Алакет из рода Быка - Николаев Роман Викторович (читаемые книги читать .TXT) 📗
И тогда Алакет весь подобрался, словно тигр, готовый к прыжку, глаза его загорелись гневом.
— Тише! — крикнул он, перекрывая голоса вельмож. — Вы, кто не видит дороги дальше ушей своего коня! Вы, неразумное стадо, вытаптывающее на пастбище траву, которой питаетесь! Да знаете ли вы, что лишь благодаря кыргызскому народу мы, кыргызские динлины, избежали меча, занесенного над нами рукою ажо и бегов? А вы хотите отплатить за это избиением кыргызских родов на нашей земле! Или вам непонятно, что каган денно и нощно молит своих богов, чтобы мы перегрызлись с кыргызами, словно бешеные псы? Хотите, как ничтожная пыль, лететь по ветру, пущенному правителем хуннов?
Между тем князь племени Огненного Кольца пристально смотрел в лицо Алакету. Какие-то давние воспоминания шевелились в его мозгу. Но вот глаза его удивленно раскрылись, и бледные губы непроизвольно прошептали:
— Это он!
— Кто? — не понял Дугундэй.
— Он! — повторил князь. И, помолчав, добавил: — Дух Хориана!
— Как?! — отшатнулся в ужасе Дугундэй.
— Да, да! — продолжал князь. — Я помню его молодым и узнаю его, это он. Он вторично явился среди нас. Но только… только… или его сородичи плохо соблюдали погребальные обряды, когда хоронили его, или духи земли Динлин гневаются на род Быка, или шаманы рода Орла хитростью присвоили его душу! Ведь при втором рождении дух его должен был вселиться в мальчика из рода Быка, а ведь ты слышал: он из рода Орла. Но это Хориан. Ты слышал о его подвигах в земле кыргызов? Среди динлинов лишь старик Хориан мог совершить такие дела! — И князь пристально взглянул в лицо Дугундэя. Но тот молчал, ошеломленный чудом, совершившимся на его глазах. Зато сидевший слева от князя старейшина рода Козла что-то быстро зашептал на ухо седобородому князю племени Большой Воды. Тот вздрогнул, а затем пробормотал:
— Истинно! А я-то никак не мог сообразить, почему мне так знакомо его лицо! Да, это он! Таким я его помню, когда он говорил с народом или на совете князей… — и совсем шепотом добавил: — Он был человек мятежный. Враждовал с большими людьми. Но в час испытания никто не умел лучше него отвратить беды от Динлина! Народ его любил и пел о нем песни. А то, что теперь он явился среди нас, когда страна в опасности, — это знак, что он послан самим владыкой неба! Нельзя сейчас противоречить ему, ибо его устами говорит воля духов-хранителей нашей земли.
И передаваемая вполголоса и шепотом удивительная весть поползла по залу. А не подозревающий ни о чем внук Хориана тем временем продолжал:
— Нужно послать гонцов к исседонам и в Ухуань и заключить с ними дружбу и родство!
Теперь вельможи согласно закивали головами.
— Нужно закрепить союз с ними и усилить наше войско, освободив рабов-ухуаньцев в обмен на рабов-динлинов из Ухуаня!
— Что? Разрушить опору нашей власти? Освободить рабов? — взревел, снова вскакивая с места, князь племени Белого Посоха. — Не бывать этому!
Но князь племени Большой Воды резко дернул его за полу халата и зашептал:
— Мальчишка! Молчи! Навлечешь беду! Это ж дух Хориана!
Ноги молодого князя подогнулись, и он безвольно опустился на место, забыв закрыть рот и ошалело моргая глазами. А гордо восседавший посреди зала Эллей, скрывая удивление под маской безразличия, ломал голову над загадкой: почему это своевольные вельможи, так враждебно встретившие вначале речь Алакета, теперь слушают его с суеверным подобострастием.
