Соколы огня и льда (ЛП) - Мейтленд Карен (версия книг .TXT) 📗

На земле толстым слоем лежали опавшие листья. Однако, из месива листьев торчали острые камни, об один я ушибла плечо, и в тот же миг ощутила острую боль в колене, которое подвернула.

Оглушённая падением, я свернулась в клубок и осталась лежать, сжимая колено, плача и задыхаясь. За несколько минут боль в ноге стала такой сильной, что я уже не могла ни о чём думать. Если тот неведомый крик, который раздавался в лесу, к тому времени не умолк, страдание и шок заглушили его в моём сознании.

Потом, когда дикая ослепляющая боль понемногу начала утихать, я услышала шуршание мёртвых листьев, звук чего-то, ползущего в мою сторону. По склону оврага спускалась какая-то тварь. Я обернулась, всё ещё сжимая колено, и увидела перед собой тёмную фигуру стоящего человека. В руках он держал толстую ветку, высоко поднятую над моей головой, и явно готовился с силой опустить её для удара. Должно быть, я закричала. Я съёжилась и закрыла руками голову. Я приготовилась к удару, но его не последовало.

Спустя несколько мгновений я подняла взгляд, хотя руки убрать не посмела. Палка, всё ещё занесённая надо мной, застыла в воздухе, человек словно раздумывал, бить меня или нет. Я инстинктивно отодвинулась назад, опираясь на руки и подтаскивая по ковру из листьев раненое колено, хотя понимала, что отступать бесполезно. Чтобы поймать меня и ударить ему достаточно нескольких быстрых шагов. Но он не двигался.

Наконец, он, похоже, принял решение — медленно опустил палку и откинул капюшон. Однако было по-прежнему слишком темно, и я не могла его узнать.

— Изабела, вы ранены? — Он сделал несколько шагов вперёд, а я съёжилась — он по-прежнему крепко сжимал в руках ветку. — Это я, Витор. Я пошёл вас искать. Забеспокоился, когда вы не вернулись в дом, подумал, может вы заблудились, или ранены.

— Как... как вы нашли меня?

Не отвечая, он опустился на колени и потянулся к моей раненой ноге. Этот жест меня испугал, я отдёрнула ногу, и движение пронзило моё тело волнами обжигающе боли.

— Вы разбили колено? Позвольте, я посмотрю.

Я неохотно вытянула ногу, но как только Витор коснулся её осторожными пальцами, ахнула от боли и оттолкнула его руку.

— Думаю, у вас вывих, — сказал Витор. — Но у меня нет навыка такое вправлять. Тут нужен костоправ. Нам придётся вернуться к дому.

Я впервые огляделась вокруг. Овраг, куда я свалилась, был узкий, но длинный, напоминающий формой корпус корабля. Стены крутые, и хотя в темноте я не могла разглядеть их доверху, по выступающему надо мной клубку корней было ясно, что даже если бы я могла встать на ноги, верхний край оврага находился бы в двух-трёх футах над моей головой.

Витор поднялся и сделал ещё шаг ко мне. Я отпрянула, схватила отброшенную им ветку, готовясь защищаться изо всех сил, но он переступил через меня и, осторожно выбирая путь, прошёл по оврагу.

— Обрыв с этой стороны гораздо менее крутой, и не такой высокий, — он обернулся ко мне. — Тут нам лучше всего выбираться.

Я услышала, как он возвращается, шаркая подошвами по листьям. Неожиданно его рука обняла меня за спину, и я почувствовала, как пальцы другой руки проскользнули под моими ногами.

— Не прикасайтесь ко мне! — я замахнулась на него веткой.

Он отскочил назад, поднял руки в знак того, что не причинит мне вреда.

— Простите, Изабела, я просто хотел вас поднять. Мне придётся нести вас, вы не можете идти.

Я смотрела на него. Всего несколько минут назад он стоял надо мной с веткой, готовый разнести мне череп. А теперь предлагает меня нести?

— Отойдите от меня. Я могу идти, и пойду!

Я воткнула в землю конец ветки и попыталась подняться. Он предложил руку, но я её отвергла.

Однако, как я не опиралась на ветку, мне удалось лишь привстать на несколько дюймов, а потом я снова повалилась на листья. Он опять протянул мне руку, и на этот раз мне пришлось её взять. С помощью ветки и его руки я кое-как доплелась до конца оврага. Но верхний край обрыва, хотя и гораздо менее крутого, был всё же вровень с моей головой, на него мне никак не взобраться.

