Копье милосердия - Гладкий Виталий Дмитриевич (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Это был московский старьевщик Ванька Грязь, который поступил в услужение к князю Николаю Радзивиллу. Обоз князя все-таки опередил посольство Мишенина и Коробейникова и прибыл в Истанбул на полторы недели раньше московских купцов. Радзивиллу повезло не только с тем, что по дороге до Крыма не случилось никаких происшествий, но и с попутным ветром, благодаря которому нанятый им карамурсал* преодолел Сурожское море* гораздо быстрее, чем можно было предполагать.
Выйти на Маврокордато князю помог тайный агент ордена иезуитов, о котором говорил Юрий Радзивилл. Ну, а то, что он очутился в подземелье, было заслугой Ваньки. Единственной серьезной проблемой для Сиротки и его людей стали шпионы султана. Они следили за всеми иностранцами, не выделяя из них кого-либо особенно, но от этого Иван Грязной (как теперь именовали московита слуги Радзивилла) не испытывал облегчения. Его главной задачей было все время держать в поле зрения Трифона Коробейникова со товарищи, следить за ними, чтобы вовремя перехватить посредника, о котором рассказал под изрядным нажимом плененный Маврокордато. Но как это сделать, не привлекая к своей персоне пристального внимания со стороны султанских ищеек?
Пришлось искать выход и предприимчивый Ванька, конечно же, нашел его. Он давно не считал себя греком — это его прадед приехал в Московию, но греческий язык знал неплохо. Так повелось в его семье, несмотря на то, что греческая кровь в жилах Ваньки и его родителей была изрядно разбавлена русской.
На самом деле его звали Иоаннос Гресь. Но офени обычно обходились прозвищами, вот и стал он именоваться Ванька Грязь; и не только благодаря созвучию фамилии и прозвища, но больше из-за своей неряшливости, ставшей среди офеней притчей во языцех.
Ванька решил уйти из просторного караван-сарая, где расположился Николай Радзивилл, и поселиться где-нибудь в городе, слившись с толпой. А маскироваться он умел. Так он убивал двух зайцев: развязывал себе руки и мог «доить» князя в полное свое удовольствие и с большим размахом, требуя денег для подкупа нужных людей.
Его план оправдал себя в полной мере. Николай Радзивилл не жалел золотых на поиски Копья, поэтому вскоре Ванька Грязь почувствовал себя богатым человеком. Он даже сумел вложить часть полученных от Сиротки денег в совместное торговое предприятие с одним небогатым греком-фанариотом. Они познакомились случайно, в бане, и это он предложил Ваньке недорогое жилье в Старом городе, в таком месте, куда редко заглядывали султанские ищейки.
Нужно отметить, что не все греки-фанариоты были состоятельными людьми, хотя торговля и ростовщичество считались их основным занятием в империи османов. Прочно стояли на ногах лишь несколько родов — Панайоти, Маврокордато, Ипсиланти, Мурузи, Суццо, Караджа, Ханджерли и еще две-три фамилии. Остальные перебивались сущим мизером, однако на фоне простых жителей Истанбула, в том числе и османов, они выглядели богачами. За это греков (как и евреев) не любили, им завидовали и при каждом удобном случае старались проверить содержимое их кошельков; иногда ради этой цели даже снимали голову с плеч.
Первый греческий богач Михаил Кантакузен, прозванный османами Шайтан-оглу, в свое время получил от султана монополию на торговлю пушниной с Московским царством. Он зарабатывал шестьдесят тысяч полновесных золотых дукатов в год. Но в 1578 году купца казнили, а его имущество конфисковали.
Новое жилище Ваньке понравилось. Это был просторный двор за высоким, кое-где порушенным каменным забором в старой части Истанбула, окруженный со всех сторон неказистыми хибарами и домишками (среди них были даже двухэтажные), в которых ютились бедняки. Хибар насчитывалось так много, что выборный старшина сообщества сдавал свободные за деньги всем желающим, независимо от национальности и вероисповедания. Поэтому по вечерам двор напоминал землю сразу после вавилонского столпотворения, так много звучало в нем разных языков и наречий.
