Суд волков - Мессадье Жеральд (бесплатная регистрация книга txt) 📗
Сидя на постели, он склонил голову.
– Быть с тобой всегда – это счастье. И я был бы счастлив вдвойне, зная, что сделал счастливой тебя.
Однако сказано это было не тем тоном, на какой она надеялась.
– Но горе моего отца не даст мне покоя, – добавил он.
– Твой отец – умный человек… – начала она.
– Вот именно. Он заставит себя смириться, но горе его будет ничуть не меньше.
Шахматная партия в патовой позиции, подумала она.
Через десять дней, туманной ночью, Исаак закутался в плащ, зашитый Жанной, и, все еще подволакивая ногу, которая ослабела от долгой неподвижности, отправился к отцу. Жанна дрожала от страха, что на него опять нападут грабители. Она убедила его взять кинжал, купленный ею специально для него, и использовать для опоры трость. В случае нужды трость тоже могла стать оружием. Исаак взглянул на нее с улыбкой.
– Я вернусь поздно, – сказал он.
– Я буду ждать тебя.
Вернулся он в полночь. Поскольку ключа у него не было, он позвонил в колокольчик у входной двери. Жанна спустилась вниз, перескакивая через ступеньки, с подсвечником в руке. Под мышкой он держал большую шкатулку и выглядел совершенно измученным. Она взяла у него шкатулку и поразилась ее тяжести. Они поднялись в спальню. Исаак долго молчал. Не сводя с него взора, она налила ему бокал вина. Наконец он поднял на нее глаза, казавшиеся еще чернее, чем всегда.
– Исаак Штерн умер, – сказал он.
Она ничего не поняла. Или Исаак выразил свою мысль символически?
– Исаак Штерн на самом деле умер, – повторил он. – Скончался от ран. Завтра мой отец прочтет над ним заупокойную молитву в синагоге. Над пустым гробом, ибо погибшего по ошибке захоронили в общей могиле.
Жанна была ошеломлена. И молча смотрела на его осунувшееся лицо. В пламени свечи запавшие глаза и щеки выглядели пугающе. Она представила себе муки отца, страшную церемонию погребения живого человека и буквально лишилась дара речи. Неужели все это из-за нее?
Она невольно попятилась. В немом ужасе.
Он шагнул к ней:
– Это ради моей любви к тебе.
Жанна застыла на месте. В горле у нее пересохло. Как если бы Исаак действительно умер.
Она налила себе вина. Жадно его выпила.
– Исаак… – сказала она хрипло.
Слезы брызнули у нее из глаз.
– Теперь, Жанна, ты узнаешь, что кто-то любил тебя по-настоящему. Любит по-настоящему.
Казалось, минуты текут со стальным звоном.
– Нет для нас ничего ужаснее, чем отречься от своей веры, – молвил он.
Она заплакала. Ее мечта сбылась. Жанна оплакивала умершего Исаака. Он протянул к ней руку. Она встала, отошла от него. Отчего любовь подобна кинжалу, вспарывающему душу?
Она выплакалась, стоя у окна.
– Отныне, Жанна, я принадлежу тебе телом и душой.
Она знала доброту Исаака и понимала: он произносит эти страшные слова таким спокойным тоном потому, что страдает не меньше ее.
– Нет, – сказала она, – нет. Это ты полностью владеешь мною. Отныне я твоя раба.
Он встал и подошел к ней. Обнял ее. Они долго стояли так, не говоря ни слова.
Исаак хотел отнести шкатулку к себе в спальню. Но Жанна показала ему тайник, где прятала свою.
Они спали каждый на своем этаже. Этой ночью тела их безмолвствовали.
На следующий день Жанна отправилась к отцу Мартино, в церковь Сен-Северен. Она не встречалась с ним после ссоры из-за посмертного оправдания Жанны д'Арк. Пожертвования передавала через кормилицу.
Она вошла к нему, исполненная холодной решимости. Он не знал, что она в те дни ополчилась на все религии вообще, ибо все они предали Господа и Его сына Иисуса, распятого по злобе человеческой. Она понимала, что отец Мартино – неплохой человек. Он лишь нес свою долю вины за ложь тех, которые провозгласили себя представителями Бога.
– Дочь моя… Рад видеть вас. Каким добрым ветром вас занесло?
Она ответила не сразу. Смерила его взглядом, ледяным, как сосульки, нависающие над водосточными трубами в разгар зимы.
– Я пришла узнать, сколько вы возьмете за то, чтобы втайне окрестить еврея.
Воцарилось безмолвие, стеной вставшее между ними.
– Втайне?
– Без победных криков. Без объявления о крещении.
Он вздохнул.
– Я ничего не возьму, Жанна де Бовуа, – спокойно ответил он. – Мне достаточно того, что Господь мой восторжествовал. Царствие его сильно не криком.
Она кивнула и положила кошель на разделявший их стол. Он взял кошель, развязал его и высыпал содержимое на стол. Сто турских ливров.
Он отложил две монеты в сторону, ссыпал остальные девяносто восемь обратно в кошель, завязал его и протянул Жанне:
– Двух ливров хватит для свершения обряда.
Он задержал на ней мрачный взор. Она не отвела глаз.
– Заберите эти деньги.
– Тогда до завтра, – сказала она, взяв кошель.
– К вашим услугам.
Он поднялся, чтобы проводить ее до двери.
– Гоните прочь дурные мысли, Жанна, – сказал он. – В конце концов они могут загрязнить вашу душу.
Взгляд ее смягчился. Она даже попыталась улыбнуться.
– Этот человек много значит для вас, – произнес он.
– В нем мое спасение, – ответила она.
В этот час, должно быть, уже началась церемония прощания с человеком, которого я люблю, подумала она. Вернее, с тем человеком, каким он был до сих пор.
Затем она направилась во дворец Турнель.
Стражи узнали ее и пропустили. Королевский секретарь вышел из левой двери, которой она никогда не пользовалась; она всегда проходила в правую, прямо в покои Карла VII. Секретарь остановился. Они поздоровались.
– Вы желаете видеть короля?
Она кивнула.
– Он не в лучшем своем виде. В конце недели поедет отдохнуть в Меэн.
– Что с ним?
Взгляд секретаря омрачился.
– Просто переутомился. Я спрошу, сможет ли он принять вас. У него был тяжелый день.
Она стала ждать. Секретарь вернулся с улыбкой на лице.
– Его величество рад вашему визиту.
Первое, что заметила Жанна, был табурет, на который король положил левую ногу. И удрученный вид монарха.
– Жанна! Подойдите же ко мне, дочь моя, госпожа де Бовуа!
Она присела в поклоне и поцеловала королевскую руку.
Он посмотрел ей в лицо. Ясно ли он видел? Взгляд его казался мутным. Он шутливо сказал:
– Вы совсем меня бросили, ведь я больше не вижу вас! Придется мне выдумать какой-нибудь заговор, чтобы вы заходили почаще.
Она засмеялась:
– Сир, в моем нежелании вас тревожить следует видеть лишь мое уважение к вам и любовь.
– Уважение принимаю, – с иронией произнес он. – Так что же, вас привела ко мне любовь?
– Да, сир. Король оживился:
– Наконец-то Купидон растопил лед! Я с ним знаком?
– Нет, сир. Я возвращаю вам заблудшую душу Он вновь откинулся на спинку кресла.
– Завтра его окрестят, – сказала она.
Королевская рука ухватила подлокотник кресла. Карл склонился к Жанне.
– Еврей? – с легким удивлением осведомился он.
– Да, сир. Еврейский банкир. Сегодня его отец совершает в синагоге погребальный обряд в память о своем умершем сыне. Я пришла просить вас воскресить его.
Карл VII присвистнул. Потом рассмеялся.
– Жанна, Жанна! Стало быть, вы просите меня сыграть роль Христа! Что я должен сделать?
– Его звали Исаак Штерн. Штерн по-немецки означает "звезда". Позвольте этому новому христианину называться Жак де л'Эстуаль. Мы уповаем на ваше великодушие, сир.
Сдавленный смешок застрял у короля в горле. Он покачал головой:
– С именем согласен, разумный выбор. Дарую его. Что касается остального, то мне нужно сначала увидеть этого нового Лазаря. Через два дня я еду охотиться в Меэн-сюр-Йевр. Будьте оба в моей свите.
– Это большая честь, сир.
– Вы хоть выйдете за него замуж?
– Да, сир.
– У этого сквалыги, должно быть, недюжинные достоинства! – со смехом сказал король. – Приходите послезавтра в девятом часу вместе с Жаком де л'Эстуалем.
