Храм Фортуны - Ходжер Эндрю (читать полную версию книги .TXT) 📗
В лагере под Могонциаком было тихо и спокойно. Тринадцатый Сдвоенный легион недавно вошел в город; он должен был находиться в резерве во время ожидаемого вскоре вторжения Рейнской армии в Германию, а остальные войска уже выдвинулись на заранее выбранные позиции между Бонной и Конфлуэнтом — там предполагалось нанести основной удар. Туда же было приказано подойти и союзным когортам — батавам и галлам, но пока они еще стояли под Могонциаком, ибо неожиданные события вынудили командующего Рейнской армией передвинуть сроки операции.
Несколько дней назад Германик получил известие, что в Лугдунской Галлии возникли какие-то волнения среди местного населения. Вроде бы были разогнаны и частью перебиты сборщики подати, участились нападения на римских купцов и чиновников.
Легат Первого Италийского легиона, который стоял в Лугдуне, столице провинции, сообщал, что положение довольно серьезное и необходимо принять какие-то меры. А какие именно — он оставлял на усмотрение Германика, который был в этих местах старшим по должности, добавлял только, что в случае необходимости его солдаты готовы силой подавить мятеж.
Но Германику меньше всего нужен был вооруженный конфликт в тылу, в то время; когда он готовился к крупномасштабному походу за Рейн. Поэтому командующий немедленно двинулся в район волнений, чтобы попытаться мирным путем навести порядок и обеспечить себе поддержку галльского населения.
Вот почему передислокация части войск Рейнской армии была приостановлена — Германик хотел сам проследить за всем и обещал вернуться как можно быстрее. Так что, пока на рейнском рубеже воцарилось затишье.
Правда, иллюзий никто не строил — там, за рекой, в густых непролазных лесах и топях скрывались неисчислимые орды злобных и жестоких варваров, которые только и ждали момента, чтобы вцепиться своими окровавленными зубами в тело Римской Империи. Поэтому гарнизоны сторожевых фортов по-прежнему находились в состоянии повышенной боевой готовности, пат рули тщательно прочесывали побережье, во многих местах были выставлены усиленные посты, а конные разъезды из союзной когорты галльских лучников осуществляли экстренную связь между различными участками.
Правда, делать это теперь в районе Могонциака было нелегко — недоставало людей, ведь основная часть армии уже ушла в другое место. Поэтому у офицеров хватало забот и проблем; лишь изредка могли они позволить себе немного расслабиться и отдохнуть. Как в этот вечер, например.
В просторной палатке легата Тринадцатого Сдвоенного легиона Сульпиция Руфа собрались несколько человек — сам командир, пара его трибунов, свободных от дежурства, заместитель Германика Публий Вителлий, который прибыл из Бонны, чтобы лично проверить обстановку на этом участке, а также Гней Домиций Агенобарб, штабной офицер, который должен был впоследствии от вести к месту назначения отряды галлов и батавов.
Лагерь располагался недалеко от города, где и находились основные силы легиона. Здесь несли службу только две когорты, готовые сменить тех, кто утром вернется из караулов и нарядов.
В палатке горели яркие светильники, на круглом походном столике возвышались длинногорлые кувшины с вином; посуду после ужина слуги уже убрали.
— Да, что-то скучно становится, — заметил Сульпиций Руф. — Как не вовремя взбунтовались лугдунцы, мы бы уже могли начать переправу за реку.
— Вряд ли, — ответил Гней Домиций. — Германик осторожничает. Хочет иметь полную уверенность в успехе. Не таким был его отец. Тот бы с ходу форсировал Рейн и уже гнал бы варваров до самого Китая.
— Германик знает, что делает, — вмешался Вителлий. — С таким противником шутки плохи — кругом же леса и болота, неизвестно откуда ждать удара. Ты что, Гней, забыл, в какую ловушку угодил Квинтилий Вар? Германик не хочет, чтобы это повторилось, и я, например, полностью с ним тут согласен.
— Да мы все согласны, конечно, — махнул рукой Агенобарб, — но ведь нельзя же бесконечно выжидать. Мы теряем доверие и солдат, и местных жителей, уставших от убийств и грабежей, которые несут им банды дикарей с того берега.
