Калифорнийская славянка - Грязев Александр Алексеевич (читать книги полностью .TXT) 📗
– Проснулся? Хорошо, – довольным, каким-то даже радостным голосом проговорил мужчина-колош и спросил:
– Ты русский?
– Русский, – кивнул Иван.
– Из крепости на Ситхе?
– Да.
– На охоту сюда ходил?
– Нет. Мы рудознатцы. Искали глину для кирпичей, руду железную и медную – что попадёт.
– Как звать тебя? – продолжал спрашивать индеец.
– Иваном.
– А я Нанкок, – ткнул пальцем себя в грудь туземец. – Ты – Иван, я – Нанкок. Понимаешь?
– Понял, понял, – заулыбался Иван.
– Ты не бойся, – сказал Нанкок. – Тебя здесь никто не тронет. Ты мой гость. А ещё зови меня Николай. Я крещёный. Ваш отец Никодим у нас многих крестил, и меня так назвал – Николай.
– Стало быть, ты Никола.
– Да, да… Никола, – кивнул головой туземец.
– Как я у тебя очутился, Никола?
– Тебя моя собака нашла. Ты на земле лежал. Собака почуяла. Ты не помнишь?
– Ничего не помню. И давно я тут лежу?
– Вчера весь день и еще ночь.
– А ныне что?
– Теперь день.
– Ты и в крепости нашей бываешь?
– Бываю, как не бываю. Торговать ходим к вам. Ты – мне, я – тебе. Хорошо. Только днём туда можно. На ночь нам оставаться у вас нельзя. Ваш правитель строгий. Шибко строгий.
– А ты меня туда отвезёшь, Никола? Мне домой в крепость надо. Я в долгу не останусь.
– Отвезу, как не отвезу. Только тебе туда ещё рано. Лежать надо.
– Меня дома ждут, Никола… А, может, уже и ждать перестали. У меня дома мука есть и табак. Одеяло ещё есть.
На лице Нанкока появилось оживление, но он сдержал себя.
– Лежать надо, говорю. Ты слаб, сил мало, дорога трудна. Как тебя такого везти. Нет, пока нет. Ждать надо.
Нанкок встал во весь рост, откинул завесь входа и что-то выкрикнул на улицу. Тут же в шалаше вновь появилась женщина, сидевшая недавно у изголовья Ивана. Нанкок что-то сказал ей и сиделка, взяв в руки деревянную чашу с каким-то питьём, поднесла её к болящему.
– Пей, Иван, – сказал Нанкок. – Это отвар наших трав. Он даст тебе силы. Пей. Потом она тебя накормит, а я вечером опять приду.
Иван недоверчиво посмотрел сперва на женщину, потом на поднесённую к его губам чашу.
Сиделка, поддерживая и приподнимая голову Ивана, чуть наклонила чашу с отваром. Иван глотнул, сморщился и отвернулся, но женщина не отстала и молча заставила его пить ещё и ещё…
После выпитого травяного настоя Иван уснул, а когда открыл глаза, то опять увидел всё тот же шалаш и себя, лежащего на звериных шкурах. Он и не заметил, как в шалаш вошёл Нанкок, вновь присевший рядом.
– Ну что, Иван, проснулся? – спросил Нанкок.
– Да я всё сплю и сплю. Со мной такого никогда не бывало.
– Тебя отваром не зря поили. Вот и спишь. Во сне к тебе силы возвращаются. Скоро совсем здоровым будешь.
– Когда в крепость поедем, Никола? Домой дюже охота. Мочи нет, – чуть ли не простнал Иван.
– Потерпи ещё немного, – успокоил его Нанкок. – Завтра солнце взойдёт – мы и поедем в твою крепость.
– Завтра!? – обрадовано воскликнул Иван. – Эх, целую ночь ждать.
– Лежи, – сказал Нанкок. – Ты ещё не совсем здоров… А ночь, что ночь -скучать не будешь.
Нанкок встал и, высунув голову из шалаша, что-то опять по-своему крикнул. Тотчас же в шалаше появилась женщина в накидке из одеяла. Она была лицом намного моложе той, что поила и кормила Ивана все эти дни.
– Вот, Иван… Дарю тебе на всю ночь эту женщину, – с улыбкой произнёс Нанкок. – Она лечить тебя будет. Тебе хорошо будет. Совсем выздоровеешь.
– Да… – не зная, что сказать, Иван глядел то на женщину, то на Нанкока. - У меня дома… Мне не надо, Никола.
– Э-э-э, я знаю, Иван. У вас в крепости на баб голод… Бери её, бери. Это моя жена… Ты не думай, у меня ещё есть. Зовут её Панниояк… Она твоя на всю ночь.
