Проклятие виселицы (ЛП) - Мейтленд Карен (читать полную версию книги TXT) 📗
Лицо Атена, обычно румяное, стало мертвенно-бледным.
— Ох, клянусь жизнью, это не я, милорд. Помните... помните, это же мы, я и мать, сказали вам, что Элена сделала с моим сыном. Зачем я стал бы ее спасать?
Осборн дёрнул голову Атена назад, так резко, что Раф подумал — он может сломать парню шею.
— Не указывай мне, что припомнить, как будто я выжил из ума, мальчишка. Я прекрасно помню, что ты мне вообще ничего не сказал. Это твоя мать вчера всё говорила. А ты был одурманен этой девушкой. Разве ты не клялся, что будешь любить её вечно...
Джоан больше не могла сдерживаться.
— Мой мальчик считает её грязной шлюхой, как и я. Эта дьяволица убила его ребёнка. Бедняга не в себе от горя. Ясно как белый день, он и пальцем не пошевелил бы, чтобы помочь этой убийце-потаскухе. Кроме того, — гневно добавила она, вздёргивая подбородок, — он всю ночь был дома, со мной, и не выходил до рассвета.
Осборн фыркнул.
— Ты в самом деле воображаешь, что я приму свидетельство любящей мамаши как подтверждение невиновности сына? Не сомневаюсь, ты поклянёшься, что твой сын может превращать солому в золото, если решишь, что это ему поможет.
Однако, несмотря на эти слова, Осборн отпустил голову Атена. Он шагнул к Сесили и оказался так близко, что лицо женщины уткнулось в его пах.
— По-моему, ты мать девчонки. Разве не ты вопила в голос вчера, когда был произнесён приговор, единственная из деревенских что-то возражала против повешения? Мать сделает всё, чтобы спасти дочь, так?
Сесили подняла заплаканное лицо.
— Я не могла поверить, что моё дитя... моя плоть и кровь, могла совершить такое ужасное дело. Я... я слышала, как она говорила про это... про сны, то же, что и Джоан. Но все знают, демоны часто терзают беременных женщин во сне, завидуют, что те носят детей. Я никогда бы не подумала, что она и вправду...
— Значит, ты помогла ей сбежать, — спокойно сказал Осборн. — Это глупо, очень глупо, но с другой стороны, все женщины без ума от своих детей.
— Нет, милорд, нет! Клянусь, я ей не помогала! — взвыла Сесили. — Ни одна женщина не хочет, чтобы повесили её ребёнка, но как же я могла её спасти? И даже если бы посмела — где я взяла бы ключ, чтобы отпереть подвал или её оковы?
Слуги вполголоса переговаривались, и Осборн поднял руку, приказывая всем умолкнуть.
— Твоя дочь призналась, что частенько советовалась со знахарками. Наверняка и ты тоже, и дочь освободила с помощью колдовства.
— Нет, нет! — Сесили застонала и пошатнулась, словно вот-вот упадёт в обморок.
С тошнотворным ужасом Раф понял, к чему ведет этот допрос, и вмешался.
— Милорд, знахарки ушли из деревни. Разве не их отсутствие стало главным подтверждением виновности девушки? Так где же Сесили могла получить помощь, такое могущественное колдовство, что заставило запоры открыться без ключа?
Осборн на шаг отступил от рыдающей женщины, на его грубом лице отразилось приближение триумфа.
— Значит, ты, мастер Рафаэль, решил, что умнее меня? Если ты так уверен, что это не колдовство, тогда нам следует возобновить поиск рук смертного. Скажи мне тогда — кто добыл ключ и освободил девчонку? Хорошенько подумай, что ответить, мастер Рафаэль, поскольку я тебе обещаю — повешение сегодня состоится, если не самой девушки, то её сообщника.
Раф проглотил комок, слишком поздно понимая, что сказал. Он смотрел в насмешливые серые глаза, пытаясь определить — может, Осборн уже знает правду, и всё это действо — просто игра, предназначенная для того, чтобы показать свою силу и его унижение.
Раф никогда в жизни не лгал, чтобы избежать наказания, но позволить Осборну повесить его как вора-карманника, чтобы смех Осборна стал последним, что он услышит в жизни — такого он не допустит. И что станет с Эленой? Осборн наверняка попытается выпытать у него, где она, прежде чем повесить. Раф лучше многих умел переносить боль — с годами он узнал, что мозг может заставить тело справиться почти с чем угодно. Однако Осборн способен причинить такую боль, которую обычному человеку даже представить трудно.
