Розеттский ключ - Дитрих Уильям (читаем книги онлайн TXT) 📗
И что же потом? Ладно, как уверял Сидней Смит, жизнь порой подкидывает нам великолепные возможности и сюрпризы. «Как удобно быть разумным творением, — говорил Бен Франклин, — поскольку оно по крайней мере способно поступить так, как подсказывает разум». Старина Бен и сам любил поразвлечься с дамами, забыв о томящейся в Филадельфии жене.
— Будем ли мы будить вашу подругу? — спросил Мухаммед.
— О нет.
Когда я предложил Большому Неду пойти со мной, он согласился с той же готовностью, с какой собака откликается на предложение хозяина пойти на прогулку. По натуре Нед принадлежал к тому типу людей, которые ничего не делают наполовину: либо он непримиримый враг, либо вернейший союзник. Он пришел к заключению, что я колдун с редкими способностями и дожидаюсь лишь наступления благоприятного момента для распределения богатств царя Соломона.
А Иерихон, напротив, уже давно отказался от всех разговоров о поисках сокровищ. Когда я, разбудив его, рассказал о принадлежавшем Астизе рубиновом кольце, он заинтересовался им только потому, что эти новые сведения могли увести меня подальше от его сестры.
— Поэтому, пока меня не будет, вам придется самому заботиться о Мириам, — сказал я, чтобы успокоить свою совесть, переложив всю ответственность на него.
Он выглядел таким довольным, что у меня невольно мелькнула мысль, не сам ли он послал мне это кольцо. Но потом он прищурился и отрицательно покачал головой.
— Я не могу позволить вам уйти одному.
— Я не один. Со мной пойдут Мухаммед и Нед.
— Язычник и болван? Вот уж подходящая компания, трудно даже представить, кто из вас троих первым доведет всех до беды. Нет, вам нужен человек, обладающий хладнокровием и рассудительностью.
— Таким человеком будет Астиза, если она жива. Вы же понимаете, Иерихон, что Смит, Фелипо и весь здешний гарнизон нуждаются в вас больше, чем я. Помогайте защищать этот город и Мириам. Когда мы найдем сокровища, я вернусь сюда и расплачусь с вами.
Поманив человека богатством, невозможно уже заставить его выкинуть из головы такую перспективу, какой бы туманной она ни представлялась.
Он взглянул на меня с новым уважением.
— Но вас ждет крайне опасный проход через французское расположение. Может быть, все-таки в вашем характере есть и положительные качества, Итан Гейдж.
— Ваша сестра тоже так думает.
И прежде чем мы успели затеять обсуждение столь щекотливой темы, я поспешно удалился вместе с Мухаммедом и Недом. Выйдя из городских ворот, мы могли бы попасть под перекрестный обстрел, поэтому нам показалось, что лучше будет покинуть город на той лодке, что помогла Мухаммеду улизнуть из Яффы. Под звездами смутно темнела Акра, давая французам минимальную возможность для точных наводок, хотя огни бивачных костров за неприятельскими окопами уже возвещали о приближающейся заре. Морская вода серебрилась в кильватере. Мы пристали к песчаному берегу за полукругом французского расположения и, пройдя по раздолбанным военными колоннами дорогам и вытоптанным полям, подкрались к их лагерю с тыла.
Вы даже не представляете, насколько легче проникнуть в военный лагерь с тыла, ведь там на периферии скапливаются владельцы фургонов, маркитанты, пристроившиеся к походу попутчики и всякие нерадивые солдаты, которые обычно не стремятся к участию в военных действиях. Я оставил моих спутников в густых кустах возле прохладного ручья, а сам отправился в лагерь, старательно изображая ученого, обо всем составившего собственное мнение, но не достигшего никаких успехов.
— Я привез сообщение для Гаспара Монжа от его ученых коллег из Каира, — сообщил я часовому.
— Он помогает в госпитале, — сказал он. — Можете зайти к нему, если не боитесь.
Неужели у них уже так много раненых? Небо на востоке немного посветлело, когда я нашел госпитальные палатки, сгрудившиеся в обширный парусиновый круг. Монж спал на походной койке, вид у него был явно нездоровый, поход Наполеона прибавил этому пожилому ученому и искателю приключений много седых волос. Несмотря на пребывание в южных солнечных краях, он выглядел бледным и похудевшим, болезненно истощенным. Я помедлил, не решаясь разбудить его.
