Трафальгарский ветер - Форестер Сесил Скотт (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Разумеется! — воскликнул Миранда. — Мы чередуем учения. Сегодня у нас стена, завтра строевая подготовка, послезавтра — стрелковые учения… Оружия у нас маловато: всего десяток мушкетов. Приходится стрелять по очереди.
— Ну и как успехи на этом поприще?
— Сами увидите, дон Горацио. Среди моих парней немало бывших охотников, да и в солдатах многим пришлось побывать. Стреляют они отменно. В горах умение стрелять может оказаться решающим, вот почему я обращаю на этот элемент подготовки особое внимание. Про тех, кто уже понюхал пороху, я говорить не буду, но десятка два ребят раньше никогда не держали в руках ружья. Взять хотя бы малыша Орландо. Сначала он к мушкету и подойти боялся, а сейчас за сто шагов в пенни попадает. Настоящий, прирожденный талант. Посади такого где-нибудь на скале, так он любую погоню перестреляет в одиночку.
— Интересно будет взглянуть на вашего Орландо, — согласился из вежливости капитан, не очень-то поверив хвастливому заявлению Миранды. Он прекрасно знал, какой разброс дают мушкеты в стрельбе на сотню шагов и имел все основания усомниться в меткости этого стрелка.
— Не хотите ли теперь осмотреть мои конюшни, дон Горацио, — осведомился Миранда, заметив, что вид взбирающихся на стену легионеров уже наскучил гостю.
— С удовольствием, дон Франсиско, — принял предложение Хорнблоуэр, вспомнив о словах Барроу насчет пристрастия графа к чистокровным лошадям.
Миранда снова привел капитана на монастырский двор. Обогнув часовню со звонницей, они оказались перед длинным деревянным строением с крытой соломой крышей. Из дверей конюшни пахло свежим сеном и навозом. Конюшня освещалась посредством нескольких узких окошек, больше напоминающих бойницы и расположенных под самым потолком. Толку от них было немного, и лошади в стойлах казались бесформенными силуэтами, одни морды только и можно было разглядеть. Хорнблоуэру потребовалось время, чтобы привыкнуть к полумраку внутри. Заметив затруднения капитана, Миранда снял со стены фонарь, зажег его и пригласил своего спутника следовать за ним. При свете фонаря благородные животные предстали во всей красе. Даже Хорнблоуэр, никогда не любивший ни лошадей, ни верховой езды, не мог удержаться от вздоха восхищения при виде великолепных красавцев и красавиц, чьи «скульптурные» формы создавались веками кропотливого скрещивания и отбора.
Дон Франсиско, казалось, позабыл о присутствии гостя. С блаженным выражением на лице он переходил от одного стойла к другому, называя каждую лошадь по имени и каждую угощая каким-нибудь лакомством. Одной он совал морковку, другой сахар, третьей ломоть ржаного хлеба. Животные отвечали благодарным ржанием, многие норовили потереться мордой о руку хозяина. Видно было, что любовь между ними глубока и взаимна.
— А вот моя гордость, дон Горацио, — объявил Миранда, подводя Хорнблоуэра к просторному стойлу посреди конюшни. — Если все пойдет согласно ожиданиям, этот жеребенок станет родоначальником новой породы!
Широко расставив ноги, в стойле стоял гнедой жеребенок с белой звездочкой на лбу. Почуяв запах хозяина, он слабо заржал, подбежал к перегородке и ткнулся мордой в руку Миранды. Тот ласково погладил малыша и скормил ему кусочек хлеба. Жеребенок шумно зажевал, не сводя с дона Франсиско глаз. Покончив с подачкой, он снова начал тыкаться мордой в руку, требуя еще.
— Ах ты обжора, ах ты прорва ненасытная, — восторженно приговаривал Миранда, скармливая жеребенку новую порцию лакомства.
Хорнблоуэра тронула эта сцена. Сам он всегда относился к лошадям с подозрением и опаской, но Миранду его питомцы явно обожали, да и он платил им тем же. Замечание насчет новой породы давало прекрасный повод для продолжения разговора.
— Вы вывели новую породу, дон Франсиско?