Понимая, что Осборн ждёт, Раф открыл рот, не имея ни малейшего понятия, что скажет. Но прежде чем он успел произнести хоть слово, позади раздался голос:
— Я освободила эту девушку, лорд Осборн.
Обернувшись, Раф увидел леди Анну, спокойную, но мертвенно бледную, со скрещенными руками.
— Я сочла ваш приговор несправедливым. Я знаю все семьи в этом поместье — они много лет находились под моим попечением и заботой. Элена некоторое время была моей горничной, и я не могла бы стоять и смотреть, как её наказывают за то, чего, я уверена, она не совершала.
Осборн изумлённо смотрел на неё, к лицу прилила краска.
— Вашей горничной? — В три стремительных шага он подскочил к леди Анне, едва не ткнув бородой ей в лицо. — Ваш сын здесь больше не хозяин. Я тут главный, и, видит Бог, я покажу вам, что это значит.
Анна спокойно рассматривала его.
— Даже вы не посмеете повесить знатную леди по своей прихоти, лорд Осборн.
— Нет. Но могу заставить её захотеть этого. Вы ведь были очень близки с вашим сыном, миледи? Как насчёт того, чтобы стать ещё ближе? Посмотрим, не укротит ли вас месяц в яме на цепи, рядом с его гниющим телом. Когда выйдете оттуда, вы будете не слишком похожи на аристократку, это я вам обещаю.
Леди Анна отшатнулась, заметно бледнея.
— Вы не посмеете, — вспыхнула она, но дрожь в её голосе выдавала испуг.
Рот Осборна изогнулся в насмешливой ухмылке.
— Вы думаете? — он обернулся к слугам. — Бросьте её в яму.
Но никто не двинулся. Слуги застыли, ошеломлённо глядя на него.
— Нет, — Раф поспешно встал между леди Анной и Осборном. — Она не отпускала девушку. Я...
— Он прав, милорд, — перебил его робкий голос.
Рядом с леди Анной появилась Хильда. Она протягивала руки, прикрывая хозяйку, словно готовясь отбросить прочь всякого, кто у ней приблизится.
— Моя госпожа всю ночь крепко спала в своей постели.
— Нет, Хильда, — попыталась возразить леди Анна, но преданная служанка на этот раз не стала обращать внимания на её слова.
— Леди Анна так расстроилась из-за этой девушки. Я знала, что она не сможет уснуть, и потому добавила несколько капель макового сока в её поссет. Она и пошевелиться не могла, не то что помочь той мерзавке. Я всегда знала, что от этой девчонки будут неприятности, она была настоящее зло, просто воспользовалась доверчивостью леди Анны.
Анна прерывисто вздохнула.
— Хильда что-то путает... — начала она, но слова как будто ускользали от неё. Она заметно пошатнулась и вынуждена была ухватиться за руку Хильды, чтобы не упасть.
Осборн обернулся к Рафу, глаза горели яростью.
— Итак, похоже, мы прошли полный круг! —взревел он. — Кто освободил эту девчонку? Как управляющий, ты несёшь ответ за порядок в моём поместье, а потому ты и будешь решать. Кого мы повесим вместо девчонки — любовника или мать? Выбирай.
Сесили, Атен и Джоан в ужасе завопили. Испуганные лица обратились к Рафу, слишком ошеломлённому, чтобы говорить.
— Нет! Вы не должны просить меня выбирать. У вас нет доказательств, что кто-то из них это сделал.
— В таком случае, у меня нет другого выбора, кроме как возложить ответственность на леди Анну. В конце концов, она призналась, а её горничная, без сомнения, соврала из ложного чувства преданности. Возможно, мне следует наградить её, позволив присоединиться к своей госпоже в яме.
Хильда захныкала, протестуя, но Осборн не обращал на неё внимания.
— Ну же, мастер Рафаэль, ты и в самом деле думаешь, что такая хрупкая женщина, как леди Анна, выживет месяц в темноте, на цепи, в холоде и сырости, на одном только хлебе и воде? Я видел, как мужчины сходили с ума и за половину этого срока, а о темноте и говорить нечего. Да ещё рядом с телом её несчастного сына. Какой мукой это станет для любящей матери!
Взгляд Рафа скользнул по лицу леди Анны. Она вызывающе высоко держала голову, но он видел дрожащие губы, морщинки вокруг усталых глаз. Если придётся, она с гордостью пойдёт в эту яму, но оба знали — ей не выйти оттуда живой.