Нанкок вышел из шалаша, а Панниояк, постояв немного, сняла с себя накидку и, оставшись в чем мать родила, медленно подошла к лежащему на мягких шкурах Ивану и забралась к нему под одеяло.
Глава восьмая
Тем утром, когда Алёна в очередной раз устроилась на своём обычном месте ждать-пожидать Ивана, в поселении колошей на матёром берегу все мужчины-индейцы собрались в большом кажиме – доме для общих сборов племени.
Они сидели на земляном полу, устланном плетёными травяными подстилками. На небольшом возвышении перед собравшимися в мужском доме сидел на звериных шкурах сам тойон племени Котлеан. Подняв вверх руку и, дождавшись, когда в кажиме стало совсем тихо, Котлеан заговорил:
– Братья! Говорю вам: наступает день, когда мы, люди Ворона, вновь пойдём брать крепость пришельцев, как делали мы это не раз и не два с другими крепостями русских. Не позволим больше им бить наших зверей. Будем охотиться сами, а шкуры продавать… Если же не возьмём крепость русских, то они заселят всю нашу землю. У нас же другой земли нет, кроме этой земли наших предков. Так ли думают воины?
– Так! – прозвучало в ответ.
– В бою за крепость нам поможет белый англичанин капитан Гельбер. Он – враг здешних русских, дал нам ружья и пушки. Корабль белого капитана стоит недалеко отсюда. Его люди помогут нам… Нанкок, – обратился Котлеан к сидевшему рядом соплеменнику, – готов ли ты к поездке в русскую крепость? Здоров ли твой русский, чтобы отправиться с тобой?
– Он уже здоров, вождь Котлеан, – откликнулся Нанкок, – и я готов с ним плыть в крепость.
– Поручаю тебе, Нанкок, разведать все караулы в крепости. Я знаю, что наших людей туда не пускают, но ты пойдёшь со спасённым тобой русским и тебя пустят за ворота. Так будь же зорок, как птица и хитёр, как лисица. Так?
– Так, вождь Котлеан.
– А тебе, брат Сайгинах, поручаю с Асавахтоком плыть к белому капитану Гельберу и сказать ему, что мы будем готовы через два восхода солнца после встречи с ним. Так?
– Так, вождь Котлеан.
– Всем же остальным воинам повелеваю готовиться к бою. Готовьте себя, луки, копья и топоры, а у кого есть – ружья. О выходе на Ситху будет известно каждому позже. Так я сказал!
По берегу возле поселения индейцев-колошей, где лежали, словно отдыхали после морского похода байдары, шли индейцы во главе с Нанкоком. Опережая их, почти бежал Иван Лихачёв, а, подойдя к самой большой из лодок, бросил в неё свои сумы, штуцер и попытался столкнуть байдару на воду.
– Не спеши, Иван, успеем, – подойдя к нетерпеливому рудознатцу, сказал Нанкок.
– Да мне домой страсть как охота, Никола. Ты меня разве не понимаешь?
– Понимаю, как не понимаю. Сам, когда далеко охотиться ухожу, то я тоже домой к своим женам спешу… Будешь и ты дома. Теперь уже скоро. Терпи.
Нанкок что-то сказал по-своему одноплеменникам. Те подошли к байдаре, столкнули её на воду, а потом и свои лодки.
Когда отошли от берега, Иван, невольно глянув в сторону жилья индейцев, увидел под высокой, с раскидистой кроной, сосной стоявшую там женщину. Иван узнал Панниояк. Она стояла и смотрела на уплывающие лодки, пока стали неразличимы лица машущих вёслами людей…
…Алёна сидела у причала и, как всегда, глядела на морской простор. Она видела, но не обратила внимания на лодки индейцев, сперва показавшиеся из-за недальнего островка, а потом подошедшие к самому причалу. И только когда люди из лодок сошли на берег, Алёна увидела Ивана.
– Ваня! Ваня! – ещё не веря своим глазам, закричала Алёна и бросилась бегом к своему долгожданному Ванечке.
– Алёна!? – тоже удивлённо и радостно выдохнул Иван. – Откуда ты взялась?
– Как откуда, Ванечка? – прижавшись лицом к ивановой груди, тихо и радостно проговорила Алёна. – Как откуда?.. Да я каждый день тут с утра до вечера сижу. Всё тебя, пропащего, жду… Вот и дождалась… Слава Богу… Услышал Господь мои молитвы… Здравствуй, Ванечка!
– Здравствуй и ты, Алёнушка! Как ты тут? Здорова ли? Дома как?
– Я, Ваня, слава Богу, здорова. Дома тоже всё хорошо. Тятя недавно вот с промысла пришёл. Только тебя-то уж больно долго не было. Всё боялась, что с тобой вдруг чего-нибудь приключилось… Али случилось чего? – с тревогой спросила Алёна.
