Темная роза - Хэррод-Иглз Синтия (мир бесплатных книг .TXT) 📗
– Это не его дело.
– В любом случае, я бы советовал тебе поговорить с ним, прежде чем сообщать что-то Адриану.
– Хорошо, я так и сделаю, – неохотно ответил Пол.
Эмиас пришел в бешенство:
– Чтобы этот бастард жил здесь? Нет! Я не хочу и слышать об этом.
– Ты не хочешь и слышать об этом? – внезапно разгорячился Пол, сначала желавший поговорить спокойно.
– Я бы не хотел, чтобы он жил здесь. Неужели ты сошел с ума, папа?
– Мне кажется, это ты сошел с ума. Я – господин Морлэнда и делаю что хочу.
– И я тоже, особенно когда речь идет о том, что затрагивает мою честь.
– Это не имеет отношения к твоей чести. Если я хочу поселить здесь этого юношу – это касается только меня. У него есть большие способности, добродетели, которые позволяют ему занять определенное место в доме.
– Этот юноша, как ты его называешь! Все знают, что он твой бастард, и будут сплетничать о том, как ты приветил его, больше чем собственного законного сына. Я – наследник Морлэнда, и мои сыновья унаследуют его после меня. Это мое наследство, и семейная честь – его часть. Я не могу позволить, чтобы мои сыновья выросли бок о бок со свидетельством твоего позора – если он твой. Кто может доказать, что это и в самом деле твой сын?
Глаза Пола сузились:
– Помни о том, раз уж дело дошло до этого, что никто вообще не может знать, кто был его отцом.
Эмиас презрительно усмехнулся:
– Ты, конечно, можешь позорить память моей матери, так как ты дурно обращался с ней при ее жизни, но она была твоей законной женой, и это уже невозможно изменить. А я – твой законный сын, единственный законный сын, что бы ты там ни думал. Если тебе наплевать на меня, или на память моей матери, или даже на собственную честь, то подумай о родовой чести. Что скажут о нас люди? Ты позволишь опозорить наш род? – Он знал, что попал в самую точку. – Повторяю, я не потерплю здесь бастарда.
Пол понял, что потерпел поражение:
– Хотя я не был повенчан с его матерью, он мой сын, как и ты. Он – твой родственник, неужели это ничего не значит для тебя?
Победив, Эмиас проявил немного милости к побежденному:
– Я не хочу ему зла. При том, что все останется по-прежнему, я даже желаю ему добра. Главное, чтобы не пострадала моя честь и честь моих сыновей.
Пол повернулся, испытывая боль в сердце:
– Я отошлю его. Похоже, я разрушаю любовь, когда бы не столкнулся с ней, как плесень. С самого начала и до конца мне не суждено обладать тем, что я люблю.
Эмиас холодно посмотрел на Пола:
– Скорее, твоя вина в том, что ты не хочешь любить тех, кто окружает тебя, – упрекнул он.
Пол удивленно взглянул на него – но было слишком поздно спрашивать о том, неужели Эмиасу недоставало его любви. Пол мог дать ему имя и состояние, но не любовь.
– Я отошлю его, – повторил он, выходя из комнаты.
Погода по-прежнему была плохой, но Майка решил не задерживаться и отправиться ко двору на следующий день. Адриан уехал с ним, и, если он и подозревал что-либо о не предоставившейся ему возможности, он спрятал это в своей душе, как он прятал все чувства за своим гордым, красивым и бесстрастным лицом.
Глава 13
Великий пост в этом году начался поздно, в марте, а север был еще во власти морозов. На первое воскресенье поста морлэндцы выбрались в город на мессу, медленно продвигаясь по дороге между двумя высокими валами, образованными снегом, сброшенным на обочины мужчинами, расчищающими дорогу. Последний снег прошел неделю назад, но было так холодно, что он даже не начал подтаивать, как и остальной снег, выпавший с Нового года.
После мессы люди, несмотря на мороз, задержались в церковном дворе, чтобы поболтать, – никогда еще за время зимней изоляции эта воскресная встреча не была столь радостной. Баттсы и Морлэнды собрались на подветренной стороне крыльца. Здесь были и Кэтрин с Джейн, атаковавшие Елизавету, требуя последних новостей. На Пасху должны состояться их свадьбы, обучение дало свои плоды, их манеры уже явно улучшились. Под неусыпным и строгим оком Люси их дикие привычки девушек постепенно выветрились, как и прочие изъяны, и, хотя они по-прежнему хихикали и щебетали, как сороки, они уже не могли опозорить семью. Их женихи – Джон и Бартоломью – были практичными, трудолюбивыми юношами, унаследовавшими семейные черты Баттсов, и сестры не могли дождаться венчания.
