Алакет из рода Быка - Николаев Роман Викторович (читаемые книги читать .TXT) 📗
— Почтенный начальник! — не выдержал один из сопровождающих Кюль-Сэнгира воинов. — Пропусти Алакета в стан! Ведь он пришел с миром!
— Мальчишка! — рявкнул старик. — Как смеешь давать советы старшим?
Воин шарахнулся в сторону, но Алакет улыбнулся и тихо сказал:
— Отец! Отец, я слышу слово твоего племени. Неужели ты, достойнейший из кыргызов, пойдешь против народа в угоду бегу?
Мучительные сомнения отразились на морщинистом лице старого полководца, и он воскликнул:
— Ох, Алакет, зачем только свалился ты сейчас на мою седую голову? Ты же знаешь, что тебе открыто сердце каждого кыргыза! Духи племени видят: я не в силах преградить тебе путь! Ступай со своими спутниками в стан Тюльбари, но пусть ваши воины останутся здесь и, кроме вас, ни один динлин не переступит завала. А вы, — он повернулся к страже, охраняющей тропу, — отправляйтесь со мной и почтенным Алакетом и, если хоть волос упадет с его головы, берегитесь гнева старого Кюль-Сэнгира!
— Благодарю тебя, отец, — низко склонился в седле Алакет, — благодарю от всех племен земли Динлин и от всех кыргызов тоже. Не бойся за судьбу завала. Те динлины, которые со мной, — все наши с тобой боевые друзья и соратники. — И, повернувшись к своему отряду, он воскликнул: — Братья, слышали вы, что сказал достойный отец Кюль-Сэнгир? Храните же тропу и не пропускайте по ней никого к стану Тюльбари! Пусть возглавит вас Тубар из рода Орла.
И в то время как воины Алакета заняли проход, охраняя своего врага Алт-бега от непрошеных пришельцев, кыргызы Кюль-Сэнгира, возглавляемые старым полководцем, последовали за Алакетом и Бандыром. Вскоре дорога снова пошла под уклон, тропа расширилась, и взгляду Алакета и его спутников предстала обширная, сверкающая на солнце заснеженная котловина, на которой яркими пятнами виднелись серые, черные, бурые войлочные кибитки. Сизые дымы стелились над лагерем тюльбарийцев. Вокруг стойбища виднелись темные массы стад. Со стороны стана навстречу прибывшим устремилась группа вооруженных всадников. Узнав Кюль-Сэнгира, они придержали коней, и один из них крикнул:
— С чем прибыл, славный полководец?
— Привел почтенных гостей! — откликнулся Кюль-Сэнгир. — Дорогу Алакету!
Алакет увидел, как замерли в седлах всадники, ошеломленные неожиданной вестью, и вихрем промчался к крайним юртам.
Не доезжая до них несколько шагов, он взял из рук Бандыра боевой рог, и густой хриплый рев наполнил окрестности и эхом покатился по горам. Из юрт начали выскакивать вооруженные люди. Тревожно оглядываясь, они бежали туда, откуда неслись звуки рога. Толпа прибывала с каждой минутой. Скоро появились конные, примчавшиеся с противоположного конца стана.
И удивительное передавалось из уст в уста: «Явился Алакет! Явился с миром! Явился несмотря на грозный запрет Алт-бега! Явился всего лишь с двумя друзьями, не пролил крови ни одного кыргыза… И стража во главе с самим Кюль-Сэнгиром не посмела преградить ему путь! Это ли не чудо?» Алакет видел тревожное ожидание на лицах людей, но вместе с тем и радостную надежду…
Когда морю людских голов не стало видно конца, Алакет поднял обе руки над головой, и мертвая тишина воцарилась на равнине.
— Люди племени тюльбари! — начал Алакет. И толпа приглушенно загудела. Передние передавали слова говорящего задним, которые не могли его слышать.
— Люди племени тюльбари! Не одно поколение динлинов мирно жило в земле кыргызов. Многие роды кыргызов и сейчас живут братьями в наших горах. Но земля кыргызов могла бы прокормить впятеро больше динлинов. Земля же Динлин без ущерба вместит еще вдесятеро больше кыргызов. Что же заставило вас поднять против нас оружие?
Алакет взглянул кругом. На лицах людей отражалось недоумение. В эту минуту им действительно казалось нелепым вооруженное нашествие на Динлин.
— Братья! — продолжал Алакет. — Обоим нашим народам грозит беда с юга! Как же случилось, что сильнейшее и храбрейшее из кыргызских племен оказалось спиною к хуннам, а остриями копий и лезвиями мечей к своему другу — народу Динлин?