Однако народ жил дружно. Кто чем занимался, сразу трудно было понять. Хотя Ванька подозревал, что многие из его соседей не в ладах с законом. Но ему пришлось по душе, что никто не интересовался, каким образом его собеседник зарабатывает себе на хлеб насущный. Этот вопрос был во дворе под запретом. Люди в общественном «караван-сарае» жили незлобивые, нежадные и делились последним.
Но самой главной, интригующей загадкой двора оказалась… ловля рыбы среди камней! Когда Ванька увидел этот процесс, у него глаза полезли на лоб. Картина впечатляла — вечер, закат, десятка два мужиков посреди двора с удочками, оснащенными колокольчиками. Они покуривали трубки, с удовольствием пили кахву, которую готовили там же, на камнях, и вели неторопливую беседу, не сильно озабочиваясь своим занятием; просто отдыхали. Лески удочек исчезали в многочисленных дырках, прогрызенных в каменных плитах неумолимым временем.
Неожиданно у одного тренькнул звонок, у другого, третьего… Быстрые ловкие подсечки, и по двору рассыпалось живое серебро; три больших рыбины исполняли свой последний танец перед довольно загалдевшими рыболовами. Ванька как сел от неожиданности на первый подвернувшийся камень, так и остался там сидеть с открытым от изумления ртом. Ему показалось, что перед ним какое-то чудо, сродни тому, что Христос явил апостолу Петру и неудачливым рыбакам, единым словом наполнив сети рыбой настолько, что они стали рваться под тяжестью улова.
Однако вскоре все разъяснилось. Соседи не стали скрывать, что давно таким образом разнообразят свой довольно скудный стол. Где-то глубоко внизу, как они предполагали, протекает река, а может, там находится озеро, — этот вопрос особо не волновал людей. Главное, что в водоеме много рыбы. Чтобы она легче ловилась, жители «общественного» караван-сарая подкармливали рыбу пищевыми отходами, и она была вкусной и жирной.
По здравому размышлению Ванька не очень поверил в существование мифической реки или даже озера. Земля в Истанбуле сухая, каменистая, дожди выпадают редко, а до гор с их ледниками и заснеженными вершинами, откуда река могла брать начало, далеко. Как может существовать под землей зарыбленный водоем, если в него не поступает в достаточных количествах свежая вода?
Ванька Грязь был смекалистым малым. Он тут же вспомнил, что в русских крепостях существуют подземные цистерны для сбора дождевой воды. Во время осады им цены нет. Но если под двором находится такая же цистерна, то значит, где-то должен быть вход в нее, крупное отверстие, через которое можно попасть внутрь. А иначе как воспользоваться запасом воды при необходимости? И Ванька начал искать.
Поиски продолжались недолго. Первый вход в подземное водохранилище, с узкой лестницей, готовой рухнуть в любой момент, он отыскал в соседнем дворе. А второй, более капитальный, находился в районе оживленного квартала возле Айя-Софии. Ванька определил это лишь тогда, когда исследовал цистерну изнутри.
Конечно же, этими сведениями со своими соседями он делиться не стал. Оказалось, что местами прохудившаяся крыша — свод подземного водохранилища — является двором, на котором и располагался «общественный» караван-сарай.
Цистерна являлась идеальным убежищем — два входа-выхода и всегда под рукой пресная вода, что в сухом Истанбуле, насквозь просоленном штормовыми морскими ветрами, ценилось очень дорого. А когда Ванька наткнулся на пещерку — выход водовода, то и вовсе обрадовался. Он не поленился и осмотрел (насколько это возможно) часть водозаборного тоннеля. Его обложили кирпичом, и он представлял собой целый лабиринт с множеством ответвлений. Куда они шли, Ванька побоялся исследовать, чтобы не заблудиться. И потом, мало ли какие твари могут обитать в водоводе.
Чтобы исключить неприятные неожиданности, Ванька заложил его камнями, и вскоре стараниями пронырливого московского старьевщика ниша приняла обжитой вид (если, конечно, полатями можно было считать туго набитый сеном большой чувал, прежде служивший обшивкой тюка, а печью — очаг с треногой и казанком). Он притащил сюда два коврика (одним занавесил кладку, закрывающую водовод, а второй положил на пол), горшки-плошки-сковородки, продукты (муку, соль, орехи, крупу и чай) и маскировочный гардероб в саквах. Приличная одежда, которую носили горожане, была первой и главной покупкой Ваньки на цареградских рынках.