Яркое зимнее солнце сияло над горами. Как часто бывает в этих местах, оно не принесло с собой мороза. В воздухе пахло оттепелью. По узкой долине, разбрызгивая копытами мокрый снег, быстрой рысью двигался конный отряд. Дорога шла под уклон. Ранним утром оставили эти люди селение рода Орла и теперь торопились на юг. Впереди в теплых меховых зимних халатах ехали Алакет, Бандыр и рыжебородый Тубар из рода Орла. Рядом с ними горячил буланого коня Ак-Тегин — старейшина одного из родов динлинских кыргызов. Как у всех людей его племени, у него широкие скулы, продолговатый разрез глаз. Но голубой цвет зрачков и рыжие волосы свидетельствовали о примеси динлинской крови, унаследованной им от матери. За предводителями следовал сильный отряд вооруженных динлинов и динлинских кыргызов. Но вот спуск кончился. Дорога снова пошла в гору. Кони замедлили бег, постепенно переходя на шаг. Дальше горы сдвигались, стискивая долину и образуя ущелье с узкой тропой. Проехав еще несколько шагов, всадники наткнулись на невысокий завал из лиственничных и еловых стволов и груды камней. Из-за прикрытого снежной шапкой красного утеса вылетела стрела, и резкий голос прокричал на тюльбарийском наречии:
— Эй, стойте! Что вам нужно?
Всадники сдержали коней. Вперед выехал Ак-Тегин и, приставив ко рту сложенные руки, начал кричать по-кыргызски:
— Люди, слушайте! Говорю я, старейшина Ак-Тегин! Мы пришли с миром! Позовите вашего начальника!
— А почему с тобой вооруженный отряд?! — отозвался голос из-за завала.
— Время неспокойное! — прокричал в ответ Ак-Тегин.
Вероятно, недоверие воинов, охранявших завал, несколько уменьшилось. По крайней мере, из-за камней и бревен показались широколицые и узкоглазые головы в остроконечных меховых шапках.
— Кто еще с тобой, старейшина? — спросила седоусая голова с медным кольцом в правом ухе.
— Со мной люди рода Орла и почтенный Алакет. Все они идут с миром…
Но едва старейшина произнес имя Алакета, как все головы мгновенно скрылись за завалом, а голос, в котором теперь слышалась тревога, крикнул:
— Нам не велено вступать в отношения с Алакетом! Ждите, пока известим начальника! — И добавил с угрозой: — Не смейте приближаться к завалу: засыплем стрелами!
Отъехав на несколько шагов назад, всадники начали совещаться.
— Видишь, почтенный Алакет, — сказал Ак-Тегин, — ничего у нас не выйдет. Народ не захочет слушать тебя, ибо он покорен слову бега и старейшин. Так и должно быть. Ты же видишь, эти люди за завалом не хотят иметь с тобой никакого дела.
— Нет, почтенный Ак-Тегин, — нахмурил брови Алакет, — народ будет говорить со мной! Алт-бег боится и потому расставил на подступах к лагерю людей из своей личной стражи. Но и они недостаточно надежны. Ты думаешь, почему начальник караула запретил нам приближаться к завалу? Он боится, что наши речи зажгут сердца его воинов!
В это время послышался цокот копыт, и трое кыргызов на конях легко перемахнули через завал навстречу Алакету и его спутникам. Впереди мчался старый одноглазый полководец с нашитыми на кожаный халат железными пластинками. Его сопровождали два молодых воина. Лицо полководца сияло радостью:
— Алакет! Сынок!
Алакет широко раскрыл объятия:
— Кюль-Сэнгир! Отец!
Но Кюль-Сэнгир, не доехав до Алакета, словно наткнувшись на что-то, сдержал коня. Лицо его стало равнодушно суровым и, отведя взгляд в сторону, он смущенно сказал:
— Почтенный Алакет, прибыл ли ты врагом или другом, нам не велено пропускать тебя в лагерь! Так возвращайся добром назад и не вынуждай нас браться за оружие!
— Отец, — поднял руку Алакет. — Я не хочу и не буду проливать кровь моих друзей, тех, чью жизнь и достояние защищал я во время хуннских войн! Но скажи, ты передал мне волю тюльбарийского войска? Оно не хочет говорить со мной?
— Таков приказ Алт-бега! — глухо, через силу произнес Кюль-Сэнгир. — В походе я повинуюсь полководцу!
— Хорошо, — продолжал Алакет, — тогда ответь мне, о достойный Кюль-Сэнгир, всегда ли священна воля племени?
— Да, — отозвался старый полководец, еще не совсем понимая, куда клонит динлин, — всегда и всюду!
— Так, — перешел в наступление Алакет. — Мне известно, что за этими горами в котловине стоит не только дружина бега! Все племя тюльбари, теснимое хуннами, подошло вплотную к границам Динлина… Можешь ли ты, почтенный, дать клятву перед богами, что племя тюльбари не желает услышать мои слова? — И видя, что Кюль-Сэнгир потупившись молчит, добавил: — Напротив, отец, верю — ты готов поклясться, что оно хочет вступить в переговоры с нами!