В это время на дальнем конце поля послышался шум. Он приближался. Толпа начала волноваться. Алакет посмотрел в ту сторону и закусил губу. Сквозь ряды кыргызов в сопровождении самых преданных телохранителей приближался на белом коне Алт-бег. Справа от него двигался его сын Алтамыш, слева — Кенгир-Корсак. Мрачное лицо повелителя не предвещало ничего доброго. Алакет понял, что настал решающий момент.
— Братья кыргызы! — с новой силой зазвучал его голос. — Не забывайте дружбу, скрепленную кровью! Вспомни, Яглакар, — обернулся он к высокому пожилому кыргызу, стоявшему в ближних рядах, — вспомни, как спас я твоего тяжело раненного брата в бою с войском Ойхан-кагана. А ты, почтенный отец Кюль-Сэнгир, затем ли потерял ты свой глаз, спасая меня от вражеской стрелы, чтобы теперь самому вонзить стрелу мне в сердце? А ты, славный Энень-Кюль, помнишь ли, как в бою с хуннами нас окружили воины врага? Кони наши пали, и мы, став спиною друг к другу, отражали натиск людей кагана, защищая друг друга, пока не подоспела помощь! Неужели теперь ты повернешься спиной к своему врагу кагану, чтобы вонзить меч в спину мне — твоему другу?
Всего лишь несколько человек отделяли Алт-бега от Алакета. Сжимая копье, глава тюльбарийцев рванулся к Алакету, но в этот момент Кенгир-Корсак, приблизив лицо к уху повелителя, тревожно зашептал:
— Брат, остерегись! Сердца людей не на твоей стороне. Взгляни на их лица… Вспомни: немногие беги, потеряв власть, сохраняли жизнь!
Алт-бег скрипнул зубами. Проклятие! Кажется, этот выскочка динлин снова одержал верх над ним. Но когда он приблизился к Алакету, лицо его было спокойно и величественно:
— Мир тебе, почтенный Алакет! Я рад видеть тебя гостем в моем стане. Племя тюльбари хочет дружбы и родства с народом Динлин. Да будет так! Пусть дружба наша станет крепкой, как скалы Динлина, и несокрушимой, как воин Тюльбари! И пусть трепещут хунны! Обменяемся с тобой оружием, славный динлин!
Алакет облегченно вздохнул. Подняв руку, он протянул Алт-бегу рукоять своего клевца, а затем с низким поклоном принял меч тюльбарийца. Огромная, блистающая под солнцем серебряная котловина огласилась торжествующими возгласами кыргызов. Алакет смотрел в горящие радостью глаза и думал: «Это только начало. Сколько таких испытаний выпадет еще на долю этих сильных, смелых, трудолюбивых людей?! Но воля их преодолеет все!»
Глава XVII
Хунны больше не вернутся
Весеннее солнце укрылось за сизо-белым щитом облаков, посылая из-за него стрелы золотистых лучей на первую зелень весенней степи. Желтый суслик столбиком стоял на холме. Над землей звучала заливистая песнь жаворонка.
Внезапно жаворонок умолк. Суслик потянул ноздрями и нырнул в норку.
С юга, надсадно каркая, появилась стая воронов. Что привлекло их сюда? Какую добычу видели их зоркие, немигающие глаза?
Вскоре на горизонте возникла сплошная стена пыли. Ее взбили тысячи копыт, вытаптывая первую робкую зелень. Всадники в овчинах, пестрых халатах, некоторые в чешуйчатой броне, одни на лошадях, другие на верблюдах, третьи на быках зловещей лавиной двигались на север.
Частый лес копий, бронзовых значков, бунчуков, покачиваясь, плыл над степью. В центре войска среди приближенных и полководцев ехал желтоглазый молодой крепыш в позолоченном железном нагруднике, шапке из белого войлока, украшенной золотым ободком. У седла — круглый щит. На поясе меч и кинжал. Двое слуг, ехавших следом, держали над ним бунчук и церемониальный зонт.
Это был Гюйюйлишу — старший сын и наследник Чжи-чжи-кагана. Справа от него, сопровождаемый большой группой телохранителей, ехал угрюмый Тудаменгу.
— Удивления достойно, — горячился Гюйюйлишу, — что еще не все кыргызы покинули степь! Наглость их не имеет границ! Большарцы всю зиму кочевали у подножия гор. А тюльбарийцы с динлинами выходили в степь на охоту! Неужто их не устрашает близость ставки кагана и сила наших воинов, которые не раз сметали их кочевья с лица земли?
