Графиня Де Шарни - Дюма Александр (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Людовик XVI сам стал взбивать пену, а Клери стоял перед ним с тазиком в руках.
Вдруг король сильно побледнел, а губы и уши его побелели. Опасаясь, как бы ему не стало плохо, Клери отодвинул тазик и хотел было его поддержать, но король сам взял его за руки, со словами:
– Ну, ну, мужайтесь!
И он принялся спокойно бриться.
Было около двух часов, когда явились члены исполнительного совета, чтобы прочитать узнику постановление.
Возглавляли совет министр юстиции Гара, министр иностранных дел Лебрен, секретарь совета Грувель, председатель и генеральный прокурор парижского муниципалитета, мэр и прокурор коммуны, председатель и общественный обвинитель уголовного трибунала.
Сантер вышел вперед.
– Доложите о членах исполнительного совета! – приказал он Клери.
Клери собрался было исполнить приказание, но король, заслышав топот, не дал ему войти с докладом: дверь распахнулась, и он появился в коридоре.
Тогда Гара, не снимая шляпы, заговорил первым. Он сказал:
– Людовик! По поручению Конвента временный исполнительный совет познакомит вас с декретами от пятнадцатого, шестнадцатого, семнадцатого, девятнадцатого и двадцатого января; сейчас их прочитает секретарь совета.
Грувель развернул лист бумаги и дрожащим голосом стал читать:
«Национальный Конвент объявляет Людовика Капета, последнего короля французов, виновным в заговоре против свободы нации и в покушении на безопасность государства».
«Национальный Конвент приговаривает Людовика Капета к смертной казни».
«Национальный Конвент объявляет недействительным документ Людовика Капета, представленный собранию его защитниками и понятый как апелляция к народу на приговор, вынесенный против него национальным Конвентом».
«Временный исполнительный комитет обязан довести настоящий декрет до сведения Людовика Капета на следующий день, а также принять необходимые меры по его охране и безопасности, чтобы обеспечить исполнение декрета в двадцать четыре часа со времени его оглашения, и дать отчет Национальному конвенту немедленно после приведения приговора в исполнение».
Во время чтения лицо короля оставалось совершенно спокойным; на нем ясно отразились только два выражения: при словах «виновен в заговоре» на губах короля мелькнула презрительная усмешка; при словах «приговаривается к смертной казни» приговоренный поднял глаза к небу, словно обращаясь к самому Богу.
Когда чтение было окончено, король шагнул к Грувелю, взял у него из рук декрет, сложил его, спрятал в бумажник, достал оттуда другой документ и протянул его министру Гара с такими словами:
– Господин министр юстиции! Прошу вас теперь же передать это письмо в Национальный конвент.
Министр замер в нерешительности: тогда король продолжил:
– Сейчас я вам его прочитаю.
В отличие от Грувеля он стал читать спокойно, невозмутимо:
«Прошу предоставить мне трехдневный срок, в который я мог бы приготовиться к встрече с Господом; прошу с этой целью разрешить мне свободные свидания с лицом, на которое я укажу комиссарам коммуны; прошу также, чтобы этому лицу были обеспечены спокойствие и уверенность в том, что его не будут преследовать за акт милосердия, который он исполнит по отношению ко мне.
Я прошу освободить меня от постоянного наблюдения, установленного общим советом в последние дни.
Я прошу в этот срок дать мне возможность увидеться с моей семьей, когда я этого захочу и без свидетелей; я бы желал, чтобы Национальный конвент теперь же позаботился о судьбе моей семьи и позволил ей свободно выехать, куда она сама сочтет возможным удалиться.
Я поручаю милосердию нации всех тех, кто был ко мне привязан: среди них немало таких, кто лишился своего состояния и теперь, не имея жалованья, возможно, находится в стесненных обстоятельствах; среди тех, кто получал пенсион, немало стариков, женщин и детей, которые не имеют других средств к существованию.
Составлено в башне Тампль 20 января 1793 года.
Людовик».
Гара принял письмо.
– Сударь! Это письмо будет немедленно передано в Конвент, – пообещал он.
Король снова раскрыл бумажник и достал оттуда Другой небольшой листок.
– Ежели Конвент удовлетворит мою просьбу относительно лица, к услугам которого я хотел бы прибегнуть, – проговорил король, – вот его адрес.
На листке рукой принцессы Елизаветы в самом деле был написан адрес:
«Господин Эджворт де Фирмонт, дом № 483, улица Бак».
Королю нечего было прибавить; он отступил на шаг, как в ту пору, когда он тем самым давал понять, что аудиенция окончена.
Министры и сопровождавшие их лица вышли.
– Клери! – обратился король к камердинеру, который, чувствуя, что ноги отказываются ему подчиняться, привалился к стене. – Клери, подите узнать, готов ли обед.
Клери отправился в столовую, где застал двух членов муниципалитета; те прочитали ему приказ, который запрещал королю пользоваться ножами и вилками. Только один нож предполагалось доверить Клери, чтобы он мог разрезать своему господину хлеб и мясо в присутствии двух комиссаров.
Приказ был еще раз прочитан королю, потому что Клери наотрез отказался сообщить ему о принятой мере предосторожности.
Король разломил хлеб руками, а мясо – ложкой; вопреки своей привычке он съел совсем немного: обед продолжался всего несколько минут.
В шесть часов доложили о приходе министра юстиции.
Король поднялся ему навстречу.
– Сударь! – молвил Гара. – Я отнес ваше письмо в Конвент, и мне поручено передать вам следующее:
«Людовик волен вызвать служителя церкви по своему усмотрению, а также увидеться со своими близкими свободно и без свидетелей.
Нация, будучи великой и справедливой, позаботится о судьбе его семьи.
