Список Мадонны - Форан Макс (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Жанна Кузино сначала помрачнела, но сразу же отогнала страх и спросила:
— Когда ты едешь? Будет трудно уйти от британцев?
— Многим это уже удалось. Думаю, мне это тоже удастся. Если я буду двигаться ночью и никому не открываться, то смогу уже через три дня оказаться за границей.
— Тебе понадобится пища и приличная одежда.
— Да, узелок с пищей на три дня и два комплекта теплого белья. Местность я знаю хорошо, недавно только побывал в штате Нью-Йорк. Где можно безопасно пересечь границу, я также знаю. Опасность не страшна.
— А потом?
Мартин пожал плечами.
— Кто знает? Найду работу. Я говорю по-английски. А когда все будет в порядке, то приеду за тобой… с Мадлен.
— Я не слышала о Мадлен. Почему ты мне не рассказывал? Кто она?
— Я встретил ее совсем недавно. Она смелая и красивая. Мы сможем жить вместе, втроем, когда будем свободны. Мне говорили, что в Соединенных Штатах много художников и многие из них живут в хороших домах с прислугой. Когда мы с Мадлен поженимся, ты сможешь жить вместе с нами.
Жанна Кузино улыбнулась, сразу представив себе милую девушку и своих внучат. Но вдруг замерла, словно вспомнила что-то досадное.
— А твоя рука? С ней все в порядке? Работать будет нелегко, особенно там.
Мартин согнул свою правую руку.
— Уже не так плохо, как было раньше. Я чувствую уже какое-то движение. Думаю, что смогу даже написать одно-два слова, если потребуется. Пройдет несколько месяцев, и я, наверно, смогу и рисовать. Мой английский вполне сносен. Поищу себе работу продавца или учителя. Я знаю одного человека, работающего в банке. Он занимает важную должность и не откажет мне в помощи.
Жанна Кузино кивнула. Она направилась к плите, чтобы принести еще кофе, а когда вернулась, сын уже спал.
Она позволила ему проспать весь день, разбудив сначала только для того, чтобы уложить в постель, а потом позже, когда бледные холодные сумерки заставили ее зажечь лампу. Она приготовила ему пищу: добрый ломоть хлеба, сыр, орехи, немного сушеных фруктов и медовое печенье. Мартин надел на себя самую прочную морскую одежду дяди Антуана. Полностью готовый в путь, он выглянул, чтобы убедиться, что наступила ночь. Было совершенно темно, шел легкий снег. Он удовлетворенно промычал что-то. Хорошая ночь для его похода. Затем зашел в дом, чтобы сделать то, что не любил больше всего. В тепле кухни он почувствовал себя неловко, ему было больно смотреть на страдания матери. Мартин ощущал, как горечь расставания подкатывается слезами к его глазам. Она не заплакала, только крепко прижала его к себе. Он уловил ее дыхание вместе с теплыми кухонными запахами и цветочным ароматом ее волос.
— До свидания, мама. Я не надолго. Я вернусь. Обещаю тебе.
Они стояли у задней двери.
— Храни тебя Бог, сынок. Я посылаю с тобой в дорогу Богоматерь. До тех пор, пока она будет рядом, с тобой ничего не случится. Оставляю тебя в ее руках.
Идти той ночью было легко. Он хорошо отдохнул, да и местность была ему знакома. По мере того как он углублялся к югу, дорога становилась труднее. Ближе к полуночи он заметил красный отблеск в небе, а вскоре уловил и запах дыма. Сент-Клемент. Они жгли Сент-Клемент. Собаки! А что еще можно было ожидать? Кара, суровая и беспощадная, уже началась, и одному Богу было известно, когда она кончится.
Вскоре после рассвета Мартин нашел то, что искал: мост, под которым можно было спрятаться. Он забрался в самое дальнее и темное место, туда, где камни соприкасались с землей, и достал свои съестные припасы.
Там, среди сыров, завернутых в мягкую кроваво-красную материю, лежала икона Богоматери. Мать рассказывала, что эту икону привезли из Франции почти два века назад. Никто не знал ее возраст, и она передавалась от поколения к поколению с первой девочкой, рождавшейся в семье. Мать дорожила иконой не только как фамильной ценностью, но и как источником божественного вдохновения. Мартин вздохнул и завернул икону в красную тряпицу. Она должна быть с ним. Ее нельзя утерять.
Пробираясь дальше к югу, Мартин избегал человеческого жилья. Другие беглецы надеялись, что симпатии к патриотам оберегут их на опасном пути к свободе, но у него не было веры в это. Он ел понемногу и двигался только ночью. Еще два моста и стог сена служили ему укрытиями в дневное время.