Говорили в основном о погоде и связанных с ней бедствиях. Пока нечего было и думать о пахоте, так что в этом году можно было посадить только скороспелые сорта, а это значило, что и следующей зимой будет нехватка еды. Из-за продолжительных холодов пало слишком много скота и овец, и это тоже предвещало голод. Умерли сотни крестьян, а это значило, что рабочих рук может не хватить, что тоже предвещало голод. Все складывалось не в лучшую сторону. Простолюдины и аристократы вместе обсуждали положение, объединенные общей судьбой; и те и другие выглядели одинаково бледно и истощенно под ярким зимним солнцем.
У Пола же имелись свои проблемы: в углу двора его обступили ткачи и ткачихи, у которых накопились к нему вопросы.
– Мы бы подождали манориального суда, мастер, – заявил их старший, высокий ткач по имени Уилл, – но кто теперь знает, когда он состоится, а дела слишком плохи.
– Да, дела плохи, – согласился Пол. Фабрика была закрыта уже два месяца, ткани не производились, а те, что были сотканы раньше, лежали на складе из-за непогоды.
– Верно, мастер, – поддакнул Уилл, кивая седеющей головой, слишком крупной для тонкой и слабой шеи. Уилл вообще-то был крупным, мощным мужчиной, даже скорее толстым, но голод подкосил его, и теперь его кожа складками болталась на теле. Несмотря на голодное выражение глаз, он все еще пытался шутить: – Они плохи для вас, мастер, но еще хуже для нас, так как мы не работали, а стало" быть, нам и не платили, и что было делать, когда цена на хлеб так растет? Мы не умерли с голоду только потому, что у нас было кое-что, что мы вырастили на огородах, и то, что осталось от зарезанной в феврале свиньи, да упокоит ее душу Господь, ибо почему бы и свинье не быть христианкой? И еще немного яиц...
– Как это тебе удалось сохранить свинью до февраля, Уилл? – заинтересовался один из его друзей.
– Мы держали ее дома, вместе с нами, где тепло, – ухмыльнулся Уилл, – и кормили ее с нашего стола, пока она не была готова к тому, чтобы кормить нас. Да и спали вместе с ней, знаешь, как тепло, когда у тебя с одного бока свинья, с другого – жена? Но тем не менее, мы съели все, что могли, и нам нужны деньги, чтобы купить хлеб, пока не созреет новый урожай.
– Я сделаю для вас все, что смогу, – пообещал Пол, – хотя видит Бог, что каждому из вас достанется не так много, так как приходится еще и кормить людей у ворот.
– Да, мы знаем, мастер, мы знаем, какой вы добрый и Добродетельный хозяин, и ваша дочь тоже, да благословит ее Господь, – сказал Уилл, – она всегда помогала беднякам, и даже ангелу небесному мы не радовались бы так, как ей. Но дело обстоит так, мастер, если бы мы работали дома, а не на фабрике, то могли бы сделать за день больше. Ведь нам приходится тащиться по морозу до мельницы Брэйзена. И это несправедливо, в такую дурную погоду заставлять человека идти на работу, вместо того чтобы он поднялся на чердак к своему станку.
– Да, и еще, – добавила какая-то женщина, – несправедливо отвлекать мужчину от дома, когда работу можно сделать и тут. Я не могу рубить хворост и выкапывать картофель из буртов, а когда возвращается с мельницы мой муж, он слишком устал и замерз, чтобы делать это. А если бы он работал на чердаке, то он помог бы мне с пахотой и севом и со скотиной.
– Но что же вы хотите от меня? – беспомощно спросил Пол.
– Закройте фабрику, мастер, – посоветовал Уилл, – вот и все.
– Мы хотим работать, как раньше, – добавил кто-то, – неправильно, чтобы мужчина уходил на работу из своего дома.
– И женщина тоже, – раздался еще чей-то голос, – мои сорванцы дичают без присмотра.
