Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1 - Дюма Александр (книги .txt) 📗

— Должна тебе признаться, — сказала м-ль Богарне, — что твой граф де Сент-Эрмин очень красив и танцует, как Гардель.

Вновь заиграла музыка, начался второй контрданс, и девушки вернулись на свои места. Бал продолжался, становясь все веселее.

Обе подруги, как уже известно читателю, были очень довольны тем, как танцует граф де Сент-Эрмин. Но первая reelle, которой открылся бал, была простым контрдансом, а в то время танцоров, которых хотели испытать, подвергали двойной проверке — гавотом и менуэтом.

М-ль Богарне и Клер ждали, когда молодой граф будет танцевать гавот, о котором он условился с Гортензией.

Гавот, который в наше время стал лишь данью традициям и считается абсолютно комичным танцем, имел большое значение во время Директории, Консульства и даже Империи. Как изрубленная на куски змея долго еще извивается, прежде чем умрет, гавот никак не уйдет в прошлое. Этот танец, состоявший из сложных фигур и требовавший большого умения, был скорее предназначен для театра, чем для гостиных. Ему требовалось много свободного места, и даже в большом зале помещалось не более четырех пар, танцующих гавот.

Из четырех пар, танцевавших гавот в большой гостиной г-жи де Пермон, одна вызвала единодушные аплодисменты зрителей — это были граф де Сент-Эрмин и м-ль Богарне. Аплодисменты настолько громкие, что привлекли внимание Бонапарта, беседовавшего с Талейраном, и заставили его покинуть будуар. На последних фигурах танца он показался на пороге и видел триумф м-ль Богарне и ее кавалера.

Когда гавот закончился, Бонапарт знаком подозвал дочь и поцеловал ее в лоб.

— Я должен вам сделать комплимент, — сказал он, — вижу, что у вас был великолепный учитель и вы недаром посещали его уроки. Но кто же этот красивый кавалер, с которым вы танцевали?

— Я не знакома с ним, генерал, — ответила Гортензия, — сегодня я увидела его впервые. Он пригласил меня на гавот, когда подошел пригласить мадемуазель де Сурди, с которой я беседовала. Вернее, он не пригласил меня, а просил назначить ему танец. Я захотела танцевать с ним гавот.

— Но вы хотя бы знаете его имя?

— Он назвался графом де Сент-Эрмин.

— О! — кисло сказал Бонапарт. — Опять Сен-Жерменское предместье. Решительно, милейшая госпожа де Пермон решила пригласить полон дом моих врагов. Мое появление заставило бежать госпожу де Контад, эту сумасшедшую, которая последнего из моих младших лейтенантов ценит выше меня, а когда ей говорят о моих победах в Италии и Египте, отвечает: «Своими глазами я бы завоевала столько же, сколько он своей шпагой». Досадно, — продолжал Бонапарт, устремив взгляд в сторону кавалера Гортензии. — Он мог бы стать неплохим офицером в гусарском полку. — И, сделав дочери знак отойти к матери, сказал Талейрану: — Послушайте, вы столько всего знаете, скажите, знаете ли вы, что это за Сент-Эрмины?

— Подождите-ка, — отвечал Талейран, откинув голову назад и потирая подбородок, как он всегда делал, когда задумывался. — В Юра, рядом с Безансоном, есть Сент-Эрмины. Я знал отца, очень достойный человек, погиб на гильотине в 1793 году. У него осталось три сына. Что с ними стало? Мне об этом ничего не известно. Это, должно быть, один из его сыновей или племянник, хотя, кажется, у него не было брата. Вы хотите, чтобы я узнал больше?

— О нет, не трудитесь.

— Это не сложно, я видел, что он разговаривал с мадемуазель де Сурди. А, он и сейчас с ней беседует. Нет ничего легче, я узнаю у ее матери…

— Нет, не нужно, благодарю! А эти Сурди, что они собой представляют?

— Аристократы в полном смысле слова.

— Я не об этом спрашиваю. Что вы о них думаете?

— Кажется, из всей семьи остались только две женщины, они очень привязаны друг к другу. Два или три дня назад Кабанис, который немного знает семью, говорил мне о них. Девушка на выданье, у нее, если не ошибаюсь, миллион в приданое. Это совсем неплохо для одного из ваших вояк.

— Итак, вы считаете, что госпожа Бонапарт может поддерживать с ними знакомство?

— Безусловно.

— Бурьен мне тоже говорил об этом, благодарю. Но что с Лулу? Кажется, она собирается плакать. Дорогая госпожа де Пермон, чем вы огорчили вашу дочь, да еще в такой день, как сегодня?