Пока мы рассматривали край обрыва, начался дождь, яростно застучали тяжёлые частые капли. Я отчаянно старалось подтянуться, но только скользила, захватывая пригоршни промокших листьев.

Я повалилась на кучу листьев, пытаясь нащупать корни дерева, чтобы взобраться по ним, но не могла ухватить ничего твёрдого, только комья земли, которые сыпались под руками. Дождь ослепил меня, и я чуть не плакала от боли и отчаяния.

Витор схватил меня за запястье и выдернул из раскисших листьев.

— В такой дождь это бессмысленно. Мы с таким же успехом можем остаться здесь до рассвета. Тогда я смогу найти путь и вытащить вас. По крайней мере, здесь, внизу, мы укрыты от ветра.

Он подхватил меня на руки, я к тому времени совсем ослабела и не сопротивлялась. Каждый шаг Витора отдавался в колене такими уколами боли, что белый свет взрывался перед моими глазами. Я позволила ему отнести меня назад, к крутому краю оврага. Там он осторожно усадил меня возле стены и укутал своим плащом, который, правда, уже совсем вымок. Витор засыпал кучей сырых листьев мои ноги, чтобы укрыть от холода, а потом опустился на землю рядом со мной.

Нас заливало дождём. Я понимала, что должна предложить завернуться в плащ вместе, но не вынесла бы его новых прикосновений — мне было слишком больно, и кроме того, я ему по-прежнему не доверяла.

— Неразумно было уходить так далеко от дома и берега, — сказал он.

Я не могла в темноте видеть выражение его лица, но в голосе слышался упрёк. Он обвинял меня за то, что мы оба здесь оказались. Да как он посмел?

— Никто не просил вас идти за мной. Я сама нашла бы дорогу обратно. Я бы не потерялась, если бы не испугалась крика.

— Крик? Какой крик?

— Вы должны были слышать. Однако вы не ответили на мой вопрос. Как вы меня нашли?

— Услышал, как что-то ломится через кусты, и пошёл на звук.

— Не слишком разумно, вам не кажется? Это мог оказаться дикий кабан.

Он фыркнул.

— Я всё-таки могу различить, две ноги бегут или четыре.

Я по-прежнему крепко сжимала ветку, и теперь приподняла её на пару дюймов.

— А как именно вы собирались использовать вот это?

Ответ последовал немедленно.

— Дрова. Что же ещё мне делать с сухой веткой?

Это было понятно. Он и сказал всем в доме, что намерен искать дрова. Почему же я усомнилась в его намерениях? Но я никак не могла забыть, как он стоял надо мной.

— Но когда вы спустились в овраг, вы занесли эту ветку так, будто собирались...

Я не закончила фразу. Страшно было произносить это вслух, как будто произнесённые слова могли стать реальностью.

— Как будто я защищался? — закончил он. — Ну да, так и есть. Было темно. Я видел, как что-то шевелится на дне оврага. И я не мог знать наверняка, что это вы. Это могло оказаться какое-нибудь дикое животное.

Но я ему не поверила. Он держал занесённую над моей головой ветку достаточно долго, и мог понять, что это я. Кроме того, только идиот полезет в яму, если и в самом деле думает, что там попал в ловушку какой-нибудь хищник, а у меня было ощущение, что Витор совсем не дурак.

Больше той ночью мы почти не разговаривали. Он, казалось, погрузился в свои мысли, а меня поглотила боль. Я укрылась мокрым плащом, и когда покрепче запахивала его на груди, пальцы нашарили что-то твёрдое, запутавшееся в моей вязаной шали.

Я схватила маленький предмет. Даже не глядя, я знала, что это — белая косточка, палец с железным кольцом. Поверху на кольце был плоский диск, и я ощущала на нём стёртые линии каких-то букв или знака, выгравированные как на печати.

Я чувствовала себя воровкой. Нельзя было его брать. Красть у мёртвых, пожалуй, хуже, чем у живых. Надо было положить кость обратно, вернуть в могилу и снова зарыть. Но даже если я и могла бы снова найти то место, мне туда не дойти. Меньше всего мне хотелось её хранить, но я не могла просто выбросить кость как мусор. То, что я держала в руке, было частью человеческого существа, личности, которая когда-то жила и была любима. Выбросить кость было бы кощунством.