, как загнанный в угол дикий зверь. – Они умрут! И я убью каждого, кто проявит милосердие.
– Тогда придется убить меня, – неосторожно вырвалось у Катона, и он тут же ужаснулся собственной глупости. Пальцы невольно скользнули к оружию.
– Убить вас? – хмыкнул Квертус. – Думаете, не смогу?
Сердце словно молот стучало в груди Катона.
– Ведь вам и прежде доводилось убивать римлян, верно?
– Вы правы, префект. – Послышался скрежет извлекаемого из ножен меча.
Катон положил руку на эфес, но сдержался и не стал обнажать оружие.
– Прекратите, Квертус. Подумайте, что творите. Угрожаете мне оружием. Клянусь богами, я прикажу вас распять.
– Что здесь происходит? – раздался рокочущий бас. Из полумрака показался Макрон, пробирающийся сквозь чахлые деревца, растущие по краю оврага.
Квертус с хриплым рычанием вложил меч в ножны и выпрямился. Катон последовал его примеру, чувствуя, как бешено бьется в груди сердце. На мгновение ему захотелось позвать на помощь Макрона и покончить с фракийцем, пока есть возможность. Однако Квертус может смертельно ранить одного из них, и что будет, если они вернутся в лагерь без центуриона? Как к этому отнесутся преданные Квертусу воины? И что бы Катон ни придумал, ему не поверят и пошлют на поиски командира, а когда найдут труп, разорвут на куски и префекта, и Макрона. Нет, пока рано принимать решительные меры. Сделав над собой усилие, Катон спокойным голосом обратился к другу:
– Как ты здесь оказался, Макрон?
– Вы слишком долго отсутствовали, господин префект, вот я и встревожился и решил удостовериться, что с вами не случилось ничего плохого. С вами обоими.
Слова Макрона звучали весьма недвусмысленно, и Квертус, разумеется, все понял. Глянув на небо, центурион поджал губы и процедил:
– Пора начинать, господин префект. Пока враг не проснулся.
– Вы правы, – кивнул Катон, не сводя взгляда с фракийца. – Возвращаемся в лагерь. Вы идете первым.
Квертус мгновенно выбрался из оврага, раздвигая широкими плечами тонкие деревца, с которых падала роса. Катон без промедления последовал за ним, и Макрон присоединился к другу и пошел рядом.
– Все хорошо, господин префект? – спросил он шепотом.
– Отлично.
– Похоже, я успел вовремя. Что между вами произошло?
– Небольшое расхождение во мнениях, только и всего.
Помолчав, Макрон буркнул:
– Расхождение во мнениях с этим фракийским мерзавцем может стоить человеку жизни. Будьте осторожны, не спускайте с него глаз.
– Поверь, так я и делаю.
Войдя в густой сосновый лес, раскинувшийся на склоне горы, друзья попытались догнать Квертуса и идти с ним в ногу. По небу уже расходились бледные отблески света, придавая деревьям молочный оттенок. Квертус время от времени оглядывался, однако не замедлял шаг, но и не стремился вырваться вперед, оставив спутников далеко позади. Создавалось впечатление, что он старается держать безопасную дистанцию. Вскоре они добрались до поляны, на которой заночевали фракийские кавалеристы, не разводя костров для обогрева. Воины уже успели оседлать коней и теперь стояли небольшими группами, прислонив копья к плечу и тихо переговариваясь между собой. Овальные щиты были сложены на земле.
Увидев командира, фракийцы поспешили к лошадям и, взяв в руки поводья, ждали приказа. Легко вскочив в седло, Квертус вполголоса скомандовал:
