Двадцать лет спустя (часть вторая) (худ. Клименко) - Дюма Александр (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Лошади ждали их в назначенном месте. Слугам оставалось только кинуть поводья своим господам, которые вскочили в седла с легкостью опытных наездников.
— Вперед! — скомандовал д’Артаньян. — Шпоры! Держись вместе!
Все скакали следом за д’Артаньяном, держась той самой дороги, которой ехали днем, то есть направляясь к Шотландии. Вокруг городка не было ни рва, ни стены, а потому они выехали беспрепятственно.
Отъехав шагов на пятьдесят от последнего дома, д’Артаньян остановился.
— Стой! — скомандовал он.
— Как стой? — воскликнул Портос. — Вы хотели, верно, сказать: во весь дух?
— Вовсе нет, — отвечал д’Артаньян. — На этот раз за нами будет погоня. Пускай же они выедут из города и помчатся за нами по Шотландской дороге; когда они проскачут мимо нас галопом, мы их пропустим и поедем в противоположную сторону.
В нескольких шагах протекала речонка, через которую был перекинут мост. Д’Артаньян спустился с лошадью под арку моста; его друзья последовали за ним. Не прошло и десяти минут, как они услышали топот отряда, несшегося галопом. Минут через пять всадники проскакали над их головами, не подозревая, что те, кого они ищут, отделены от них всего лишь аркой моста.
XX. Лондон
Когда стук конских копыт затих вдали, д’Артаньян выбрался на берег речки и поехал прямо по равнине, держа направление, насколько это было возможно, на Лондон. Его трое друзей следовали за ним в глубоком молчании. Наконец, издалека объехав городок, они потеряли его из виду.
— На этот раз, — начал д’Артаньян, когда они отъехали настолько далеко, что могли сменить галоп на рысь, — на этот раз я думаю, что действительно все потеряно, и лучшее, что мы можем теперь сделать, — как можно скорее вернуться во Францию. Что вы скажете о таком предложении, Атос? Считаете ли вы его разумным?
— Да, дорогой друг, — отвечал Атос, — но я слышал от вас слова более чем разумные, слова благородные и великодушные. Вы сказали: «Умрем здесь». Я вам напомню их.
— О! — сказал Портос. — Смерть — пустяки. Она нас не смутит, ведь мы не знаем, что такое смерть. Меня мучит мысль о поражении. Видя, какой оборот принимает дело, я чувствую, что нам всюду придется круто: в Лондоне, в провинции, во всей Англии; и, право, все это кончится нашим поражением.
— Мы должны быть до конца свидетелями этой великой трагедии, — сказал Атос. — Каков бы ни был ее конец, мы покинем Англию, только когда все свершится. Согласны вы со мной, Арамис?
— Совершенно согласен, дорогой граф. К тому же, признаюсь вам, я не прочь встретиться еще раз с Мордаунтом. Мне думается, что нам следует свести с ним счеты; не в наших обычаях покидать страну, не расплатившись с такого рода долгами.
— А, это другое дело! — сказал д’Артаньян. — Это причина вполне уважительная. Признаюсь, я бы остался в Лондоне хоть на год, лишь бы встретить этого Мордаунта. Но только нам надо поселиться у надежного человека, чтобы не возбуждать подозрений, потому что господин Кромвель, вероятно, отдаст приказ немедленно разыскать нас, а господин Кромвель, насколько можно судить по прошлым примерам, шутить не любит. Атос, не знаете ли вы в городе гостиницы, где можно получить чистые простыни, хорошо прожаренный ростбиф и вино без примеси хмеля и можжевельника?
— Кажется, это можно устроить, — сказал Атос. — Винтер водил нас к одному человеку, старому испанцу, который принял английское подданство, соблазнившись гинеями своих новых соотечественников. Что вы скажете на это, Арамис?
— Ваш план поселиться у сеньора Переса кажется мне вполне разумным, и я лично его одобряю. Мы напомним Пересу о бедном Винтере, которого он, кажется, весьма уважал. Мы скажем, что приехали сюда из любопытства, чтобы посмотреть великие события. Ему будет перепадать ежедневно по гинее от каждого из нас, и я думаю, что, приняв такие предосторожности, мы сможем жить довольно спокойно.