— Я хочу, чтобы она танцевала менуэт королевы, а она не хочет.

При словах «менуэт королевы» Бонапарт улыбнулся.

— А почему она не хочет?

— Откуда же мне знать? Это каприз. В самом деле, Лулу, вы неразумны, дитя мое. Зачем брать уроки у Гарделя и Сент-Аманда, если вы не пользуетесь их наукой?

— Но, матушка, — отвечала м-ль де Пермон, — я бы с удовольствием танцевала этот менуэт, хотя я его терпеть не могу, но я могу танцевать его только с господином де Трени, мы с ним уже условились.

— Но где же он тогда? — спросила г-жа де Пермон. — Почему его до сих пор нет? Уже половина первого.

— Он предупредил нас, что у него еще два бала и что у нас он сможет быть только очень поздно.

— А, — сказал Бонапарт, — приятно слышать, что во Франции есть человек, который занят больше меня. Но если господин де Трени не держит слова, это не повод лишить нас удовольствия видеть, как вы танцуете менуэт королевы, мадемуазель Лулу. Это не ваша вина, если господина де Трени здесь нет, выберите другого кавалера.

— Танцуй с Гарделем, — сказала г-жа де Пермон.

— О! С моим учителем танцев… — поморщилась Лулу.

— Ну, тогда с Лаффитом. После Трени это лучший танцор во всем Париже.

Г-н Лаффит появился на пороге гостиной.

— Господин Лаффит, господин Лаффит! Подойдите к нам! — воскликнула г-ж де Пермон.

Г-н Лаффит приблизился с самым любезным видом. Он был прекрасно сложен и необыкновенно изящен.

— Господин Лаффит, — обратилась к нему г-жа де Пермон, — доставьте мне удовольствие, танцуйте менуэт королевы с моей дочерью.

— Помилуйте, сударыня, — воскликнул г-н Лаффит. — Это такая честь для меня! Это настоящий вызов господину де Трени, — добавил он, смеясь, — но я согласен рискнуть. Единственное препятствие заключается в том, что я не ожидал этого и не захватил шляпу.

Чтобы читатель мог понять последнюю фразу г-на Лаффита, нужно пояснить, что для реверанса в менуэте, который был кульминацией, краеугольным камнем всего танца, была необходима шляпа в стиле Людовика XV, и никакая другая не годилась.

Начались поиски шляпы, и через некоторое время ее нашли.

Балет был исполнен с необыкновенным успехом, и г-н Лаффит провожал м-ль де Пермон на ее место, когда столкнулся с г-ном де Трени, который, чувствуя, что опаздывает, запыхавшись влетел в зал, намереваясь выполнить обещание, данное м-ль Лауре.

Г-н де Трени остановился перед танцорами с видом скорее изумленным, чем возмущенным. Менуэт, который он должен был танцевать, и все знали, что он должен его танцевать, не только уже завершился без его участия, но завершился с успехом, о котором можно было судить по затихающим возгласам «браво».

— Ах, сударь, — сказала ему смущенная м-ль де Пермон, — взгляните на часы, я прождала вас до полуночи и даже долее, а менуэт был назначен на одиннадцать. Наконец, в полночь моя мать потребовала, чтобы я танцевала с господином Лаффитом, и, — смеясь, закончила она, — мне приказал первый консул.

— Мадемуазель, — серьезно отвечал Трени, — госпожа де Пермон имела основания потребовать этого, она хозяйка дома, и ее гости ждали менуэта. К несчастью, я опоздал, и она была в своем праве. Но если первый консул, — и г-н де Трени, который на целых пять дюймов был выше первого консула, смерил его взглядом, — отдал приказ начать танец, который на самом деле не танцуют без меня, то он превысил свои полномочия и совершенно не прав. Я не вмешиваюсь в его приказы на поле боя, пусть же и он оставит мне мои гостиные. Я не ощипываю его лавры, пусть же и он не прикасается к моим.

И сев рядом с м-ль де Пермон, он с достоинством продолжал:

— Несомненно, я достаточно рассудителен и не стану слишком грустить из-за того, что мне не пришлось танцевать с вами. Тем более, что виноват только я, опоздав. И я не могу сердиться на вас за то, что вы не сдержали слова. Но в этом менуэте неверно была исполнена целая фигура. Я бы танцевал его серьезно, торжественно, не так грустно, как господин Лаффит. В целом мне понравилось… Но нет, я никогда не забуду того, что видел!