Юность Лагардера - Феваль Поль Анри (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
Дни шли, и чем дальше, тем увереннее чувствовали себя оба негодяя, тем спокойнее становилась госпожа Миртиль. Полиция их не трогала, а значит, месье де Ла Рейни ничего не знал. И в конце-то концов, откуда Злая Фея взяла, что спаситель белокурой Армель видел, как бретеры вышли из дверей «Сосущего теленка»? Ведь он вполне мог заметить их только у реки, в ту минуту, когда они избавлялись от груза.
Хотя приятели почти каждый день бывали на Новом мосту, где, как мы знаем, постоянно царила ярмарочная суета, они тем не менее не заметили некоторой весьма разительной перемены, происшедшей в дном из фургонов бродячих циркачей.
Цирк мамаши Туту сменил вывеску на своем фуроне. Там, где раньше можно было прочесть: «Очаровательный театр», теперь красовалась надпись — «Театр Маленькой Королевы».
И уж тем более они не заметили, что господин Плуф и Маленький Парижанин в начале представления выходили теперь вместе с юной особой, которая великолепно танцевала.
Они искали блондинку, маленькая же балерина имела волосы цвета воронова крыла, такие же, как у самой госпожи Миртиль. Анри счел необходимым изменить внешность Армель и упросил ее надеть парик — черный и кудрявый, как шерсть ученых пуделей, столь дорогих сердцу Розы Текла, — ибо опасался, что желавшие утопить девочку мерзавцы попытаются разыскать ее.
Что же до противника Жоэля де Жюгана, то бретер не мог узнать его по вполне понятной причине: схватка в волнах Сены происходила в кромешной тьме. Бретонец сумел только отметить необычайную силу неизвестного и понять, что сражается с мальчишкой.
Незаметно настала осень, затем зима. И вновь юная весна окрасила в голубой цвет воды Сены, очистила небо от серых туч и принялась наряжать деревья в ярко-зеленые платья. На черных, еще не отогревшихся под лучами весеннего солнца ветках лопались почки и вспыхивали, словно зеленые фонарики, молодые листочки.
Приход весны отпраздновали хороводами. Девушки, одетые в белое, взявшись за руки, танцевали вокруг Майского дерева, символизирующего обновление природы, а больший крут составляли солдаты в парадных мундирах и полковые музыканты, оглашавшие окрестности звуками рожков и труб.
И вот в этот-то праздничный вечер, когда весь город пел и плясал, случай наконец решил прийти на помощь подручным Злой Феи.
Только что отзвонил вечерний колокол, служивший сигналом к закрытию балаганчиков и напоминавший зевакам о том, что пора расходиться по домам. Положив руки на эфесы шпаг, наемники возвращались в Долину Нищеты, проведя день в ставших уже привычными бесплодных скитаниях по улицам Парижа. Проходя через знакомую доброй половине города площадку, где обычно ставили свои повозки бродячие артисты, они заметили два черных силуэта, четко вырисовывавшихся на холщовой стенке одного из фургонов, внутри которого горела свеча. На фургоне было написано: «Театр Маленькой Королевы».
Эстафе толкнул локтем своего товарища.
— Посмотри-ка… Не те ли это, кого мы ищем?.. Мало ли куда их могло занести…
Бретонец пожал плечами:
— Да мы их всех уже видели сегодня! Мы пересмотрели представления всех циркачей на Новом мосту! Давай-ка лучше вернемся в кабачок.
Но Меченый настаивал.
— Что нам стоит подойти и послушать, о чем это они так оживленно разговаривают?.. Посмотри, как они размахивают руками…
— Давай, если тебе так хочется, — уступил Жоэль. — Напрасный труд, ну, да нам не привыкать.
Он давно уже утратил всяческую надежду и постоянно пребывал в унынии, чему немало способствовала и его природная склонность к меланхолии. Вот уже год, как госпожа Миртиль лишила их своей благосклонности. Они больше не видели ее прекрасного лица, не слышали ее голоса — резкого и сухого, но могущего становиться глубоким и страстным…
— Армель, — негромко говорил Анри, — ты все время грустишь… Мне горько это видеть… Разве ты несчастлива с нами?
— Рядом с тобой, Анри, — отвечал нежный голосок Армель, — я не могу быть несчастной… Но стоит мне вспомнить о моем бедном отце, как сердце мое сжимается от горя…
— Девочка моя, разве я не просил тебя довериться мне? Или ты не веришь слову Лагардера?