Мартин видел несколько патрулей и слышал, как ругались лоялисты, грабившие дома мятежников. В воздухе по окраинам деревень и в полях висел тяжелый запах дыма. Кругом царило смятение, поэтому не все башмаки, стучавшие по мосту, были британскими. Он слышал стук тележных колес, женские голоса и детский плач. Это люди, оставшиеся без жилья, искали себе новое убежище.
На пятый день сразу после рассвета он наблюдал за новым мостом, укрывшись за елью. У него кончилась пища, и тяжесть, накопившаяся в ногах, говорила о том, что ему придется рискнуть развести костер, чтобы не потерять способность передвигаться. Неожиданно Мартин обнаружил, что это был тот же самый мост, под которым он укрывался перед встречей с Мадлен. Он даже узнал каменную дорожную веху в нескольких метрах от моста. Он находился в штате Нью-Йорк. Он был в безопасности. Замерзшие руки Мартина дрожали, когда он считал деньги. На берегу озера всего в нескольких километрах к востоку располагалась деревня. Мысль о горячей пище и теплой посгели заставила его ноги пойти дальше. Он все еще чувствовал себя неуверенно, когда оказался на открытом пространстве, переходя мост. Его испытание закончилось, но ему пока в это не верилось.
Мартин хорошо поел, приобрел чистую теплую одежду, насладился роскошью горячей ванны и уже предчувствовал наслаждение непрерывного сна в теплой кровати с постельным бельем, когда вернулись воспоминания. Хотя до ночи было еще далеко, он уже готовился ко сну, поправив шторы на окнах своей комнаты на небольшом, но уютном постоялом дворе в Олбурге. За окном над затоном озера Шамплейн уже собиралась вечерняя мгла. Кого теперь укрывает покров ночи, прятавший его от преследователей? Франсуа-Ксавье, де Лоримьера? Они в безопасности или томятся в каком-нибудь гнилом месте? В плену или, того хуже, мертвы? Затем он вспомнил ее. Она появилась в мыслях так, будто все время пряталась там. Боже мой! Мадлен. А что, если британцы ищут ее, чтобы отомстить как сочувствовавшей патриотам? Он все это время думал, что она в безопасности и что опасность грозит только ему. Теперь, после того как он видел все эти сожженные дома, зная о причастности Жака к «Братьям-охотникам», он не был уверен в безопасности Мадлен. Как мог он быть таким слепым, таким безнадежно глупым? Десять минут Мартин ходил по комнате, мысли кружились в его голове. Кровать, которая казалась ему такой манящей, представлялась теперь коварной соблазнительницей. О чем он думал? Устроиться спать, как избалованный ребенок, тогда как его возлюбленную со всех сторон окружает опасность? Он должен был поехать за ней. Это не займет много времени, несколько часов, не более. Еще не поздно найти лошадь. Ругая себя за тупость, но с восторгом представляя, как обнимет свою любимую Мадлен, Мартин поспешно оделся, предпочтя новой чистой одежде грязную, но, очевидно, более подходящую для ночного путника. При этом он почти не ощутил маленькую икону в одном из своих глубоких карманов. Закрывая дверь, он улыбнулся, взглянув на кровать. Всего лишь несколько коротких часов, и они будут лежать в ней в объятиях любви.
Мартин боялся, что пойдет снег. Его лошадь, крепкое животное, более подходила для плуга, нежели для дороги. Ему казалось, что она еле шевелит ногами. Минуло уже три часа пополуночи, когда они пересекли мост. Здесь-то и начались трудности. Пересечь границу и найти в темноте дом Жака было непросто. Но сделать это и остаться незамеченным — задача, только мысль о которой уже пугала. Он сделал единственно возможную вещь: попытался пойти тем же путем, по которому его вела Мадлен. Когда это было? Менее двадцати дней назад? Это заняло у него два часа, большую часть времени он искал дорогу пешком, оставляя лошадь привязанной где-нибудь в скрытом месте. Дом неожиданно появился из снежной темноты. Хотя в окнах не было огня, Мартин понял, что дом не сожгли. Облегченно вздохнув, он слез с лошади и отвел ее на конюшню. Побеспокоенные животные нервно зашевелились в темноте. Еще один хороший знак. При свете горящей спички он дошел до комнаты, где выделывали шкуры, и заглянул внутрь. Во мраке очертания стола со свечами и изваяния были едва видны. Кровать была пуста. Небрежно заправленная, она все же выглядела так, словно ей какое-то время не пользовались. Он потрогал рукой плиту. В ней лежали дрова, но металл был ледяным. Спичка потухла, и по телу Мартина пробежал холодок предчувствия. Выйдя за дверь конюшни, он побежал. Она была в доме. Она должна была быть там. Не раздумывая, он застучал кулаком в дверь. Громкий настойчивый стук раздался в ночи, отчаянные безрассудные звуки, без опаски взывавшие к ушам.
