Прощай, Ариана Ваэджа! (СИ) - Странник Стелла (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
И она ответила:
— Очень давно... Несколько веков назад!
«Сейчас начнется «Величание Избранной», — подумал Павел. — Должна хлынуть волна страшной неукрощенной стихии... А резкие движения Избранной достигнут предела исступления и закружат в воронку страстей... И он подошел к Вере и подхватил ее на руки. Избранница-жертва не сопротивлялась, она отдавалась той самой «неукрощенной стихии» без остатка... И только подняла к небесам слегка разгоряченное лицо, чтобы попросить у них милосердия ко всем живущим на Земле.
«Действо старцев человечьих» — сцена с характерным завораживающим мерным ритмом, происходила уже в другой комнате. Там случилась и кульминация произведения — «Великая священная пляска», в которой безраздельно господствовали предельное динамическое напряжение и стихийный могучий ритм.
...А в гостиной продолжал играть граммофон, извергая заключительные аккорды и нагнетая экспрессию в последний акт спектакля. Яростные удары литавр, барабана и струнных разрушали целомудренность музыкально-хореографического образа и наполняли его дисгармонией...
Глава 18.
За три дня до экспедиции.
Вера вернулась домой глубоко за полночь. Тихонько нырнула в душевую комнату, потом переоделась. О том, как прошло время до рассвета, можно было бы рассказывать в отдельном романе — оно тянулось до бесконечности, как сера лиственницы и выпило без остатка все ее силы... Сначала провалилась в пропасть забытья, но почти сразу очнулась и до самого восхода солнца наблюдала за движением круглолицей луны, заглядывавшей в незашторенное окно. Сил не было не только встать и задернуть портьеры, не только отвернуться от светлого проема, окантованного темно-бордовым бархатом, кажущимся в ночи зловеще-черным, но и просто пошевелить рукой.
Наступившее утро не принесло радости. Закрывшись на задвижку, Вера не выходила из комнаты, демонстрируя желание побыть наедине. Хотелось разобраться в своих чувствах, понять свой поступок, да и... просто подумать — что делать дальше? В душе кипела ненависть к самой себе за проявленную слабость... А может, это была и вовсе не слабость? Тогда что? Упрямство? Да-да, мама считала ее непокладистой... Или расчетливость? Захотела занять пьедестал, принадлежавший Полине? Нет ничего проще, чем заполучить место шахматной королевы, потерпевшей поражение! Труднее отвоевать у нее эту позицию! А может, просто... распущенность! Ну да, конечно же!
Снова забились пульсирующие жилки: «Вчера! Вчера! Вчера! Вчера! Твой бойкий разум выдал скерцо! Вчера! Вчера! Вчера! Вчера! Ты не спросила свое сердце!».
Сердце ответило учащенным ритмом: «Тук-тук, тук-тук!». Возбужденное больными домыслами, оно тщетно пыталось успокоиться.
— Верочка! — постучалась в дверь Любовь Ильинична. — Что случилось?
За дверью висела напряженная тишина.
— Кто-то обидел?
Тишина продолжала висеть.
— Ты даже не позавтракала. Может, хотя бы чаю?
«Мама, какой там чай, — мысленно вступила с ней в разговор Вера. — Меня так тошнит... И пустота... Страшная пустота... Вся моя сила словно вычерпана до последней капли... Вся моя кровушка словно высосана темным вампиром... И лежит на кровати мое безжизненное тело, похожее на дряблый лимон... Словно выжатый лимон... — это сейчас обо мне, потому что я отлично понимаю смысл этого выражения...»
Любовь Ильинична вздохнула и отошла от двери, убежденная в том, что ее дочь если уж что и задумала — то до конца будет стоять на своем. Упрямая... Вся в отца. Кстати, он ведь на днях приезжает, так что... пусть поговорит с дочерью... по-мужски...
Через пару часов позвонила Лиза Карамод:
— Все ли в порядке с Верой? Я за нее беспокоюсь, потому что вчера...
— А что было вчера? — переспросила Любовь Ильинична. — Уж не заболела ли она?
— Нет-нет, что вы!
Лизавета не готова была к такому разговору и пошла по традиционному пути — говорить как можно меньше, чтобы не дискредитировать свою подругу в глазах матери:
— Мы вчера прошлись немного пешком, вот, видимо, и устала она... Я попозже загляну к вам, хорошо?
