Невеста с миллионами - Мютцельбург Адольф (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Привал продолжался часа два. Эдмону показалось, что в разговоре находившихся рядом с ним индейцев несколько раз было упомянуто имя Вильгамену — того самого индейца, который, по мнению Альфонсо, и захватил в плен Инес. Впрочем, он мог и ошибиться, потому что, слыша невнятную гортанную речь краснокожих, легко было принять одно слово за другое. Если же индейцы и впрямь называли имя Вильгамену, можно было предположить, что они просто-напросто знали его и говорили о нем, и совсем не обязательно он должен был быть тем молодым вождем, которого Эдмон недавно видел. Однако молодой француз решил не откладывая выяснить это.
— Вильгамену? — громко спросил он, указывая в ту сторону, куда ушел молодой вождь.
Индейцы поглядели на него, как ему показалось, с некоторым удивлением, но промолчали, хотя Эдмон повторил это имя несколько раз.
Тем дело и ограничилось. Индейцы почти не обращали внимания на Эдмона, и ему приходилось мириться со своим положением. Когда привал закончился, его опять привязали к лошади, хотя он размахивал своей бумагой и знаками давал понять краснокожим, что хочет, как все, сидеть верхом. Резвой рысью отряд двинулся дальше. Местность делалась все живописнее, все богаче водой.
Дважды на поворотах дороги Эдмон опять заметил одетых по-европейски мужчин и женщин, которые так занимали его мысли. Однако расстояние было слишком велико, чтобы узнать кого-нибудь из них в лицо. Снова и снова Эдмон размышлял о том, что Инес отправилась из Матамороса вверх по Рио-Гранде в сопровождении двух слуг и двух служанок, и это странным образом совпадало с количеством незнакомцев, которые, похоже, тоже были пленниками и ехали под охраной. О, если бы это действительно было правдой! Уже сама мысль, что он недалеко от Инес, являлась для него некоторым утешением!
Ближе к вечеру, когда заходящее солнце светило прямо в незащищенное лицо Эдмона — голова и все тело у него сильно болели из-за неудобной позы, в которой он ехал, — отряд неожиданно сделал остановку. Насколько мог заметить Эдмон, это было предпринято только для того, чтобы привести отряд в подобающий вид. Откуда-то появились собаки, радостно прыгавшие вокруг краснокожих. Не говорило ли это о близости какой-то деревни? Может быть, индейцы собирались пройти перед соплеменниками торжественным маршем?
Все указывало именно на это. Молодой вождь несколько раз проехал на своей низкорослой, но выносливой лошади от головы в конец отряда и обратно, отдавая, по-видимому, соответствующие распоряжения. Как и у некоторых прочих воинов, у него было ружье. Кроме того, подобно всем остальным индейцам, он был вооружен копьем, луком и стрелами. От быстрой скачки длинные перья трепетали на ветру, придавая вождю странный, фантастический вид.
От глаз Эдмона не укрылось еще одно обстоятельство. Белых, которых он принимал за пленных, переместили совсем близко к нему. По-видимому, им надлежало держаться вместе, чтобы своим числом усилить впечатление от достигнутого краснокожими военного успеха. Эдмон воспользовался представившимся случаем, чтобы рассмотреть обоих мужчин, которые выглядели крайне утомленными и совершенно подавленными. Он не заговорил с ними, опасаясь, что это не понравится индейцам и за ним будут строже присматривать. Теперь он увидел и женщин. Они были с головы до ног закутаны в просторные белые покрывала. И все же он заметил мелькнувшие из-под этих покрывал края цветастых одежд. Пленников разъединили: с обеих сторон каждого мужчины и каждой женщины разместилось по краснокожему. В результате отряд должен был выглядеть более многочисленным.
Во время этой перестановки Эдмон заметил, как одна из женщин вдруг насторожилась и с криком откинула с лица покрывало. Он сразу узнал это лицо, сейчас очень бледное и испуганное, незабываемые черты которого хранились в самых сокровенных тайниках его сердца. Это была Инес. Она тоже его узнала.
— Альфонсо и ваш отец поблизости! — воскликнул Эдмон.