— Вы забыли, Арамис, об одной вещи.
— О чем именно?
— Надо переодеться.
— Ба! — воскликнул Портос. — К чему это нам менять платье? Нам удобно и в нашем.
— Чтобы нас не узнали, — ответил д’Артаньян. — Наши камзолы все одного покроя и почти одного цвета и с первого взгляда выдают в нас французов. Я не настолько привязан к покрою платья или цвету штанов, чтобы из-за этого рисковать попасть на тайбернскую виселицу или совершить прогулку в Индию. Я куплю себе одежду коричневого цвета: я заметил, что дураки пуритане его любят.
— А вы найдете вашего знакомого? — спросил Арамис.
— О, конечно! Он жил на улице Грин-Холл, Бедфордская таверна. Я могу ходить по Лондону с закрытыми глазами.
— Итак, в Лондон! — заключил д’Артаньян. — И по-моему, нам надо попасть в Лондон до рассвета, хотя бы для этого пришлось загнать лошадей.
— Тогда живей! — поддержал его Атос. — Если я не ошибаюсь, мы находимся от Лондона в восьми или десяти милях.
Друзья пришпорили коней и действительно прибыли в Лондон около пяти часов утра. У ворот их остановила стража, но Атос сказал на прекрасном английском языке, что они посланы полковником Гаррисоном предупредить его сослуживца, полковника Приджа, о скором прибытии короля. Ответ этот вызвал расспросы о том, как был захвачен король. Атос сообщил такие подробности о пленении короля, что если у часовых и были какие-либо подозрения, то после этого они совсем рассеялись. Четверо друзей получили пропуск со всякими пуританскими благопожеланиями.
Атос, как сказал, прямо направился к Бедфордской таверне, хозяин которой его сразу узнал. Сеньор Перес был так доволен его появлением в столь многочисленном и прекрасном обществе, что немедленно велел приготовить друзьям самые лучшие комнаты.
Хотя еще не рассвело, наши путешественники, прибыв в Лондон, нашли весь город в движении. Слух, что король, захваченный в плен полковником Гаррисоном, находится на пути к столице, распространился еще накануне вечером, и очень многие не ложились спать из боязни, что Стюарта (так стали называть короля) привезут ночью и они его не увидят.
Предложение переменить платье было принято, как помнит читатель, единодушно, если не считать возражений Портоса. Потому друзья сразу занялись этим делом. Хозяин распорядился принести одежду различных фасонов, словно ему пришло на мысль сразу обновить весь свой гардероб. Атос выбрал черное платье, которое придало ему вид честного буржуа. Арамис никак не хотел расстаться со своей шпагой и потому облачился в темный костюм военного покроя. Портос соблазнился красным камзолом и зелеными штанами. Д’Артаньян, который заранее выбрал себе цвет, мог раздумывать только насчет его оттенка и в новом костюме коричневого цвета стал похож на торговца сахаром, удалившегося от дел.
Что касается Гримо и Мушкетона, то, сбросив ливреи, они совсем преобразились. Гримо превратился в англичанина сухого, методичного и хладнокровного, Мушкетон же являл собою тип англичанина — толстяка, обжоры и фланера.
— Теперь, — сказал д’Артаньян, — займемся главным: острижем волосы, чтобы не подвергнуться насмешкам черни. Без шпаг мы теперь уже не дворяне, станем же пуританами по прическе. Это, как вам известно, очень важный признак, по которому можно отличить республиканца от роялиста.
Однако в этом существенном пункте Арамис оказался очень упрямым. Он во что бы то ни стало хотел сохранить свою чудесную шевелюру, о которой так заботился. Пришлось Атосу, который был весьма равнодушен к подобным вещам, показать ему пример. Портос тоже без сопротивления подставил свою голову Мушкетону, который запустил ножницы в его густые жесткие волосы. Д’Артаньян остригся сам, и голова его приобрела сходство с теми, которые можно видеть на медалях времен Франциска I или Карла IX.
— Какие мы уроды! — сказал Атос.
— Мне сдается, что от нас несет пуританами до тошноты, — добавил Арамис.
— У меня мерзнет голова, — сказал Портос.
— А меня разбирает охота читать проповеди, — заявил д’Артаньян.