***
Арбенин пришел в полдень. Она знала, знала, что он придет! Только... не была уверена, что именно сегодня. Ей казалось, что он специально загрузил себя подготовкой к экспедиции, чтобы оттянуть время встречи.
Характерный стук в дверь, присущий только ему, заставил девушку вздрогнуть. «Что делать? — билось в висках. — Если не открыть, то это будет нонсенс...». И она резко поднялась с кровати. Как хотелось снова надеть королевский беж от мадам Аннет, но он... казался ей поруганным и окончательно убитым... Поэтому набросила на себя розовое платье, в котором была с Лизаветой в театре. Домашние матине? Фу, не для этого случая!
Отодвинув задвижку, она продолжала стоять у двери, разглядывая гостя. С одной стороны, очень хотела его увидеть, хотя бы разок до отъезда! Ну, а с другой, опасалась, что именно эта встреча расколет их хрустальные отношения, если, конечно она, Вера, проявит несдержанность или чрезвычайную откровенность.
— Верочка! — чуть взволнованно произнес он. — Какая ты сегодня красивая! Словно розовая дива... Только почему такая бледная? Мама сказала, что заболела... Что случилось?
— Ничего особенного! Вчера немного устала...
Он слегка обнял ее и попытался дотронуться губами до лица, но она, словно пантера, мягко вырулила из его объятий:
— Потом... Потом... У меня голова...
— Мигрень?
— Да нет! Кружится...
— Ты ничего сегодня не ела, вот и слабость... А я зашел, чтобы забрать тебя на обед. Посидим в ресторанчике... Помнишь, у набережной? Я ведь уже уезжаю... Ты не забыла?
— Я ничего не забыла, Николя... — еле слышно произнесла Вера, словно опасаясь нарушить легкую приятную атмосферу, обволакивающую ее. Ровный бархатный тембр его голоса, задушевный и волнующий, в котором не чувствовалось ни напряжения, ни фальши, начинал сводить с ума.
— Я ничего не забыла! — повторила она немного громче, испугавшись накатившей волны притяжения.
— Хорошо-хорошо! Ты только не волнуйся.
Он сделал несколько шагов до кресла-качалки, потом, видимо, передумал, потому что вспомнил о том, что это ее любимое место, и присел на диванчик-канапе у туалетного столика. Вера поняла, что это визит не из серии «заглянул на минутку», а из разряда «пришел надолго» и устроилась в своем кресле, слегка развернув его, чтобы быть лицом к гостю.
— Я тебя слушаю!
Она произнесла эту фразу немного суховато, и Арбенин почувствовал в нотках голоса некоторую отчужденность. «Что это с ней? — промелькнула мысль. — Или действительно нездорова? Или... А что же еще? Неужели обиделась на меня, что не поторопился со сватовством? Что отложил помолвку?»
— Ты, наверно, хотела... чтобы мы обручились до моего отъезда? — чуть слышно произнес он.
Вот сейчас она скажет «да» и все встанет на свои места... Хорошо, когда все понятно. Но Вера ответила:
— Нет! Я же была с тобой солидарна в этом!
Ответила несколько театрально, потому что бесстрастно-холодным тоном и громче обычного. При этом ее спина держалась необычайно ровно, а гладкие розовые складки мягкой волной опускались с коленей до пола. Казалось, что Вера сидит на троне.
«Что же с ней? — продолжали роиться мысли Арбенина. — Такой я ее не видел...Видимо, нагрузки конца учебного года...
— Ты устала на работе! — взгляд его пристальных коричневых глаз поймал ее слегка потупившиеся кофейные озера и не отпускал их. — Конец учебного года... Да?
Она стиснула зубы, словно пытаясь заглушить острую боль и, не отводя взгляда, ответила:
— Да. Я устала!
«Это действительно так! Ты не солгала!» — поддержал ее первый внутренний голос. А второй только поправил: «И устала ты, дорогая, от бурного постельного романа...»
— Хорошо... — Николай слегка дотронулся пальцами до ее ладони, лежащей на поручне кресла. — Да у тебя холодные руки! Нет! Тебе явно нездоровится!