Тут же к Инес подскакал индеец, натянул ей на голову край покрывала и закрепил своим ремешком так, чтобы девушка не могла его снять. Краснокожие пребывали в сомнении, кто выкрикнул эту фразу. Они поглядывали на Эдмона с мрачными, угрожающими минами, после чего подъехали к вождю и, видимо, рассказали о случившемся.
Вскоре перестроенный отряд снова тронулся в путь. Эдмон был так взволнован встречей с возлюбленной, что ему понадобилось собрать все свои душевные силы, чтобы удержаться от приступа бессильной ярости, поскольку разорвать путы и поспешить к Инес он не мог. Но он сказал себе, что отныне не вправе упускать малейшую возможность следить за всем происходящим, ибо любая мелочь могла теперь сыграть решающую роль. Он внимательно огляделся по сторонам.
Отряд спустился в ложбину, по краям которой стояли индианки, встречавшие соплеменников торжествующими криками. Потом Эдмон заметил деревянные хижины совершенно необычной формы, примыкающие одна к другой; в каждой было всего одно небольшое окно, расположенное высоко над землей. Сооружение в целом походило на своего рода деревянную крепость и чем-то напоминало ряд соприкасающихся друг с другом блокгаузов. Внутрь крепости можно было попасть через въездные ворота такой высоты, чтобы через них мог проехать всадник. За ними начиналось свободное пространство, где было разбросано около дюжины похожих деревянных хижин. Это и была деревня.
Жителей почти не было видно, если не считать нескольких дряхлых стариков, женщин и малолетних детей. К вождю приблизился какой-то старый индеец и, похоже, приветствовал его. Затем отряд рассеялся. Инес и ее спутниц отвели в хижину в центре деревни. Эдмона развязали. Стоять он не мог, поэтому в отведенную юноше прочную хижину его отнесли на руках. Перед ним поставили кружку с водой и миску с лепешками, после чего дверь заперли снаружи. Вскоре наступила ночь.
Вначале Эдмону не спалось. Все тело у него сильно болело. Но даже не физические страдания прогоняли сон — ему не давала покоя мысль об Инес. Он, правда, крикнул ей, что Альфонсо и отец где-то поблизости. Но мог ли он сам всерьез надеяться, что они и в самом деле скоро появятся? Инес тоже стерегли, однако обращались, вероятно, не так строго, как с пленницей. Уж не собирался ли Вильгамену добиться освобождения своего отца в обмен на Инес?
О себе и собственной судьбе Эдмон совсем не задумывался. Все его помыслы были о возлюбленной. Он рассчитывал улучить момент и увидеться с ней. Какое это было бы счастье — обменяться с ней хотя бы несколькими словами! Как она, видимо, изумилась, узнав, что он тоже здесь!
В конце концов сон одолел Эдмона. Когда он проснулся, занималось утро. Впрочем, в его хижине по-прежнему царил мрак — должно быть, снаружи окно было закрыто ставнями. Они находились слишком высоко, и дотянуться до них он не мог. Раздосадованный этой темнотой, угнетавшей его, он несколько раз сильно стукнул в стену. Обследовав ее, он вскоре обнаружил небольшое заткнутое мхом отверстие. Вытащив мох, Эдмон прильнул к нему глазами.
Стояла глубокая тишина. Вероятно, индейцы отсыпались после тягот недавнего похода. Лишь время от времени площадь пересекали женщины или дети, двигаясь от одной хижины к другой. Эдмон сразу узнал хижину, куда отвели Инес. Но там было так же тихо, как и повсюду.
Что бы это могло означать? Что будет дальше? Необходимо было набраться терпения. Больше всего Эдмона страшило, как бы краснокожие не увели Инес дальше, оставив его самого здесь. Возможно, так и случилось — Вильгамену вновь покинул деревню со своими пленниками. При этой мысли Эдмон почувствовал ужасное беспокойство. Он был готов, если бы мог, взорвать стены собственной хижины. Но в тот же самый момент увидел Вильгамену. Вождь вышел из хижины, над которой развевалось некое подобие флага, сшитого из полос пестрого ситца. Выходит, он никуда не уезжал.
Рядом с вождем шел старый индеец, а дальше следовали несколько вооруженных воинов. Все направлялись прямиком к хижине Эдмона. Вскоре ее открыли, и один из краснокожих дал знак пленнику выйти наружу. Эдмон не заставил просить себя дважды.