— Ну, тут ты преувеличиваешь, — сказал Руф. — Уже давно не было никаких набегов, с тех пор, как мы организовали систему постов и разъездов. Варвары боятся. Вот и пусть посидят пока в своей чащобе да подождут, когда мы как следует подготовимся. Нет, Германик прав, что не спешит.
— К тому же, — добавил Вителлий, — он говорил мне, что собирается ненадолго съездить в Рим по какому-то важному делу. Так что, он сейчас очень заинтересован в спокойствии на границе.
— По какому делу? — удивился Домиций Агенобарб. — Он хочет оставить армию?
— Он сам решит, что делать, — ответил Публий Вителлий. — А по какому делу — он мне не докладывал.
— Да, — покачал головой Сульпиций Руф. — Что ж, будем надеяться, что у нас сохранится спокойная обстановка. Тогда Германик сможет быстро уладить конфликт в Лугдуне и разобраться со своими проблемами в Риме. А уж тогда нам никто не помешает перейти Рейн и хорошенько отделать варваров, чтобы помнили силу римского оружия и носа не смели показать на нашу территорию,
— Ладно, хватит вам все о службе, — нетерпеливо сказал Домиций. — Давайте лучше в кости сыграем, что ли?
— Охотно, — откликнулся Вителлий, большой поклонник азартных игр. — Все равно делать нечего, Я готов сразиться. У меня с тобой, Гней, старые счеты.
— Публий, — обратился Сульпиций Руф к одному из своих трибунов, которые сидели у стены, потягивая вино из кружек. — Подай-ка, пожалуйста, мне вон тот ящичек. Там мы найдем все нужное для игры.
— Какая ставка? — жадно спросил Вителлий, доставая кошелек и придвигаясь ближе к столику.
— Как обычно, по денару, — ответил легат, принимая из рук офицера изящный резной ящичек. — Меньше — неинтересно, а больше — это уже слишком серьезная игра.
— А вы никогда не играли в кости с Августом? — спросил Вителлий. — Мне как-то довелось. Вот уж кому везет. Он даже специально старался проиграть, чтобы гости на него не обижались, но только загреб еще больше денег. Брат Германика, Клавдий, даже сделал на этом основании вывод, что чем больше человек хочет выиграть, тем больше проиграет.
— Ну, известно, что у Клавдия не все дома, — пренебрежительно заметил Домиций. — Вот вам парадокс природы — один отец и двое таких разных сыновей.
— Ой, друзья, оставим лучше эти разговоры, — вмешался Руф, который уже открыл свой заветный ящичек и выставил на стол стаканчик с кубиками для игры. — Займемся чем-нибудь более интересным и увлекательным.
— Ты прав, — ответил Агенобарб, — поднимаясь на ноги. — Прошу извинить, я выйду на минутку. Забыл отдать кое-какие распоряжения моим слугам, а эти бездельники сами ведь не пошевелятся,
Он откинул полог и вышел на воздух. Руф и Вителлий, тем временем, взяли свои кубки и сделали по нескольку глотков...
Домиций действительно вернулся быстро, и они уселись играть. Лицо Агенобарба было задумчивым, но тем не менее он не отвлекался от партии.
Первый круг прошел без особых достижений для кого бы то ни было. Потом удача улыбнулась Руфу.
— Венера! — торжествующе крикнул он.
Легат выбросил на четырех кубиках все разные цифры: один, два, три, четыре.
Самый лучший результат.
— Настоящий Август, — буркнул Вителлий, выкладывая деньги на стол.
— Ничего, «собака» тебе тоже придет, — заметил Агенобарб, яростно теребя свою бороду.
— Посмотрим, посмотрим, — радостно улыбнулся Сульпиций Руф и взял стаканчик с костями. — Ну, еще сыграем, или вы уже выдохлись?
Партнеры с азартом принялись по очереди трясти стаканчик и выбрасывать на стол кости. Руфу действительно выпала «собака» — самый низший расклад, и пришлось расстаться с деньгами. Вителлий довольно улыбался.
Они играли так где-то с полчаса. Больше всех везло Агенобарбу, и рядом с ним росла горка монет. Вителлий злился, горячился и — в соответствии с теорией охаянного ими Клавдия — все больше проигрывал. Руф в основном оставался при своих. Чувство азарта было ему неизвестно, и он сохранял хладнокровие и выдержку.