Стоя на коленях и прильнув ухом к холсту, оба шпиона, затаив дыхание, трепетали от радости. Наконец-то они нашли тех, кого безуспешно искали уже целый год! Теперь Злая Фея простит их и снова одарит своими милостями!
Разговор в фургоне продолжался, но уже в темноте, потому что один из собеседников задул свечу.
— Потерпи еще немного, моя маленькая Армель. Мне только тринадцать, но я уже вполне могу помериться силой с восемнадцатилетними юношами. Оливье де Сов жив, а это значит, что рано или поздно я найду его и приведу к тебе.
— Да услышит тебя Господь!
— Он слышит нас, Армель. Я чувствую, что рожден для великих свершений… Кем суждено мне стать? Защитником обиженных? Непреклонным судьей? Не знаю… Но я твердо уверен в том, о чем поведал мне властный голос свыше: на Лагардера можно положиться!
На этом разговор прекратился. Жоэль и Эстафе услышали мерное дыхание девочки. Она спала. Через некоторое время уснул и ее товарищ. Во сне тявкнула ученая собака Розы Текла. В глубине фургона закашлялся вечно простуженный господин Плуф.
Бретеры поднялись и тихо удалились.
Перед памятником Генриху IV они остановились и шепотом заспорили.
Надо ли строго следовать указаниям Злой Феи и разделиться: один остается караулить добычу, а второй бежит к хозяйке? Им казалось, что в этом нет необходимости. Судя по всему, «Театр Маленькой Королевы» не собирался покидать ярмарку на Новом мосту, а значит, не было никакой нужды торопиться, рискуя попасть в руки ночной стражи.
Так что оба наемника направились прямо в «Сосущий теленок». Жоэль насвистывал, Эстафе радостно потирал руки. Опьяненный успехом, бретонец мечтал вслух:
— Если она, паче чаяния, сразу согласится принять нас, то, как знать, может быть, довольная нашим успехом, она решит отблагодарить нас, дозволив…
Однако Меченый грубо прервал приятеля:
— Она? Да никогда! Такая женщина, как она… и мы… Даже и не мечтай… К тому же, если нам вдруг и повезет, она все равно быстро пресытится, а падать с такой высоты будет очень больно!
IV
«ЗВЕЗДА МОРЕЙ»
Когда Годфруа Кокбар обосновался в Гаврском порту, последний процветал. Супруг прекрасной Миртиль открыл там бакалейную лавку, в которой продавались исключительно заморские товары: сахарный тростник, ваниль, перец, гвоздика, мускат, кофе…
Вскоре он стал приторговывать порохом и охотничьими ружьями, не гнушаясь, впрочем, и живым товаром, ибо все это пользовалось большим спросом у морских разбойников. Дела удачливого ловкача шли превосходно. Госпожа Миртиль, имевшая в Париже весьма большие связи, раздобыла для него необходимые «королевские привилегии». Теперь у Кокбара были развязаны руки. Он стал арматором. Через него проходили все французские товары, направлявшиеся в Америку: мануфактура, женские наряды и изысканные безделушки, книги и предметы роскоши.
Он проживал в доме на площади Нотр-Дам, напротив высокой квадратной колокольни, увенчанной изящной звонницей. Первый этаж дома занимала бакалейная лавка, служившая надежным прикрытием его разносторонней деятельности.
Склады его располагались довольно далеко, в предместье Энгувиль. Оттуда был хорошо виден город, порт и берег Ла-Манша. Именно этой панорамой вот уже два дня любовался (вернее сказать: вынужден был любоваться) благородный Оливье де Сов, о чьем существовании, как мы надеемся, помнят еще наши читатели.
Его новые товарищи вольны были, в отличие от него, распоряжаться собой, так что они с самого раннего утра исчезали, оставив Оливье в одиночестве; мало того: ему вменялась в обязанность уборка спальни, где его на весь день запирали на ключ.
Конечно же, мысли Оливье были печальны. Он был немало наслышан о нравах морских разбойников и о порядках, царивших на островах Тортуга и Гаити, и отлично понимал, что его «поступление на службу» влечет за собой самые серьезные, чтобы не сказать трагические последствия… Впрочем, если бы не дочь, ему нечего было бы опасаться.