— Об этом еще рано говорить, дорогой капитан, но я надеюсь, я очень надеюсь…
Миранда умолк, продолжая ласкать жеребенка, а Хорнблоуэр решил пока воздержаться от дальнейших расспросов. Если Миранда захочет, — а в этом он почти не сомневался, — то сам ему все расскажет. Капитан давно усвоил, что любой человек с особой охотой рассказывает о своих пристрастиях, да так, что порой его бывает трудно остановить. Хорнблоуэру же не очень хотелось выслушивать бесконечные рассуждения о предмете, о котором сам он не имел представления. Он знал, однако, что рано или поздно ему все равно придется терпеливо внимать излияниям хозяина, но это могло помочь добиться расположения будущего напарника по операции, и поэтому он морально был готов к такому испытанию.
Оторвавшись, наконец, от жеребенка, носившего, кстати, многозначительную кличку Адам, граф прошел с Хорнблоуэром до конца ряда, но по его рассеянному виду было заметно, что остальные лошади интересуют его гораздо меньше.
Снова очутившись во дворе, Миранда и Горацио некоторое время оставались около двери в конюшню, щурясь от яркого солнечного света. А затем последовал ожидаемый и потому не заставший Хорнблоуэра врасплох вопрос.
— Ну и как вам мои лошадки, дон Горацио?
— Великолепно! — вполне искренне ответил тот.
— Видели бы вы мои конюшни в Лиме! — сказал со вздохом Миранда. — Но и эти неплохи, особенно Адам. Вы знаете, дон Горацио, только здесь, в Англии, мне удалось, наконец, получить жизнеспособное потомство от скрещивания андалузской и английской пород. Я пробовал добиться того же дома, но английские лошади у нас почему-то не выживают. Я не знаю, в чем дело. Быть может, на них отрицательно влияет высокогорный воздух или вода у нас какая-то другая… Но с Адамом мне повезло. Если удастся создать хотя бы небольшой табун, можно считать, что жизнь прожита не зря, и поколения моих предков, разводивших лошадей, возрадуются на небесах делу рук моих.
Хорнблоуэр выслушал эту тираду с некоторой тревогой. Если сейчас позволить Миранде высказаться до конца, он может проговорить до поздней ночи, усевшись, что называется, «на любимого конька». Поспешно собравшись с мыслями, капитан спросил:
— Прошу прощения, дон Франсиско, что отвлекаю вас от темы, но мне очень хотелось бы выяснить, почему ваши люди разместились в палатках, хотя в самом монастыре места более чем достаточно?
— Лагерная жизнь составляет часть процесса обучения, — любезно пояснил Миранда. — Согласитесь, капитан, что в боевой обстановке не часто удается заночевать под крышей. Пусть привыкают, они же солдаты, не так ли?
— Но ведь вы сами живете в роскошных, по сравнению с остальными, условиях, дон Франсиско. Не думаете ли вы, что такая дискриминация может вызвать нежелательные эмоции у ваших легионеров?
— Вы преувеличиваете, — засмеялся Миранда, — ничего подобного мне не грозит. Вы, как капитан, тоже ведь занимаете лучшую каюту на корабле, в то время как ваши матросы вынуждены спать в душном трюме вплотную друг к другу. Но разве это повод для обиды на капитана?
Хорнблоуэр вспомнил свою крошечную каюту на «Пришпоренном», где трудно было повернуться, не задев чего-нибудь, но вынужден был все же мысленно признать правоту слов собеседника. Дон Франсиско, в сущности, являлся тем же капитаном корабля, только сухопутного, и в качестве такового имел полное право на определенный комфорт, чтобы не отвлекаться от основного своего дела — управления. Нельзя, правда, было отрицать, что ковры, хрусталь и столовое серебро, не говоря уже о винах, сделавших бы честь погребу любого герцога, намного превосходили уровень простого комфорта. Но и осуждать графа в пристрастии к роскоши Хорнблоуэр не торопился. Хрусталь и серебро он встречал на столе у обычных капитанов, а великолепие адмиральских кают вполне могло соперничать с богатством убранства и обстановки в гостиной Миранды. Должно быть, этот человек обладал немалым состоянием, так как трудно было предположить, что военное или иное ведомство выделило такие большие деньги на текущие расходы Миранды и его людей. Хорнблоуэр не рискнул задать прямой вопрос, поэтому ограничился косвенным:
— Вам, наверное, приходится нести немалые расходы на содержание всего этого хозяйства, дон Франсиско? — сказал он с ноткой сочувствия в голосе.