Вокруг тихо стонали солдаты, концы параллельных рядов их плотно уложенных тел терялись во мраке. Похоже, мы нанесли им чертовски большие потери. Нагнувшись, я пригляделся к одному из судорожно подергивающихся бедолаг и ужаснулся увиденному. Лицо его покрывали пустулы, а когда я откинул простыню, то увидел зловещую опухоль в паховой области.
Чума.
От страха меня прошиб пот, и я резко отступил назад. До нас доходили слухи, что случаи чумы во французской армии участились, но их подтверждение навеяло жуткие исторические воспоминания. Болезни по пятам следовали за любыми армиями, а чума, с одной стороны всячески содействуя осажденным, зачастую поражала и их самих. Что, если она перекинется за стены города?
С другой стороны, эта болезнь ставила Наполеона в очень ограниченные временные рамки. Он должен добиться победы до того, как чума уничтожит его армию. Неудивительно, что он так стремительно атаковал.
— Итан, это вы?
Я обернулся. Взъерошенный и истощенный, Монж приподнялся на кровати и, прищурившись, смотрел на меня. И вновь его лицо чем-то напомнило мне физиономию мудрой старой собаки.
— Да, Гаспар, я снова пришел спросить у вас совета.
Он улыбнулся.
— Сначала мы подумали, что вы погибли, потом предположили, что вы, шальной электрик, умудрились пробраться в крепость Акры, а теперь вы явились сюда собственной персоной по моему призыву. Возможно, вы действительно наделены изумительными способностями. По крайней мере, вы самый загадочный человек в любой армии, никогда не известно, на чьей стороне вы будете сражаться.
— На сей раз, Гаспар, я прекрасно себя чувствовал в этом городе.
— Что за бред! С деспотичным пашой, безрассудным англичанином и завистливым французским роялистом? Я не верю вам. Бросьте дурачиться, я же знаю, что вы человек благоразумный.
— Фелипо говорил, что зависть съедала скорее Бонапарта, а не его.
— Фелипо, как, впрочем, и все защитники крепости, выбрал исторически неоправданную позицию. Наша революция выводит человека из тьмы веков суеверий и тирании. Рационализм неизбежно восторжествует над предрассудками. Наша армия сулит всем свободу.
— Наряду с гильотиной, массовыми убийствами и чумой.
Он печально взглянул на меня, огорченный моей непримиримостью, потом уголки его рта дрогнули. В итоге он рассмеялся.
— Какими же мы стали философами, забравшись на край земли!
— В центр, как сказали бы иудеи.
— Верно. Все армии в конечном счете проходят через Палестину, перекресток трех континентов.
— Гаспар, откуда у вас эта драгоценность? — Я достал кольцо, его камень кровавой каплей алел в бледном свете зари. — Последний раз я видел этот перстень на пальце падающей в Нил Астизы.
— Бонапарт приказал послать вам такое сообщение со стрелой.
— Но зачем?
— Ну, во-первых, она жива.
Мое сердце отчаянно забилось.
— Она пострадала при падении?
— Я не видел ее, но кое-что мне удалось узнать. После падения она находилась в коме, и граф Силано целый месяц выхаживал ее. Но мне сообщили, что она оправилась быстрее, чем он. Он влетел в воду первым, насколько я понимаю, а она свалилась на него, поэтому ему достался главный удар. Он сломал ногу и будет хромать всю оставшуюся жизнь.
Биение пульса отдавалось в моих ушах барабанным боем. Жива, жива…
— Теперь она ухаживает за ним, — продолжил Монж.
Мне словно залепили оплеуху.
— Вы, должно быть, шутите.
— Заботится о нем, я имею в виду. Она не отказалась от тех сомнительных поисков, которыми вы все, похоже, так увлеклись. Они разъярились, услышав, что вас приговорили к расстрелу в Яффе — благодаря усердным стараниям того фигляра Нажака, не представляю, почему Наполеон не прислушался к моим словам, — и пришли в ужас от того, что вас казнили. Вам известно нечто очень важное для них. Потом до них дошли слухи, что вам удалось уцелеть, и она послала кольцо. Мы увидели ваш электрический трюк. Мне велели поинтересоваться ангелами. Вы понимаете, что она имела в виду?
